Кто-то вспомнил тут, как в процессе борьбы за театр Фоменко когда-то некий важный чиновник спросил: "Да кто такой в конце концов Петр Фоменко, что вы так о нем хлопочете?" Не знаю, где тот чиновник - даже если и живет припеваючи. А про Фоменко знаю, и не я один.
Вереницу людей с цветами, тянувшуюся в "Мастерскую Петра Фоменко" с раннего утра, прервали только через три с половиной часа. Режиссер Евгений Каменькович, сдерживая эмоции, рассказал вкратце, что происходило в труппе театра в эти дни. Похороны перенесли с субботы на понедельник, потому что все хотели успеть. Все были в отпусках, добирались кто откуда, съехались, собрались, выпивали, вспоминали, актеры, ставшие уже в театре "стариками", рассказывали тем, кто помоложе, как все начиналось, как все было... Вспомнить и рассказать о Фоменко хотелось, кажется, каждому, кто пришел проститься с ним. Говорили очень тепло - и даже шутили сквозь слезы, потому что боялись превратить поминки в мероприятие помпезное: Фоменко все-таки был тут, к нему и обращались постоянно - он же все слышит, а он все эти пышности не любит…
Людмила Максакова, сказав о Фоменко, как о гениальном режиссере, учителе, и "совести нации", вспомнила, как работала с ним, и тут же: "Петр Наумович, вы мне всегда писали записочки. Я все эти записочки берегу, сохранила. Там всегда стояла одна фраза: "Прости меня за все, что было и не было". Простите и вы нас теперь, Петр Наумович…"
Сергей Юрский твердо уверен - вот так же, как говорят москвичи "в Филях" или "на Стромынке" - будут все говорить "на Фоменках": "Именно тогда, когда стал рушиться репертуарный театр, гордость русского искусства, - он создал репертуарный театр. Именно тогда, когда исчез в театрах принцип ансамбля, принцип единства, принцип стиля, - он создал театр, который есть воплощение ансамбля, единства и стиля…"
Худрук театра "Эрмитаж" Михаил Левитин, друживший с Фоменко много лет, - поделился своей странной историей: "В этом театре страдание замешено на радости, а радость на страдании. И очень странный человек лежит сейчас тут рядом с нами, очень странный, наверняка недовольный этим вот ритуалом. Но я расскажу: у меня на шее - талисман от Петра Наумовича. На одном из моих юбилеев он сорвал с себя и надел мне 140-летней давности монету, "наполеон", просто сорвал и отдал - такого не было в моей жизни. А через какое-то время талисман был утерян, я пришел к нему и сказал: "Петя, знаешь, талисман утерян". А он - "ты его носил, ты носил действительно?" Я говорю, да, носил. А он весело так: "Не страдай, я тебе подарю другой талисман. И подарил мне медаль к открытию памятника Пушкину - старую серебряную медаль… Этот талисман всегда со мной. Так что (обращаясь к актерам театра) и вы ничего не бойтесь, мои дорогие".
| |
| Видео: РИА Новости |
Старый друг, однокурсник Фоменко по пединституту, писатель и бард Юлий Ким:
- Пять дней тому назад ехали мы с Сергеем Никитиным на бардовский фестиваль, когда в дороге настигла нас эта весть, мы естественно мгновенно развернулись на 180 градусов. А я почувствовал себя инвалидом, у которого внезапно пропали костыли, и пребываю в этом ощущении до сих пор.. Я видел много театральных гениев. Видел одного, перед которым все время двигалось его историческое значение, потом он. Я знал и других, у которых было свое несостоявшееся историческое значение - оно тоже двигалось впереди. А Петя о своей состоятельности не задумывался никогда, он постоянно производил идеи , до самых последних дней своих…
Он задумывал спектакль "Наше все". Стоит Пушкин на своем постаменте, к нему подходит несчастный человек и говорит: "Александр Сергеевич, разрешите представиться… Маяковский". И вот Маяковский дальше начинает по знаменитому своему стихотворению… Мы с Петей цитировали друг другу по телефону: "У тебя и у меня в запасе вечность, что там потерять часок-другой.." - замечательно он читал эти стихи и за Маяковского, и за Пушкина одновременно. А потом - не успел Маяковский разговориться с Пушкиным, как его отталкивает в сторону другой молодой человек, тоже несчастный - Есенин. Который тоже читает какие-то свои обращения к Пушкину. Вдруг они оба видят, идет какая-то дама, подходит, это Марина Ивановна. Марина Ивановна отбирает у Есенина Пушкина и несет его на своих руках. Потом другая - царственная - дама отбирает Пушкина, берет на руки. Подходит еще и Булат Шавлович Окуджава, и еще кто-то, и все они целуют Пушкина… А приходит время возвращать его на пьедестал - они никак не могут понять, кто же должен это сделать...
На этом Петя, Петр Наумович, остановился. А я продолжил так: появляется еще один человек, говорит - дайте Пушкина мне. Это был Петр Фоменко…"
Вспоминали о Фоменко и его ученики - Сергей Женовач, Иван Поповски, Карэн Бадалов. Простились под аплодисменты. Слезы сдерживали. Хотя… Любимое слово Фоменко - "хотя".
После прощания в театре все отправились на Ваганьковское кладбище, где и был похоронен Мастер.