В контексте проведенной политической реформы все они стали рассматриваться в качестве некоторых знаковых событий, расшифровка которых позволяет сказать, в каком направлении развивается политический процесс в России и будут ли предстоящие выборы губернаторов по - настоящему демократическими при всей, как полагают радикальные критики реформы, непоследовательности соответствующего законодательства.
Особое значение при этом придается вопросам о будущем "Единой России", о том, можно ли найти в этих событиях новую формирующуюся конфигурацию отношений между Президентом РФ и "Единой Россией", а также появляются ли новые дополнительные возможности для представительства оппозиции во власти. Если астраханские события с голодовкой проигравшего Олега Шеина трактовались в контексте борьбы "за честные и справедливые выборы", победа оппозиционного кандидата в Ярославле - Евгения Урлашова - рассматривалась как разрыв с тенденцией монополизации единороссов, то события в Красноярске и Омске (в обоих городах победили представители "Единой России" - Эдхам Акбулатов и Вячеслав Двораковский) заставили растеряться радикальных критиков - "партия власти" победила уверенно, относительно мирно и без особых конфликтов. Было в таком случае заявлено, что это не столько результат деятельности "единороссов", сколько результат неспособности оппозиции противостоять им.
Новые тенденции
Вроде бы ничего особенного не происходит: выборы 2012 г. не открывают новой страницы в политической истории современной России, общая линия на стабилизацию политического порядка осуществляется прежними методами. Однако акцент на идее простого "возвращения выборов", на наш взгляд, не раскрывает всего смысла проводимых политических изменений. Нельзя не заметить ряд новых тенденций. Так, происходит некоторый явный сдвиг в сторону повышения политической роли муниципального уровня власти и управления, а вместе с этим определенная трансформация ответственности на уровне регионов и федерации в целом. Весьма яркий пример - вспыхнувшие дискуссии вокруг недавних досрочных выборов депутатов городской думы Касимова. Убедительная победа "Единой России" (почти 50% голосов) сопровождалась обвинениями в массовых фальсификациях со стороны проигравших. Но главное здесь вовсе не это - в России масштаб политической риторики вокруг электоральных нарушений обычно не соответствует масштабу реально поданных и, главное, выигранных в суде исков. Ключевой момент - это то, что ранее избирательные кампании такого уровня крайне редко становились предметом такого повышенного интереса со стороны крупнейших политических партий, широкой общественности и федеральных СМИ. Теперь же, в результате, в том числе, принятия закона о так называемом "муниципальном фильтре" для кандидатов в губернаторы, ценность мандата представительного органа местного самоуправления существенно возросла.
В итоге муниципальная площадка превратилась в арену жёстких политических баталий. Если говорить о том же Касимове, то несмотря на бесспорную победу "единоросов", оппозиция тоже добились неплохого результата: почти 29% у КПРФ, чуть больше 11% у ЛДПР и почти 6% у "Яблока". Из крупных партий лишь "Справедливая Россия" осталась за бортом избирательной гонки - её кандидаты не были зарегистрированы из - за процессуальных нарушений. Однако такое развитие событий очевидным образом способствовало консолидации "левого" электората под знамёнами КПРФ и позитивным образом отразилось на её конечном результате. В этой связи серьёзное оспаривание итогов голосования объективно не соответствует интересам участников кампании. Иными словами, легитимность выборов подкрепляется молчаливым консенсусом большинства задействованных в них политических сил.
Всё это говорит о том, что выборы 2012 г. можно трактовать как начало "муниципализации" политики, по крайней мере, в отношении ее влияния на политические партии и элиты, стратегию и тактику электоральной борьбы. Изменяется отношения партий и общества. Растет понимание значимости избирателя. Отметим лишь некоторые основные, на наш взгляд, происходящие здесь трансформации.
Партии или лица?
Там, где на муниципальных выборах побеждали единороссы, часто в оценках их противников звучал аргумент, что побеждала не партия, а лица, т.е. вполне достойные люди с вменяемой программой и относительно большим доверием населения. Партии, как утверждалось, получали поддержку только благодаря им, а не наоборот, когда ресурс партии выступал важнейшим фактором конкурентоспособности на выборах. В Омске победивший Вячеслав Двораковский (49,35% голосов при мажоритарной в один тур системе голосования) вначале выступал самостоятельно, но затем выдвинулся от "Единой России". В случае же с победой представителя оппозиции аргумент "лица" сохранялся, но обязательно присоединялась партийная принадлежность. Здесь принцип аргументации был другой - и лица, и партии. Евгений Урлашов, ставший мэром Ярославля в результате поддержки 69,73 % избирателей во втором туре (что в два раза больше, чем получил представитель "Единой России"), был самовыдвиженцем, но изначально занял положение "оппозиционера" и во втором туре был поддержан КПРФ, "Справедливой Россией" и ЛДПР. Смысл противопоставления, в общем - то, понятен - в одном случае подчеркнуть значение партии, в другом случае - снизить его. Важно, однако, другое: выборы 2012 г. продемонстрировали явный акцент на изменении отношений партий к обществу - все партии так или иначе вынуждены были искать таких представителей, которые будут поддержаны конкретными сообществами, составляющими основу муниципальной организации власти. В какой - то мере стал возобладать принцип: сначала интересы сообщества, а потом партийные программы. Этот акцент на сообществах не меняет значения политических партий и организации власти посредством партий. Они остаются, но становятся инструментом политики, а не ее целью. Именно в этом весь смысл утверждений о том, что целью политической реформы является не создание партий, а выражение интересов посредством партий.
