Официальным основанием для такой меры якобы послужила жалоба 6-летней Вероники, находившейся в медцентре на логопедическом исследовании, что "папа вчера отшлепал ее по попе".
О сложившейся с детьми Анастасии Завгородней ситуации мы говорим с Уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка Павлом Астаховым.
В своих комментариях вы назвали эту историю непростой, в чем ее сложность?
Павел Астахов: Каждая история, происходящая с семьями с российскими детьми в Финляндии является непростой. Уже с точки зрения ее разрешения. Потому что со странами, которыми у нас нет двусторонних соглашений по семейно-гражданским вопросам, решить проблемы в правовом поле крайне сложно. Как правило, мы действуем через наши консульские дипломатические учреждения, а этого иногда недостаточно. Тем более в Финляндии, с которой такого соглашения нет и которая, в отличие от других 74 стран, где такое уже действует, упорствует в своем нежелании договариваться о необходимости заключения договора. В истории с детьми Завгородней есть еще очень некрасивый момент - обман матери, которую заверили, что ребенка, который должен родиться, у нее не отберут. На самом деле - отобрали малыша через несколько дней после родов. Какая-то запредельная бесчеловечность.
Что вам известно о семье?
Павел Астахов: Я пока не знаю, что говорится в полицейских файлах, и, наверное, в этой ситуации нам откажутся их предоставить. Хотя в деле Рантала, надо отдать должное финским властям, они раскрыли нам полностью все документы, все досье. Но теперь, наверное, такого не произойдет, потому что прошло время, агрессия по отношению к нашей позиции, скажем так, только возросла. Педагоги девочки, социальные работники никакой информации нам не дадут - это их железная позиция. Они действуют в рамках инструкций, в Финляндии очень жесткие на этот счет правила, которые они свято соблюдают, поскольку, нарушив, могут остаться без работы. И сказать о том, были в семье нарушены права ребенка или не были, сейчас трудно. Мы знаем только, что девочка пожаловалась на отца. Но даже если детская жалоба подтвердится, это не повод забирать из семьи всех детей, включая новорожденного. Эта мера - чрезвычайная. Даже по финскому закону "О благополучии детей" от 2008 года, где говорится о том, что отобрание детей - это крайняя мера, применяемая в тех случаях, когда есть реальная угроза их здоровью и жизни. Но там же и сказано: перед применением этой меры могут быть предприняты другие - по оздоровлению климата в семье, по восстановлению отношений в семье, ее реабилитации и реабилитации самого ребенка. Ничего этого в историях, подобных последней, не делалось. Приезжала полиция и забирала детей. И, как откровенно объясняли мне сами финны, проблема в том, что, во-первых, все их соцслужбы действуют по экстремальному сценарию: проще и безопаснее перестраховаться и сразу отобрать детей, а потом уж разбираться. И, во-вторых, у них в этих службах очень мало работников, поэтому у них нет времени проверять, предупреждать, работать с семьей, направлять туда психологов.
Раньше, в наших разговорах о подобных историях с отобранием детей в той же Финляндиии, выяснялось, что не всегда наши женщины ведут себя так уж безупречно в этой стране.
Павел Астахов: Наши консульские работники говорят, ничем особенным эта семья не отличается. Разве что - муж Анастасии является как бы представителем третьей страны, он - суданец по происхождению. И, знаете, что любопытно, когда я занимался делом семьи Рантала, встречался с представителями социальных служб города Турку, где все это происходило, мне интересную вещь сказали. Дескать, да с россиянами хлопот много, но столько проблем, сколько с выходцами из Северной Африки, у нас ни с кем нет. И это звучало несколько раз, прозвучало и в Министерстве здравоохранения.
То есть, вы считаете, во всей этой истории национальность матери и отца - является "отягощающим" фактором?
Павел Астахов: Да, в определенной степени, я допускаю, что есть предвзятое отношение. Хотите-не хотите, национальность в таких случаях имеет значение.
Что вы собираетесь предпринять?
Павел Астахов: Мы сейчас станем действовать в рамках только правового поля. У семьи есть адвокат, наша консульская служба семье уже оказывает помощь, по моей просьбе уже готовит свое обращение МИД России. Плюс ко всему я сейчас готовлю доклад президенту, потому что планируется встреча на высшем уровне. И конечно, в преддверии этой встречи, то, что произошло с детьми российской гражданки, конечно, не способствует улучшению наших отношений. Я-то как раз хотел указать в своем докладе, как мы продвинулись в решении таких вопросов с финскими властями и даже провели в Финляндии совместный семинар уполномоченных по правам ребенка и социработников, чем финны были очень довольны. А теперь, получается, я должен делать доклад о том, как нарушаются права русскоязычных семей с детьми в этой стране.