Впрочем, смотря с чем сравнивать. Кинокритика так усердно открещивалась от советского опыта, то теперь как-то непоследовательно ликовать по поводу возвращения на экран проблесков былой интеллектуальности. Если сравнивать с "Самым лучшим фильмом" - да, социальное кино. Если с любым средним фильмом 60-80-х - всего лишь неумелая попытка прямолинейно, как в учебном плакате для детворы, обозначить состояние умов и, стало быть, состояние страны.
"Рассказы" - альманах из четырех кинофельетонов. В первом молодая пара, готовясь к свадьбе, хочет все педантично расписать по минутам, а нанятый тамада-распорядитель доводит этот педантизм до абсурда, расписывая по годам неизбежные измены и прощание с жизнью (эта новелла сначала была короткометражным фильмом и, по-видимому, на полном безрыбье вызвала ажиотаж на "Кинотавре"). Во втором нам наглядно, опять-таки, как на плакате, рисуют цепочку взяток, переходящих, в пути разбухая, из рук в руки, пока эстафета не дойдет до самой верхушки - главы страны в белых одеждах на белом коне с томиком Карамзина в руке. В третьем, метафорическом, демонстрируют тьму безмозглых верований, которая окутала страну, подменив нормальные государственные механизмы и попутно уничтожив культуру. Наконец, в четвертом разверзнется пропасть между поколением людей, еще способных думать и помнящих о прошлом своей страны, и поколением новых манкуртов.
Каждая тема актуальна и заслуживает отдельного фильма. Но перед нами этюды. Экзерсисы. Смутные отблески залетевших в голову мыслей. Решения самые первичные, без творческих мук, сериального типа актеры и полное отсутствие такой категории, как чувство ритма. Поэтому первая новелла похожа на небрежно разыгранный анекдот. Вторая - на анекдот слишком длинный, чтобы смеяться, и слишком бесформенный, чтобы связать его с жизнью. Вся его соль иссякла в первой же строчке, остальные тянутся бесконечным довеском, и даже забавный Игорь Угольников в роли президента дела не спасает: один кадр в лес, другой - по дрова, и все - мимо.
В третьем этюде недодуманная метафора полностью проглотила фабулу. В лесу застряла девочка, ее ищет милиция, с положенным матерком и с библиотекаршей в консультантах-экстрасенсах. Экстрасенсорша почти у цели, но закоченевшая девочка разведет костер из пушкинского томика - и страну накроет вселенская катастрофа. Понятно, что Пушкин - наше все, но почему культура гибнет именно потому, что находчивая девочка разожгла костер, остается неясным. С таким же успехом эту метафору можно прочитать с точностью до наоборот: мол, Пушкин спас невинную не поэзией, так теплом - виват, волшебная сила искусства!
В четвертом, супер-эротическом, режиссер опровергает советскую максиму "В СССР секса нет". В новой России - есть, да еще какой! Мужчина бальзаковского возраста наслаждается любовью с отроковицей из ранга "все отдать - мало", пока не убеждается, что из всех богатств, выработанных человечеством, она знает только секс, и "трахаться с ней не о чем". Здесь фильм разворачивает энциклопедию сексуальных утех в автомобиле, в кафе, на коврах, столах, стенах, травах и диванах, ежеминутно застревая на подробностях и заставляя актеров действовать до полной гибели всерьез. Это все показано с такой простодушной, такой незамутненной смачностью, что моральный вывод с Троцким, "вихрями враждебными" и особенно с числом погибших в Великой Отечественной войне, при всей его очень горькой правде, кажется то ли выдающимся по цинизму постмодернистским приколом, то ли глупостью. Героиня Сегала не знает, кто такой Дзержинский и сколько народу загубил победивший в войне Сталин, но и автор не чувствует, что, сопрягая эти мотивы со столь самозабвенным погружением в эротику, он не столько выводит манкуртов на чистую воду, сколько уподобляется им: здесь легкость в мыслях становится и впрямь необыкновенной. Монолог о стучащем в сердца пепле в сопровождении модных возвратно-поступательных движений исторгал бы в зрительном зале нервический хохот, если бы в зале были зрители. Но в день премьеры на вечернем сеансе их было с десяток, и они меланхолически ели попкорн.
"Рассказы" Михаила Сегала, признанные большинством критиков едва ли не выдающимся явлением нашего кино и снискавшие призы "Кинотавра", - наиболее очевидный пример разрыва между кинотусовкой и нормальной зрительской аудиторией. Кинотусовка хочет быть оригинальной любой ценой и ликует каждый раз, когда "на экране такого еще не было", совершенно независимо от вкуса и здравого смысла. На "Кинотавре", как пишут, в пресс-зале стоял хохот, реплики героев возбужденно передавали из уст в уста. По-видимому, кинотусовка стала таким наглухо запаянным сообществом, что там, как на Марсе, свое, отдельное, чувство юмора, свои, специфические критерии вкуса и таланта.
А земная публика такие экзерсисы почему-то регулярно игнорирует, будь они отечественные или заграничные. Кто помоложе - ломится на мастерски сделанную "Операцию "Арго", кто постарше - ищет в телеэфирах кино времен, когда секса не было, но были умы и таланты. Плохая у нас публика.