Все это уже с двадцатых чисел декабря мы будем слышать теперь гораздо реже - Роберт Стуруа возвращается в Тбилиси на пост художественного руководителя Театра имени Шота Руставели. Который он возглавлял более тридцати лет (с 1979 по 2011 годы) до тех пор, пока сильно и резко не разошелся во взглядах на жизнь и искусство с Михаилом Саакашвили, и вынужден был покинуть не только театральную Грузию. С 2011 года он принял приглашение Александра Калягина и стал главным режиссером московского театра Et Cetera. Как обещал Роберт Стуруа, он им и останется, несмотря на скорое возвращение домой, на тбилисские улицы и в родные стены Театра имени Шота Руставели.
И как теперь жить на два театра и две страны - говорим мы накануне отъезда Роберта Стуруа из Москвы в Тбилиси и после возвращения московского театра Et Cetera из гастролей в Грузии.
Вопрос не праздный: как вы будете распределять время между Москвой и Тбилиси? Можно ли в принципе жить на два дома? Какой реальный кусочек жизни у вас останется для московского театра Еt Cetera?
Роберт Стуруа: Как мне сказал Александр Александрович Калягин, я буду продолжать занимать должность главного режиссера театра Еt Cetera и выполнять свои обязанности, как и выполнял. Буду приезжать сюда за десять дней до премьер, принимать спектакли, - я имею в виду работы других режиссеров. Так же он будет советоваться со мной о репертуаре, о выборе пьес, о приеме артистов в труппу, если таковой наметится. То есть я остаюсь членом этого творческого союза.
Но главное: ставить здесь сами будете?
Роберт Стуруа: Обязательно. Даже если я уйду с поста главного режиссера, я все равно буду приезжать в полтора года раз. В год раз - я боюсь сказать. Но раз в сезон я буду ставить спектакль. Мы уже договорились о будущих постановках.
Фамилии авторов пьес уже известны?
Роберт Стуруа: Шекспир например. Есть Островский, и еще современные русские пьесы. И есть идея поставить грузинский мюзикл. Но, по моей интуиции, первым окажется Шекспир. Что-то из его комедий.
Если итожить то, что прожито. Это были счастливые полтора года московской творческой эмиграции? Москва стала для вас родным театральным городом?
Роберт Стуруа: Здесь я был счастлив. Москва давно для меня родная. Почему - знаете? Но все равно родина для меня всегда будет Грузия и Тбилиси. Мне предлагали и за рубежом достаточно лестные места, но я не могу уехать. Как и россияне, я тоже очень болен ностальгией. Я заболеваю прямо в момент отъезда - я еще никуда не улетел, а уже хочу возвращаться. А последние полтора года здесь были омрачены моим постоянным "сумасшествием" - я находился в каком-то фантасмагорическом состоянии из-за того, что происходило на моей родине. Меня приводило в ярость то, что журналисты как будто бы не могли распознать, что там творится, и говорили, как все стало замечательно. И первое, что называлось - это полиция.
На меня полиция в Тбилиси тоже произвела впечатление. Точнее, результат ее деятельности - в три часа ночи можно совершенно спокойно одной ходить по городу с полной гарантией безопасности.
Роберт Стуруа: Но что творилось помимо и до этого. Как где-то было написано, это была типичная потемкинская деревня, за декорациями которой скрывался элементарный тоталитаризм. Согласен, все очень умело было сделано. Но для опытных профессиональных прогрессивных журналистов истинная суть не могла остаться незамеченной. Зная лоббистскую суть нашего бывшего правительства, я не могу назвать никаких фамилий и реалий, но я убежден, что очень большие суммы затрачивались на пиар. Я сейчас говорю не просто о приемах, это нормально - любой грузин все сделает для гостя. Но за этим следовало еще и многое другое.
С новым правительством вы уже встречались?
Роберт Стуруа: Да, я разговаривал.
Понимание, точки соприкосновения, надо полагать, найдены.
Роберт Стуруа: Я был у Иванишвили, но я не вел с ним политические разговоры. Это была аудиенция просто в связи с моим возвращением. Мы давно знакомы, но не близко, в Москве я с ним познакомился во время наших гастролей. И так получилось, что на второй день после выборов мы беседовали с ним полтора часа. Видимо, тогда он хотел излить свою душу как-то, и я попался ему - с любым другим своим знакомым он, наверное, так же говорил бы. Но когда я вышел, в коридоре стоял отряд журналистов-телевизионщиков, которых очень интересовало: какую должность мне предлагали? И пришел в ярость - при чем тут должность? Я считаю, что никогда не стремился к власти там. Да и в театре никогда не стремился к власти. Как Товстоногов замечательно сказал о руководстве в театре, что это добровольная диктатура.
Кадровыми вопросами в Театре имени Шота Руставели вам сейчас придется заниматься? После вашего ухода там шли мюзиклы, и примой в театре стала любимая актриса Михаила Саакашвили, которая пела все главные партии. Она будет уволена?
Роберт Стуруа: Нет, она не актриса театра, она просто пела. А из-за нее он арестовал одного кинорежиссера - тот не хотел с ней работать. Но, конечно, причину какую-то другую придумали...
Полтора года - это большой срок. Когда вы вернулись, вы узнали свой театр?
Роберт Стуруа: Не совсем. Некоторые люди скрывались от меня. Но я все-таки знаю характер актеров. И я их прощаю - иначе нельзя. Это ведь ужасающая профессия с точки зрения свободы. Вы можете написать все, что вам угодно. А актер не может ничего сам выбирать. Когда он молод, он хочет играть, допустим, Гамлета, а ему не дают. А когда он завоевывает право сыграть Гамлета, ему уже лучше играть короля Лира, он уже вышел из этого возраста. Поэтому он сидит и ждет. Когда кто-то, кто на год раньше него учился в институте, решит его судьбу, потому что обладает таким правом. То, что с ними происходит, для людей искусства понято. Ужасающее положение - ты как нищий находишься с протянутой рукой. Чтобы тебе дали хоть какую-то роль.
Вы в каком возрасте к такому выводу пришли?
Роберт Стуруа: Давным-давно... Я дружу с актерами, и я не могу не видеть их страданий. А потом, они привыкают к этим страданиям...
...и без них им уже тяжело жить. И уже чего-то существенного не хватает.
Роберт Стуруа: А потом наступает время, когда они говорят: меня давно не занимали, и валят это на других. Этим и живы... Но я совсем с другими настроениями уезжаю 24 декабря. И с желанием, когда что-то случится, держать связь. Так что я буду очень рад быть здесь.