Почему прощание с Борисом Стругацким называют знаковым?
Братья Стругацкие - писатели непростые. Точнее, не просто писатели.
Дело даже не в том, насколько велик их вклад в "развитие научной фантастики" - это вот и без нас легко повторят все их плоские литературные "последователи".
Дело и не в том, что по их сюжетам по сей день пытаются или планируют снимать кино - Тарковского уж нет, Германа не дождешься, а дальше один всеупрощающий Голливуд, которому уж точно дано срубить кассу, но - не дано уловить нерва Стругацких.
Может, вся штука в том, что их имена и сегодня назубок известны распоследним обитателям интернет-пространства и блогосферы? Ну да, здесь любят не читать, а говорить - но здесь популярен ник (интернет-псевдоним) "Сталкер", здесь любят игры на тему того же "Сталкера" и тусовки на тех же "сталкерских" сайтах. Но от Стругацких и тут мало что остается.
Тогда в чем дело наконец?
А в том, что с уходом братьев Стругацких - на литературном поле не остается больше скептиков и фаталистов такого масштаба. А они и были именно скептики и фаталисты, нерасчетливые по житейским меркам. Нелепо сейчас пышно именовать их "великими писателями" или "великими мыслителями" (а так и пишут) - они, если и великие, то именно фаталисты. И это ничуть не умаляет их значения, поверьте. За этим бездонность не меньшая. Они фаталисты не для дураков, для умных. Главное, не путать фаталистов и скептиков с пессимистами. Их оптимизм - не на "ржачке" шоу и не на дежурных "чииз". Их ироничный, умственный оптимистический фатализм - штука несвоевременная.
А когда они, спросите, были своевременны? Конечно, всегда - и, конечно, никогда.
Оптимизм их насчет прошлого, настоящего и будущего держался на хрупкой игре парадоксов и смыслов. Слава братьев Стругацких тянулась из времен иных человеческих потребностей, их давно поставили на полку и вежливо протирали, демонстрируя пиетет. Не Стругацкие изменились - а глобальное время. Они от времени не отстали, просто теперь они, оказалось, нужны адаптированные, клиповые. Фатализм их философический вытеснила конъюнктурная злоба дня и ни к чему не обязывающий цинизм. Просто смысл существования вышел из моды. Не навечно, конечно, но сейчас - вот так.
К счастью, оба они, и Борис Стругацкий, оставшись без брата, легко ориентировались в сегодняшних реальностях и относились к ним, как и к себе самим, иронично. Что касается прогнозов на будущее, в последних своих интервью Борис Стругацкий видел самые серьезные угрозы человечеству в незбежном глобальном энергетическом кризисе - "если не удастся запустить какой-то альтернативный источник энергии (термояд)”. Сытому обществу Потребления придется умерять аппетиты.
И вообще перспективы человечеству Борис Стругацкий рисовал смутные - "никакие моральные, юридические, философские и даже религиозные соображения воспрепятствовать этому не смогут… Киборг, или "вечный человек", может, и превратится в супермена, но при этом перестанет быть человеком. История хомо сапиенс прекратит течение свое. С эволюцией не поспоришь, но такое будущее мне неприятно”.
Верил ли он, что вот сейчас кто-то вчитается, вникнет задумается и - что-то изменит? Кажется, не слишком. Но надежда-то была: а вдруг кто-то что-то изменит - хотя бы лишь в себе самом? Тоже немало ведь.
Братья-фантасты предсказали существование колец у всех планет-гигантов. Впервые упомянули эффект замедления времени, обыгрываемый современными спецэффектами в тех же фильмах "Матрица" или "Аватар".
В повести "Понедельник начинается в субботу" Стругацкие описали прототип Википедии.
В их произведениях можно встретить несуществующие в те времена аналоги пейнтбола, модификаторов тел, экстремального спорта, аудионаркотиков. Опережая нанотехнологов, они создали "микро-топор". А их "котлеты бараньи квазибиотические" - понятно, возникли тогда, когда и не слыхали про ГМО.
Вот еще, кстати. В книге "Хромая судьба", изданной в 1984 году, они упоминают "Институт лингвистических исследований АН СССР". А самостоятельный Институт лингвистических исследований РАН появился в стране лишь через 7 лет, в 1991-м (до того было Ленинградское отделение Института языкознания)
Стругацкие создали слово "магнитовидеофон" ("Стажеры"), когда не было нынешних видеомагнитофонов.
Среди словечек, которыми жонглируют их герои, - ароматьеры, чушики, интель, порники, бомбозонд, карбонная коррозия, одоратор, слег, перш и рыбарь. А среди приборов и механизмов, которыми герои орудуют, - ментограмма, злободробитель, самозапиральник, ментоскоп…
Стругацкие придумывают веселые аббревиатуры - вроде НИИЧАВО (Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства).