Протестная активность и участие в выборах. Активность избирателей на выборах была разной. Вот некоторые данные о явке на избирательные участки при выборе мэров: Астрахань - 53,95%, Ярославль - (1-й тур - 63,43, 2-й тур - 45,22%), Красноярск - 21,25% , Омск - 17,3%. Местные выборы проходили в условиях продолжающихся протестных выступлений в стране. Высокие показатели в Астрахани и Ярославле (1-й тур) связаны с тем, что выборы мэров проходили одновременно с президентскими, на фоне активных протестных кампаний. Несомненно здесь и то, что протестная активность была не самым последним фактором, определившим в ряде случаев большую долю избирателей, не собиравшихся голосовать, а также снижение явки на избирательные участки в Красноярске и Омске. Помимо чисто ситуативных факторов (дачи, отпуска, затяжные праздники и т.д.) на участие в выборах оказывали свое влияние и определенность результата (как в Красноярске, где явным фаворитом кампании был Эдхам Акбулатов - член команды бывшего мэра Петра Пимашкова, пользовавшегося большим авторитетом в городе) и низкий уровень конкурентности кампаний (как в Омске, где та же предопределенность накладывалась на скандалы в стане оппозиции). По некоторым социологическим данным, в Омске не собирались голосовать до трети избирателей, в результате же проголосовали лишь около пятой части. Можно ли найти некоторые общие основания для объяснения и высокой и невысокой явки на избирательные участки? Почти все комментарии отводят электорату в этом случае пассивную роль. Ясно, что президентские выборы в виду их значимости вызвали большую активность избирателей. Применительно к Красноярску и Омску говорится о том, что оппозиции не удалось активизировать протестный потенциал избирателей, потому он и не пришел на выборы, то ли устав от избирательных кампаний вообще, то ли подчинившись потребности дачного отдыха. Картина, являясь реалистичной, все же страдает одним изъяном - она рисует избирателя не субъектом, а объектом электоральной машинерии.
Поведение избирателя
На наш взгляд, поведение российского избирателя в 2012 г. явно свидетельствует о том, что он научился вести себя на выборах "стратегически". Это само по себе является важным результатом развития электоральной культуры в стране. Стратегическое поведение избирателя означает, по крайней мере, две вещи. Во - первых, его участие в выборах определяется им сознательно с учетом возможных изменений первоначальных предпочтений. В этом отношении факторами его решения участвовать в выборах выступают ряд параметров самого электорального процесса: оценка им значимости его голоса (конкуренция и возможность выбора его повышает, а предопределенность понижает), институциональная структура электорального участия (состоятельность выборов, пороги проходимости для партий и кандидатов, тип голосования и т.д.), мотивационная структура (известно, что субсидировав даже одним рублем кампанию какого либо кандидата, избиратель склонен голосовать за него), а потом уже всякие ситуационные причины, вроде погодных условий. Но не только. Стратегически мыслящий избиратель знает, как ему реагировать на то, что предлагает партия или ее кандидат. Все это свидетельствует, что избирательная кампания в России становится открытой по отношению к возможному результату.
Данное обстоятельство накладывает свои требования на поведение других участников избирательного процесса, прежде всего кандидатов и партий. Они, если хотят победить, вынуждены действовать активно на протяжении всей избирательной кампании. И здесь первоначальный ресурс "власти" или "оппозиционности" является не самым главным. Вот почему на выборах в Красноярске и Омске "административный ресурс", как и оппозиционность уже не имели доминирующего значения, а в Ярославле ни поддержка губернатора, ни опора на "ЕР" не помогли Якову Якушову. Единый оппозиционный кандидат в Красноярске занял лишь третье место, значительно уступив победителю. Здесь попытка использовать ресурс оппозиционности провалилась. Даже оппозиционность Урлашова в Ярославле не являлась доминирующим ресурсом, а скорее основным фактором явился выбор стратегии на мобилизацию основных интересов ярославцев.
Во - вторых, стратегическое поведение избирателя делает его самостоятельным участником избирательной кампании, что резко снижает возможности использования манипулятивных технологий. Хотя такие технологии использовались на прошедших муниципальных выборах, однако их эффективность, как отмечалось многими, была низкой. Следовательно, формируется более сложная конфигурация участников электорального процесса, при которой следует учитывать не только возможность участия/неучастия избирателя, но и его активный электоральный протест; в то же время партии вынуждены вырабатывать новые стратегии электоральной борьбы.
