Рецепт доброго митинга
Михаил Барщевский: Андрей Александрович, вы долго и успешно занимались бизнесом, руководили крупной частной компанией. Как вы оказались в Совете Федерации и сразу возглавили один из наиболее значимых комитетов?
Андрей Клишас: Я достаточно долго занимался не только бизнесом, но и наукой: защитил докторскую диссертацию по теме "Конституционный контроль и конституционное правосудие в зарубежных странах" и преподаю конституционное право в РУДН, где возглавляю кафедру. В парламенте я попал в хорошо знакомую юридическую сферу. Мне эта работа очень интересна, она позволяет максимально использовать свои возможности, чтобы помогать, в частности, региону, с которым очень долгое время была связана моя карьера, - Красноярскому краю, Норильскому промышленному району, Норильску.
Барщевский: Сравнительно недавно возглавляемый вами комитет увеличил штат и получил дополнительные полномочия. Расскажите, чем вы теперь занимаетесь, за что отвечаете?
Клишас: Правильнее говорить не об увеличении штата комитета, а о прошедшей реформе Совета Федерации. Комитетов стало меньше и, соответственно, они стали более значимы, а их полномочия шире. Если исходить из регламента Совета Федерации, то, по сути, к компетенции комитета относятся все без исключения отрасли права, а также все вопросы, которые связаны с госстроительством, судебной системой, прокуратурой, следствием, гражданским обществом. Можно сказать, что наш комитет один из основных, по большинству законов он, так или иначе, является если не ведущим, то соисполнителем.
Барщевский: Какую из перечисленных функций вы считаете наиболее значимой на данном этапе развития государства?
Клишас: Думаю, сегодня, исходя из складывающейся в стране политической ситуации, на повестке дня 2 главных вопроса. Первый - госстроительство, в частности, законы, которые определяют функционирование политических партий, формирование Совета Федерации и статус его членов. Второй - права и свободы человека, потому что они затрагиваются в соответствующих законах. Например, в законе о митингах. Нужно понимать, в чем состоит защита прав и свобод.
Барщевский: А как вы, как специалист по зарубежному конституционному праву, оцениваете закон о митингах? Является ли он более или менее либеральным по сравнению с другими странами?
Клишас: Этот закон направлен в первую очередь не на то, чтобы ограничить какие-то свободы, в частности проведения митингов и демонстраций, а на защиту положений Конституции, которые говорят о праве граждан на митинги, что предполагает безопасность этих граждан на данных мероприятиях. Закон выполняет именно эту задачу, он создает условия для того, чтобы граждане могли принимать участие в массовых мероприятиях, митингах, демонстрациях, не опасаясь, что станут участниками каких-то провокационных событий, насильственных акций, которые могут быть спровоцированы лицами с недобрыми намерениями. Если говорить о том, какие санкции он налагает или ограничения влечет для организаторов митингов, то этот закон намного либеральнее, чем законодательство многих европейских стран.
А себе люди доверяют?
Барщевский: Можно ли рассматривать ваш комитет, по аналогии с судебной системой, в качестве апелляционной инстанции по отношению к Думе?
Клишас: Ни в коем случае нельзя. Из пятой главы Конституции РФ следует, что Госдума и Совет Федерации имеют различную компетенцию. То, что Совфед одобряет федеральные законы, которые принимает Госдума, и наравне с ней принимает участие в принятии федеральных конституционных законов, действительно так. При этом, обладая правом отклонить какой-то закон, кажется, что Совет Федерации служит неким арбитром. Но мы не стремимся исполнять роль апелляционной инстанции, хотя бы просто потому, что угол зрения, под которым мы рассматриваем законы, несколько отличается, именно исходя из нашей компетенции. Помимо того, что мы, безусловно, рассматриваем вопросы федеральной составляющей, как, например, соответствие Конституции или проведения государственной политики в той или иной сфере общественных отношений, мы всегда рассматриваем законы еще и с точки зрения интересов субъектов Федерации, потому что мы - палата регионов.
Барщевский: С чем, на ваш взгляд, связано недоверие населения к судебной системе? Какие шаги следует предпринять в первую очередь, чтобы исправить ситуацию как можно скорее?
Клишас: Я думаю, что суды далеко не последние в этом рейтинге недоверия. А какая часть населения задействована в коммунальном хозяйстве, образовании, здравоохранении, социальной и судебной сфере, полиции? Огромная. И когда говорят, что население им не доверяет, возникает ощущение, что люди не доверяют сами себе.
