Она начала свой конкурс фильмом "Измена" Кирилла Серебренникова и завершила фильмом "Страсть" Брайана Де Пальмы. Закольцевала. Зарифмовала. Поставила шикарную точку над i. Лучше не бывает.
"Измена" снята в обезличенном как бы европейском пространстве: стекло, бетон, отели-холлы-бары, и лишь их некоторая корявость выдает знающим людям российские просторы. "Страсть" снята в обезличенном хайтековском пространстве Берлина, в антураже небоскребов его нового центра, где из окон видны переплетения стеклянно-стальных конструкций и нахлобученный на Рейхстаг стальной дуршлаг.
Начальная часть "Измены" напоминает триллеры Хичкока с их фирменным уверенным саспенсом. Заключительная половина "Страсти" не только напоминает Хичкока, но и под него мимикрирует, в него играет, в нем растворяется.
Но между стартовым и финальным фильмами есть принципиальная разница, которая, по-видимому, тоже имелась в виду фестивалем. Русский режиссер делал все, чтобы угодить международной публике - отказался от страны и времени действия, взял западных актеров и намеренно придумал историю, универсальную для любой местности. Он сковал себя этой концепцией, завязал себя в узел, и когда концепция начала топорщиться, фильм стал клевать носом, как планер на излете.
Читайте дневник кинофестиваля с Валерием Кичиным
Американский режиссер вообще ничем себя не сковывал, ни на кого не оглядывался и не занимался стратегическими расчетами. Его фильм - творение абсолютно свободное: он самозабвенно отдается синефильской игре в жанровое кино, жонглирует приемами детективного триллера и любовной мелодрамы, перемешивает их, как стеклышки в калейдоскопе, и к финалу вас ждет такой водопад сюжетных кульбитов, который потом придется долго разгадывать. Хотя разгадывать, думаю, и не нужно: постмодернистские времена не очень почтительны к логике, и это окончательно развязывает режиссеру руки.
Шоры на старте и долгий путь к полной свободе в финале - более выразительного фестивального сюжета я еще не встречал, браво, Альберто Барбера!
В основе "Страсти" триллер Алена Корно Crime d`amour ("Любовное преступление"). Сюжет основательно переписан Де Пальмой - он ввел множество новых линий и сценарных трюков, задача которых окончательно запутать зрителя в вопросе, кто убил, зачем убил и убил ли вообще. Теперь будет интересно сравнить с американским ремейком недавний, 2010 года, французский фильм, где примерно ту же интригу разыгрывают Людивин Санье и Кристин Скотт Томас - актрисы не слабее восхитительных Рэйчел МакАдамс и Нуми Рапас, которых Де Пальма выбрал на роли Кристин и Изабель.
Все начинается в гламурном мире рекламного бизнеса, где супермодельные девочки вершат судьбы новейших супермоделей айфонов. Как и в "Измене", измена и коварство вторгаются в только что наметившуюся любовную идиллию руководительницы рекламного агентства Кристин и талантливого дизайнера Изабель. Начальница не гнушается украсть удачную идею подчиненной, и начинается триллер изощренной мести, хорошо закамуфлированный под лесбийские страсти с неуправляемой ревностью.
Виртуозно выполнена сцена убийства. Пока Изабелла наслаждается в театре балетом, некто перерезает горло Кристин, но внимание зрителя умело раздваивается: в левой половине экрана идет полный чувственного коварства "Послеполуденный отдых фавна", в правой происходят события, за которыми, понятно, следишь вполглаза, - но в них умело спрятан ключ к разгадке всего дальнейшего. Впрочем, роковые предчувствия есть и в балетном действе, где под трепетного Дебюсси партнер наносит партнерше нежнейший "поцелуй смерти".
Картину сопровождает почти незаметная ироническая усмешка автора - он явно наслаждается, виртуозно жонглируя фирменными бирюльками жанра: убийца должен быть в маске, обвиняемый и жертва многократно меняются ролями, мы быстро теряем ориентацию - где кошмарный сон, а где - реальность, и настоящий смысл интриги, как в "Свидетеле обвинения" Уайлдера, потрясет невероятностью.
Фильм элегантен. В построении сюжета, в тактичной чувственности, в манере игры актрис, в интерьерах и костюмах, в тонкой стилизации под нуар - во всем. Оператор Хосе Луис Алкэйн, обычно работающий с Педро Альмодоваром, снимает женщин так, что они кажутся опасными богинями, и фильм доставляет визуальное наслаждение, которое, однако, нигде не становится самоцелью. Вообще, умение делать кино так, чтобы у зрителя ни разу не возникло желание посмотреть на часы - он вообще забывает об их существовании, - показатель высочайшего мастерства, мимо которого фестиваль, даже при всей его высоколобости и склонности к авторскому кино, пройти, по-моему, не может.
Думаю, что "Страсть" резко поменяла уже сложившуюся структуру фаворитов и аутсайдеров конкурса и встала в первые ряды претендентов на фестивальные призы.