Около года Кирилл и его соавтор по инсценировке, сценограф Нана Абдрашитова, превращали многонаселенный, не очень внятный по смыслу, но магнетически интересный роман Всеволода Бенигсена в театральную параболу, полное парадоксов исследование о русском бунте и русской интеллигенции. На деревенских жителей обрушился генАцид - Государственная Единая Национальная Идея, смысл которой в том, чтобы с помощью внедрения великой русской литературы в сознание народа спасти язык от истребления. По спущенной сверху разнарядке местом эксперимента была выбрана деревня Большие Ущеры, каждый житель которой должен выучить наизусть одно из произведений классиков. "Указ президента не обсуждается. Баратынский, Хератынский - учи, и все". Литература из объекта свободной и радостной игры смыслов превращена в орудие тоталитарного насилия.
Милиционер Бузунько (Сергей Шеховцев) поручает организацию эксперимента местному интеллектуалу - разочарованному в жизни библиотекарю. Его линия - одна из тех, что подверглись в спектакле существенной переработке. Библиотекарь (Илья Древнов), сладострастно и отстраненно наблюдающий за перипетиями эксперимента, в финале сжигает библиотеку, и она горит: белые бревна - точно корешки книг - заполняются буквами, строчками и исчезают в огне.
Но до этого трагически гротескного финала пьющая напропалую деревня нежданно начинает просвещаться светом великих слов и гениальных фантазий русских писателей. И даже Гришка-плотник, до сих пор говоривший исключительно "по-русски", смог приобщиться к поэзии через футуристическое "дыр бул щил" Алексея Крученых, а подсевший на Бродского пьяница Валера (Шамиль Хаматов) ловит его голос на радиоволнах, проникаясь сложностью поэтической речи. Самогонщица Громиха (Светлана Коркошко) преображается в декадентскую даму и, шествуя по белым крашенным бревнам библиотечного сруба, декламирует блоковскую "Незнакомку".
Нана Абдрашитова превратила бревенчатый сруб из деревенской завалинки в греческий амфитеатр - белое пространство деревенского полиса, через слово заново осмысляющего самое себя.
Отказавшись от интонации черного сарказма, которая явно доминирует в романе Бенигсена, создатели спектакля пошли традиционным для "Современника" "адвокатским" ходом. Они попытались извлечь из этих немых, мычащих людей какую-то невнятную, даже темную тоску по смыслу. Их сильный говор, их все снижающий полуязык-полусленг начинает звучать музыкой народной речи, из которой и рождается (так казалось когда-то) русская литература.
И Гоголь, и Бродский, и Толстой с первым балом Наташи Ростовой становятся участниками какого-то большого диспута о связи человека и культуры. Страшным разрушительным вихрем, звериным рыком проносится в жизни этих людей якобы "очистительный" вихрь великой литературы. Чтение Чехова заставляет Сергея Серикова, впервые задумавшегося о смысле жизни, совершить самоубийство. Другого героя, пронзительно сыгранного Сергеем Шеховцевым, "Очарованный странник" уводит далеко от дома, заставляя бросить беременную жену.
Из сторонников "поэзии" и "прозы" образуются два лагеря, уже зреет бунт, бессмысленный и беспощадный. Уже прекращен эксперимент и горит библиотека, подожженная самим библиотекарем, а две женщины - старая и молодая - итожат смысл спектакля неожиданно светло. Сначала героиня Светланы Милиотти начинает свой плач о погибшем сыне полными недоумения и боли словами Гоголя о Руси, которая неведомо куда несется. А потом в облике белой невесты на деревенский сруб ступает беременная героиня Клавдии Коршуновой, и со страстной верой читает про Катюшу Маслову из "Воскресенья". Как бы циничен ни был, по мнению театра, жест деревенского интеллектуала, проводившего эксперимент в своих научных целях, у этого бедного деревенского "полиса" еще есть надежда.