Сезон начинается очень нервно. Как вы относитесь к ситуации назначения Кирилла Серебренникова в театр им. Гоголя?
Евгений Писарев: Я очень рад тому, что наконец стало что-то происходить. Но все же ситуация с театром им. Гоголя была грубоватой. Она возникла как сюрприз, как черт из табакерки. Должен быть какой-то конкурс, какое-то обсуждение. Но мне хочется надеяться, что все разрешится мирно и цивилизованно.
Но вы же сами возникли почти как "черт из табакерки", когда стали самым молодым худруком Москвы.
Евгений Писарев: Это случилось в чрезвычайных обстоятельствах, когда умер Роман Козак. Мне казалось, что надо подставить плечо. Впрочем, потом выяснилось, что желающих подставить плечо было очень много. Но в ситуации, когда нет чрезвычайных обстоятельств, новые назначения не должны быть сговором двух людей. Хотя сами перемены совершенно необходимы. И ротация должна быть не только среди режиссеров и директоров, но и среди актеров, что гораздо сложнее, потому что здесь мы упирается в трудовое законодательство. Но без этого серьезно сдвинуть ситуацию нельзя.
Какие перемены в театре Пушкина кажутся вам насущными?
Евгений Писарев: Если не изменить что-то структурно, то ничего не изменится. В этом сезоне я не буду ничего ставить, специально для того, чтобы произвести ребрендинг в самом широком его понимании. Не только сменить афишу и нарисовать нового Пушкина, но попробовать изменить структуру существования в театре.
Проблема театра Пушкина для меня - это прежде всего проблема бренда, имиджа. На нашем театре сказывается память долгого неуспеха, безвременья. От этого накоплена некоторая пыльность. Задача этого сезона - решительно сдуть пыль, поменять лицо, сильнее интегрироваться в город.
Филиал, который в первые годы прихода Козака стал настоящим центром притяжения, - там были спектакли Козака, Чусовой, Серебренникова - сейчас заглох. Мы хотим вернуть его силу, при этом не повторяя эстетику "Театра.doc", Центра драматургии и режиссуры. Я хочу, чтобы театр там начинался раньше, чем люди займут свои места в кресле. Там должны быть другие возможности для драматических артистов достучаться до зрителей. Сейчас, например, там репетируется спектакль "Материнское поле" по Айтматову - спектакль без слов. Это была самостоятельная работа, но когда я увидел ее результаты, я позвал Сергея Землянского, чтобы он продолжил эту работу. Вербальный театр настолько себя исчерпал, что я не могу его больше ни смотреть, ни делать.
Что же вы будете делать?
Евгений Писарев: Я взял тайм-аут, чтобы заняться тем, что делать точно необходимо. Я хочу, попробую преобразить жизнь нашего театра. Чтобы жизнь людей в театре стала достойней, чтобы им было приятно здесь находиться. Уровень театра всегда определяется не по лицевой стороне, а по закулисью. Бренд театра распространяется и на его внутреннюю жизнь, на профессиональные отношения. Поработав в Америке, я встретил артистов с совершенно другим уровнем ответственности, содержательность профессии. Может, и там каждый боится потерять работу, но это отношения свободных людей.
Изменить ментальность внутри одного театра сложновато.
Евгений Писарев: Мне кажется, что очень важно, чтобы люди чувствовали себя свободными, чтобы они находились в толерантной, неагрессивной атмосфере. Пространство, стиль, дизайн, сама среда могут многое изменить. Конечно, трудно это делать, когда вводится система запретов. Вот уже и "Том Сойер" не рекомендован, потому что он проповедует бродяжничество. Видимо, кто-то всерьез считает, что искусство воздействует на публику непосредственно - посмотрел фильм про маньяка и пошел всех кромсать. Только серые испуганные мозги могли придумать такое. Но мне кажется, что это ненадолго.
Кто будет ставить в этом сезоне, пока вы погружены в ребрендинг?
Евгений Писарев: Я хочу приглашать разных режиссеров. Но мы живем финансово трудно, дотация минимальна. Поэтому нужно искать гранты, возможность совместных проектов. Иначе - приходится ставить коммерческие спектакли, чтобы собирать деньги на иную работу. Например, благодаря моему последнему спектаклю "Таланты и покойники", мы имеем возможность позвать Юрия Бутусова. Вместе со своей командой - Александром Шишкиным и Николаем Реутовым - он выпускает пьесу Брехта "Добрый человек из Сезуана", которая впервые выйдет у нас с оригинальными зонгами.
Вас не смущает, что театр им. Пушкина воспринимается скорее как бульварный, развлекательный театр?
Евгений Писарев: Нет. Я хочу создать театр качественного современного развлечения. Отдых должен быть приятным, а спектакли предлагать новый уровень этого жанра. Сложней сделать праздник вкусный, чем безвкусный. Комитет по культуре связал нас с Британской школой дизайна. Это очень талантливые художники, и я надеюсь, что к новому году мы выйдем в новом дизайне.
...Я вышел летом после бродвейского спектакля и услышал, как кто-то воскликнул: "Боже, как прекрасен человек!" У меня просто слезы навернулись. После какого спектакля в Москве можно выйти с такими словами? И я подумал, что хочу найти такой материал, чтобы возникло ровно это чувство - как прекрасен может быть человек.