На каком этапе сейчас находится проект по освоению Еланского и Елкинского медно-никелевых месторождений, конкурс по которым вы выиграли?
Андрей Козицын: Победа в конкурсе на разработку Еланского и Елкинского месторождений - всего лишь отправная точка в начале большого пути. Прежде всего нужно произвести доразведку запасов и утвердить их. Формально по одному из месторождений на конкурсе разыгрывались прогнозные запасы на уровне 50 000 тонн никеля. И если подтвердится именно такая цифра, то месторождение разрабатывать никто не будет, это просто экономически нецелесообразно.
Состоятельным этот проект будет в том случае, если по двум месторождениям будут утверждены запасы на уровне не менее 0,5 миллиона тонн никеля. На поисково-оценочные и геологоразведочные работы понадобится до трех лет. И только если запасы будут утверждены в требуемом объеме, можно будет приступать к проектированию и строительству ГОКа в Новохоперском районе - подземного рудника и обогатительной фабрики, конечной продукцией которой будут являться никелевый и медный концентраты. Опять же, мы не знаем, какой будет рыночная конъюнктура в 2016 году. Если мировая цена на никель окажется ниже 15000 долларов за тонну, то сколько бы там его ни было, добывать его будет бессмысленно с экономической точки зрения. Есть много составляющих, способных повлиять на принятие решения о разработке этих месторождений.
Если проект все-таки состоится, где разместятся плавильные мощности?
Андрей Козицын: Кроме шахт и горно-обогатительного комбината на территории Воронежской области больше мы ничего строить не будем. Как я уже говорил, в конечном итоге мы должны получать здесь никелевый и медный концентрат, который будет увозиться для переработки на Урал. Завод по переработке никеля планируется открыть на Урале, а конкретно - в городе Кировграде, под это дело уже освободили площадку на действующем медеплавильном комбинате (входит в УГМК - Ред.). Но это решение будет актуально в 2016 году, когда станет понятна ситуация с разведанными запасами. Медно-никелевая руда в Воронежской области очень глубоко залегает, она начинается с 260 метров, соответственно, разрабатывать ее можно только шахтным способом, никакого карьера однозначно не будет.
Почему тогда, на ваш взгляд, проект по разработке месторождений встретил столь резкую реакцию в регионе? Чего боятся люди?
Андрей Козицын: Почему существует негативная реакция на проект, которого пока, по сути, нет, мне, честно говоря, непонятно. На мой взгляд, причина большинства страхов и опасений кроется в огромном количестве дезинформации. Людей убеждают в том, что у них под боком построят, грубо говоря, никелевый завод по технологии 50-х годов прошлого века и вокруг все отравят. Но, во-первых, никелевый завод никто строить в Воронежской области не собирается, а, во-вторых, в ХХI веке все уже делается совсем по-другому, и мы в УГМК исходим из мирового опыта и самых современных технологий.
Возьмем, например, воду. Все водоносные слои в районе месторождения находятся на глубине до 100 метров. Как уже говорилось, глубина залегания рудного тела - более 200 метров. Чтобы добраться до него и не повредить водные горизонты, мы построим бетонную трубу диаметром 9 метров и длиной метров 800. Она будет отделять шахту от водных горизонтов.
Андрей Козицын: Разговоры о том, что производство "все отравит", несостоятельны.
Шахтные воды станут оборотными, потому что наверху расположится обогатительная фабрика, которой необходим определенный объем воды для обогащения медного и никелевого концентрата.
Поэтому разговоры о том, что "все пропадет и все отравят", безосновательны. Во-первых, пока, повторюсь, ничего не происходит. Во-вторых, если все же дело дойдет до проекта, он будет всесторонне изучен, согласован в рамках действующего законодательства, пройдет экологическую и техническую экспертизы. А люди возмущены, потому что их сознательно дезинформируют.
Кто в таком случае может стоять за этим, кому это выгодно?
Андрей Козицын: Для некоторых деятелей наша инвестиционная политика в Воронежской области - не более чем повод для того, чтобы преследовать свои определенные материальные или политические интересы. Экология, защита Хопра, выхухоль - модный "флаг". Но тема абсолютно политизирована. Если попытаться искренне разобраться, в чем государственный интерес начала разработки месторождений, какая технология будет применяться, какие перспективы могут открываться для местных жителей, уверен, картина будет иной, не такой, как ее рисуют так называемые лидеры протестного движения.
