Книгой года было названо издание "100 лет Государственному Музею изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. 1912-2012. Т. 1, 2" - М., ГАММА-Пресс. 2012.
"Юбилейный альбом" - так обозначен жанр этой книги. Тяжеленной, из двух фолиантов, каждый из которых можно читать, только положив на стол. В руках (тем более - руке) такую книгу не удержишь. В ней сказалась музейная основательность и память о книгах, которые издавались на века. Она сама похожа на музейный экспонат - звено в цепочке, ведущей в будущее.
Собственно, этим они похожи - музей и книга о нем. Музей вроде бы ведет в прошлое культуры, а на самом деле торит тропинку в будущее. И юбилейное издание, которое рассказывает об ученых, стоявших у истоков музея и работавших здесь, о коллекциях музея и истории его здания, о выставках, Декабрьских вечерах, о музыкантах, выступавших в его стенах, и детях, впервые вступавших в "храм муз", похоже на энциклопедию музейной жизни. Той, что была, есть и будет.
Эту книгу, наверное, невозможно читать от корки до корки. Но в нее можно погружаться, как в "Хазарский словарь" Павича, обнаруживая каждый раз детали, не замеченные прежде, встречая рассказы о судьбах людей, о которых мы наслышаны, находя фотографии - мгновенья, спасенные из Леты. Вроде "Летатлина", парящего в Итальянском дворике... Среди самых пронзительных снимков - те, что сделаны в 1941-1944-м. "Давид", укрытый дощатыми конструкциями; мраморная статуя, укутанная несколькими слоями дерюжки и обложенная здоровенными мешками с песком, - только пальцы одной ноги выглядывают; вид сверху на Греческий дворик через "решетку" снесенной взрывом крыши; античные скульптуры, сгрудившиеся в подвале, словно после побега из брюлловского полотна "Последний день Помпеи"...
Среди самых увлекательных страниц - те, на которых обнаруживаешь "окна", приоткрывающие судьбы тех, кто остается за кулисами музейной экспозиции. Хранителей коллекций, реставраторов, ученых, коллекционеров, лекторов, библиотекарей... Они достаточно подробны, в них включены фрагменты воспоминаний, рисующих не только научные достижения, но нрав и манеры, характер и увлечения этих людей. Дело не только в том, что благодаря рассказу о них оживает история музейных собраний. Благодаря этим "личным делам", музей предстает чем-то похожим, с одной стороны, на Ноев ковчег, плывущий по волнам потопа, с другой - на межпланетную станцию, которой суждено путешествие в неведомое будущее не одно столетие... Здесь работали крупнейшие ученые, как Борис Тураев, основатель отечественной школы египтологии, антиковед Владимир Мальберг, которых в музей пригласил еще профессор Цветаев... Были годы, когда здесь трудился поэт, переводчик Сергей Шервинский, Анастасия Цветаева в 1920-1930-е тут разбирала архив своего отца... Именно в музее в тяжелейшее время нашел спасение знаток и коллекционер восточных древностей Александр Живаго. Вообще-то он был доктор, 31 год проработавший в Голицынской больнице (ныне 1-й Градской), но в октябре 1917-го работы лишился, потому как из купеческого сословия вышел. Неизвестно, как бы он смог выжить, да спасло непрактичное увлечение Древним Востоком, начавшееся еще в гимназические годы. Из своего путешествия в Египет в 1910 году доктор Живаго привез сотни фотографий, подробнейший путевой дневник и тщательно, со знанием дела собранную коллекцию древностей. В общем, в феврале 1920-го его взяли ученым секретарем в цветаевский Музей изящных искусств. С 1923-го он стал читать лекции о своем обожаемом классическом Востоке. Свое собрание (в котором только египетская часть насчитывала 500 предметов), библиотеку, архив он завещал музею. Открывая своей статьей юбилейный двухтомник, директор ГМИИ им. А.С.Пушкина Ирина Антонова замечает, что в пространстве музея воссоединились античный и восточный, языческий и христианский миры. Они рядом и порознь. Наверное, это еще одна причина, по которой музей сегодня все больше и больше людей рассматривают как площадку будущего. Хотя бы потому, что здесь имеющий глаза может увидеть многое, имеющий уши - услышать. И только люди, умеющие видеть и слышать, способны к диалогу с другими. Без этого скромного умения ни звездолеты, ни Ноевы ковчеги не построить...