Судебная система - это зеркало развития общества. Я считаю, что у нас хорошая судебная система. Безусловно, есть объективные проблемы. Например, отсутствие полноценной системы административных судов, административной юстиции. Это очень часто порождает судебную волокиту и раздражает людей. Увы, невозможно сделать что-то, чтобы люди вдруг начали доверять судам. К сожалению, у многих в принципе отсутствует уважение к органам государственной власти. Это происходит от отсутствия самоуважения. Люди очень часто не уважают свой собственный выбор, это сказывается в том числе на том, как они участвуют в выборах. Люди не уважают местные власти, хотя должны их формировать, очень часто не уважают место, где живут, о чем свидетельствует состояние дворов, домов и подъездов. Вопрос недоверия - это вопрос внутреннего уважения к себе, к институтам государственной власти и к стране в целом. И этим надо заниматься.
Подписано - и с плеч долой
Барщевский: Как вы относитесь к идее создания единого Следственного комитета? Не считаете ли вы, что правильнее было бы, упразднив предварительное следствие, возродить в России судебное следствие?
Клишас: Мне, как юристу, который изучал историю права и государственных институтов, эта тема нравится. Она выглядит красиво. И если бы мы реформировали законодательство в данном направлении, я бы с удовольствием принял в этом участие. Здесь не столь важно, что чему подчинено или кто в какую структуру входит. Просто процессуальное положение следователя сегодня мне кажется некорректным. Когда я смотрю на наше законодательство, складывается впечатление, что само процессуальное положение следователя не предполагает его заинтересованности в нахождении истины по делу. То есть он находится как бы на стороне обвинения. У нас очень часто следователя боится не только подозреваемый, но и свидетели. Иногда все участники процесса не понимают, чего от него ожидать. Потому что задача следователя состоит в том, чтобы как можно быстрее сформировать дело и, сняв с себя, отправить его в суд. И когда вы предлагаете следствие передать суду, я соглашаюсь, потому что все-таки основная задача суда - установление истины. Если следователь будет работать на эту цель, возможно, следствие у нас станет более эффективным и граждане не будут с такой настороженностью относиться к следователю. Идея о том, чтобы следствие вели суды, мне кажется интересной, и, возможно, над этим нужно работать.
Барщевский: Устраивает ли вас как юриста положение современной адвокатуры?
Клишас: Я эту сферу знаю меньше, но кое-что меня удивляет. Меня поразило, что люди, являющиеся представителями очень влиятельной юридической корпорации, говорили СМИ о том, что то или иное решение суда принималось в Кремле. Но что они тогда вообще в суде делали, зачем туда ходили? Если адвокат пытается нас убедить в том, что у нас нет справедливого суда, то у нас нет и адвокатуры, она просто не нужна. В комитете есть очень грамотные, компетентные коллеги, бывшие адвокаты, которые знают хорошо эту сферу. И этот действительно актуальный вопрос нам, возможно, предстоит обсуждать в рамках уже осенней сессии.
Барщевский: Как практик, профессор, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права Российского университета дружбы народов, вы видите изменения в качестве юридического образования? И что нужно сделать, чтобы они стали заметнее?
Клишас: Я считаю, что перемены заметны. Несмотря на крайне ограниченный бюджет и скромные возможности, АЮР делает очень полезное дело. Составлен рейтинг юридических вузов, продолжается их аккредитация, определяющая соответствие стандартов образования того или иного учреждения определенным требованиям. Но, мне кажется, в целом это тоже вопрос развития гражданского общества. Если юридические корпорации, та же адвокатская или нотариальная, будут принимать во внимание, с каким дипломом и из какого вуза к ним приходят работать, то этот рейтинг будет более действенен. Проблема в том, что к юридическому образованию в вузах очень долго относились как к способу зарабатывания денег.
Я считаю, что рыночные условия, с одной стороны, и последовательная позиция государственных органов, а именно судов, прокуратуры, полиции, набирающих специалистов, - с другой, приведут к тому, что спрос на людей с дипломами сомнительных вузов исчезнет и, соответственно, такие вузы перестанут существовать. Уже сейчас обсуждается предположение, что бакалавры не смогут работать судьями, следователями и т.д., это абсолютно правильно, потому что эти люди должны иметь более глубокую подготовку. Это правильный путь.