Сложно общаться с людьми, которые решают свои задачи, размахивая флагом. Эти игры к нам, как инвесторам, промышленникам, не имеют никакого отношения. Мы в данном случае для них просто инструмент - и больше ничего. Что же касается политики открытости, информирования жителей, независимых оценок, тут мы готовы к самым разным вариантам. Пусть кто угодно из специалистов выступит в роли третейского судьи и оценит: вредно - не вредно, опасно - не опасно. Если нужна независимая оценка экологического воздействия того, что мы только еще собираемся делать, если подтвердятся запасы, - давайте ее сделаем, никаких проблем. Если у вас нет предложений, то мы сами сможем назвать ряд организаций с мировым именем, которые могут сделать такую оценку. Если вас это не устраивает - сами выберите организацию. В Воронеже, в Москве - где угодно. Мы готовы, если это действительно искренне интересно людям. Пока же, как видно, для тех с кем мы общались, тех, кто громко кричит, ругается, - это не предмет для разговора. Им это просто не нужно. Им нужно, чтобы простые люди в панике бежали туда, куда им укажут.
Еще один аргумент ваших оппонентов - у УГМК нет опыта работы с никелем.
Андрей Козицын: Мы работаем на гораздо более сложных рудах. Например, на Рубцовском месторождении Алтайского края. Там полиметаллические руды, медно-цинково-свинцовые, с высоким содержанием цинка и свинца. Их обогащение и разделение - очень непростой процесс. Тем не менее мы научились с ними работать, извлекаем медь, цинк и свинец, а также сопутствующее золото и серебро. Воронежские месторождения - медно-никелевые. Что это за руды, как с ними работать, мы знаем. Не думаю, что для нас будет большой проблемой получить продукт из никелевого концентрата с хорошими показателями по извлечению и содержанию.
Вы говорите, что решение о том, разрабатывать или не разрабатывать месторождения, будет принято не ранее 2016 года. Тем не менее сейчас на этой территории что-то происходит?
Андрей Козицын: С местными учреждениями заключены договоры на три вида деятельности. С Воронежским государственным университетом мы планируем проведение комплексного экологического мониторинга. Нужно понимать, в каком состоянии находится окружающая среда сейчас и как на нее может влиять строительство шахт и ГОКа, если мы их будем строить. Эта работа началась в 2012 году, продолжится в следующем. Она рассчитана на несколько лет.
Второй договор с тем же университетом касается археологических изысканий в Новохоперском районе: надо представлять, есть ли на месте строительства предполагаемого ГОКа исторические артефакты, которые необходимо в обязательном порядке сохранить.
Третий заключен с местными геологами, которые займутся геологоразведочными работами. Будет организован поселок, со следующего года специалисты займутся бурением, для того чтобы понять, какие запасы никеля мы имеем.
А кого будете привлекать на производство - воронежцев или же специалистов со стороны?
Андрей Козицын: Если будет принято решение о строительстве ГОКа, то трудовые ресурсы, необходимые для реализации этого проекта, будут привлекаться на месте. Два месторождения, две шахты, один горно-обогатительный комбинат - по нашим оценкам, для этого понадобится более 2500 человек. Да, узкие специальности, такие как проходчики - на какое-то время потребуют привлечения специалистов извне. Но ввозить откуда бы то ни было такое количество людей никто не собирается, соответственно, мы будем искать персонал для решения этих задач на месте. Станем этих людей обучать, плюс дополнительно возьмем на себя социальные обязательства, решение инфраструктурных и жилищных вопросов.
Тот, кто действительно хочет работать на современном предприятии, сможет реализовать себя в полной мере.
По предварительным оценкам, во сколько может обойтись проект?
Андрей Козицын: Пока проектные цифры более точно назвать сложно, но на данный момент мы оцениваем всю работу в 70 миллиардов рублей. Одна треть - металлургический завод в Кировграде на Урале и две трети - все, что связано с горным производством в Воронежской области.