"Никель" у них - денежная единица, а "галоша" - летательный аппарат будущего.
Понятно, что слово "Зона", особое для наших ушей, у них приобретает новые космические глубины - для тех, кого не пугает самокопание и самоедство.
Понятно, наконец, что после Стругацких именем нарицательным стал "Сталкер". Слово "сталкер" (от англ. Stalk - "подкрадывание"), кстати, им приглянулось, когда Аркадий Стругацкий переводил повесть Киплинга "Сталки и компания" ("Stalky & Со").
- Будущее - это тщательно обезвреженное настоящее. ("Гадкие лебеди").
- Самые разные катаклизмы - будь то глобальная пандемия, или всемирная война, или даже геологическая катастрофа - выплескивают на поверхность одну и ту же накипь: ненависть, звериный эгоизм, жестокость, которая кажется оправданной, но не имеет на самом деле никаких оправданий… ("Жук в муравейнике").
- Народу не нужны нездоровые сенсации. Народу нужны здоровые сенсации. ("Сказка о тройке").
- Ты добрый человек, но винтовки у тебя нет, а отец говорил, что все добрые люди - с винтовками. ("Жук в муравейнике").
- Валяться нужно. Это философски необходимо. Бессмысленные движения руками и ногами неуклонно увеличивают энтропию Вселенной. Я хотел бы сказать миру: "Люди! Больше лежите! Бойтесь тепловой смерти!" ("Полдень. XXI век").
- Сумасшедший мир. Дурацкое время. Люди совершенно разучились жить. Работа, работа, работа… Весь смысл жизни в работе. Все время чего-то ищут. Все время что-то строят. Зачем? ("Стажеры").
- Политика есть искусство дочиста отмывать грязной водой ("Обитаемый остров").
- Недавно я познакомилась с одним школьным учителем. Он учит детей страшным вещам. Он учит их, что работать гораздо интереснее, чем развлекаться. И они верят ему. Ты понимаешь? Ведь это же страшно! Я говорила с его учениками. Мне показалось, что они презирают меня. За что? За то, что я хочу прожить свою единственную жизнь так, как мне хочется? ("Стажеры").
- Есть я, нет меня, сражаюсь я, лежу на диване - никакой разницы. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить. Можно только устроиться - лучше или хуже. Все идёт само по себе, а я здесь ни при чем ("Град обреченный").
- Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушения этого мира ("Пикник на обочине").
- Каждый человек - маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других.("Понедельник начинается в субботу").
- Никакой, сколь угодно честный, умный и порядочный человек не способен переменить структуру. Структура сама его согнет, сплющит, подгонит под себя ("Град обреченный").
- Лучше всего быть там, откуда некуда падать ("Град обреченный").
- Приходя - не радуйся, уходя - не грусти ("Град обреченный").
- Куда могут вести ветхие заповеди? Только в ветхий мир ("Трудно быть богом").
- Когда я приезжаю в чужую страну, я никогда не спрашиваю, хорошие там законы или плохие. Я спрашиваю только, исполняются ли они ("Град обреченный").
- В конце концов перед обществом встанут проблемы такой сложности, что разрешить их будет уже не в силах человеческих. И тогда так называемый прогресс остановится ("Град обреченный").
- Ничего человек не может и не умеет. Одно он может и умеет - жить для себя ("Град обреченный").
- Ребенок кротко смотрит на тебя и думает: ты, конечно, взрослый, здоровенный, можешь меня выпороть, однако, как ты был с самого детства дураком, так и остался, и помрешь дураком, но тебе этого мало, ты еще и меня дураком хочешь сделать. ("Гадкие лебеди").
- Да, у нас дыра. Наша Зона - дыра. Но через эту дыру сквозит будущее ("Пикник на обочине").
- Не в громе космической катастрофы, не в пламени атомной войны и даже не в тисках перенаселения, а в сытой, спокойной тишине кончается, видите ли, история человечества ("Второе нашествие марсиан").
- Я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе ("Улитка на склоне").
- Давайте не будем говорить, о чем мы не будем говорить, и будем - о чем будем ("Гадкие лебеди").
- Все дело в том, чтобы научиться утираться. Плюнут тебе в морду, а ты и утрись. Сначала со стыдом утерся, потом с недоумением, а там, глядишь, начнешь утираться с достоинством и даже получать от этого процесса удовольствие ("Гадкие лебеди").
- Кто идёт следом за Стервятником, тот всегда глотает дерьмо. Ты что, этого раньше не знал? Во всем мире так ("Пикник на обочине")
- Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!" ("Пикник на обочине").