Коалиции и "праймериз"
Новым для российского избирательного процесса в России в 2012 г. выступили коалиционные стратегии кандидатов и партий и использование "предварительного голосования" ("праймериз"). Хотя институт "праймериз" в российских условиях первоначально был внедрён "Единой Россией" на выборах депутатов Государственной думы в 2011 г., но эта практика получила дополнительный импульс для развития в электоральных событиях местного значения. При этом коалиционные стратегии и "праймериз" часто выступали связанными друг с другом. Потребность в их использовании определялась, прежде всего, попыткой перегруппировки политических сил, стремлением добиться консолидированного голосования своих сторонников за счет использования потенциала общественного мнения, ориентацией на использование неэлекторальных механизмов мобилизации путем прямого обращения к обществу.
В рассматриваемых электоральных событиях данные стратегии использовались в Ярославле, Красноярске и Омске. Хотя их роль здесь была разной, а эффективность и уровень влияния на результат выборов неоднозначными, однако их использование позволяет говорить, во - первых, о поиске новых подходов к электоральной борьбе, во - вторых, об определенной их перспективности, что было отмечено экспертами. При этом все партии, так или иначе, использовали коалиционную стратегию (или пытались ее использовать) на разных этапах электорального процесса. "Единая Россия" использовала предварительное голосование по отбору кандидатов от партии на пост мэра Омска с учетом повышения единства между политической элитой области и города, конфликты между лидерами которых (губернатором Леонидом Полежаевым и прежним мэром Виктором Шнейдером) могли осложнить электоральную кампанию для партии. Формируя коалиции правящих элит, "Единая Россия" все же пытается использовать и иной потенциал коалиционной стратегии - коалиция с обществом, с общественными структурами и группами.
Нельзя сказать, что данная стратегия всегда последовательна и успешна, однако, учитывая кризис репрезентативной демократии, она нацелена на поиск более эффективных механизмов общественной координации путем мобилизации на участие, а не только на выбор представителей. В этом отношении, оппозиционная критика видит больше демагогии, чем реальной практики, тем не менее она же не может не признать потенциальную эффективность данной стратегии. Коалиция оппозиционных партий во второй тур голосования в Ярославле позволила там выиграть выборы оппозиционному кандидату, однако, она была, на наш взгляд, вторичным факторам в сравнении с хорошо организованным взаимодействием основного кандидата - Евгения Урлашова - с населением. Коалиционную стратегию и праймериз использовали оппозиционные кандидаты на выборах мэра Красноярска (коалиция "За будущее Красноярска", объединившая эсэров, либеральных демократов и двух самовыдвиженцев), что позволило им выдвинуть единого кандидата Александра Коропачинского (Справедливая Россия), занявшего третье место и набравшего в итоге 11,33% голосов избирателей. Здесь же использовался праймериз инициативной группой "Я - красноярец", который не привел ни к каким политическим результатам в отношении объединения кандидатов. В Омске не удалось сформировать оппозиционную коалицию, хотя такие попытки со стороны КПРФ и СР предпринимались.
Коалиционная стратегия, на наш взгляд, приобретет особое значение на выборах губернаторов, учитывая не только появление новых партийных игроков (называют цифру от 20 до 40 новых партий), но и влияние на этот процесс партийных муниципальных депутатов.
Доверие и электоральные институты
Опыт электоральных кампаний 2012 г. продемонстрировал еще одну значимую черту формирующейся культуры выборов. Массовое присутствие наблюдателей различного типа на муниципальных выборах вкупе с совершенствованием электорального процесса, повысившего его институциональную определенность и прозрачность, привели к эффекту повышения доверия к выборам. Какими бы оговорками не сопровождались оценки выборов в Красноярске, Омске, Касимове относительно их честности и чистоты, даже ярые критики признают возможность таковых в России не в будущем, а как реальность сегодняшнего дня.
Следовательно, возникшее доверие к электоральным институтам необходимо укреплять и развивать. Точка хрупкого равновесия в согласии всех участников электорального процесса (власти, оппозиции, граждан) относительно возможности достижения эффективного электорального результата на основе честной процедурной справедливости не может рассматриваться окончательной; она создает важную основу для разговора о дальнейшем совершенствовании электорального процесса в России. Политико - административный режим регулирования электорального процесса в нашей стране имеет такую же публичную ценность, как и стабильность, благополучие, экологическая безопасность, экономическое развитие и т.д.
Таким образом, электоральный порядок может совершенствоваться, лишь будучи предметом публичного рассмотрения и поиска удовлетворяющих все стороны решений. Только тогда укрепившееся доверие к электоральным институтам сможет обеспечить действительный выбор знающих, компетентных, некоррумпированных политиков и управленцев. Поэтому политическая реформа, заложившая основы перехода от управляемости за счет преимущественно "вертикали власти" к управляемости через представительство интересов и сообщества и в результате сильную публичную власть, имеет значение, чтобы о ней не говорили. Выборы лишь один из значимых политических институтов, но когда общество знает, что справедливый выбор возможен, в нем появляется уверенность, а это - немаловажный ресурс развития.