Она удивительно обаятельна, особенно, когда смеется. На фоне голливудских спортсменок и феминисток выделяется европейской женственностью, которую не подчеркивает, но и не пытается скрыть. Наверное, больше всего совпадает с ее личностью образ Адрианы - богемной француженки начала ХХ века из "Полночи в Париже". Марион так же порывиста, так же переменчива и так же очаровывает.
Поводом для нашей встречи стала ее новая работа в франко-бельгийском фильме Жака Одияра "Ржавчина и кость", где она сыграла дрессировщицу косаток, потерявшую обе ноги, но любовь вернула ее к жизни. За эту роль Марион номинирована на "Золотой глобус" и, вероятно, будет номинирована на "Оскар".
Был момент, когда вы решили бросить профессию...
Марион Котийяр: А что прикажете делать артисту, у которого судьба не складывается? Я, конечно, снималась, даже дважды была номинирована на "Цезаря" как "многообещающая актриса" - но сколько же можно обещать! Поэтому однажды я решила, что баста, позвонила своему агенту и сказала, что бросаю профессию. Он мне отвечает: "Хорошо, бросай, только напоследок снимись еще разок - тут один режиссер тобой интересуется, Тим Бертон - слышала о таком?". Я Бертона обожала, и, конечно, с радостью снялась у него в "Большой рыбе". И потихоньку пошло, и мысли такие у меня больше не возникали.
Но все-таки настоящая жизнь в кино у вас началась лишь четыре года спустя, когда вы сыграли Эдит Пиаф...
Котийяр: Я до сих пор боюсь вспоминать об этом - мне казалось, ее дух вселился в меня, завладел моим сознанием и диктовал, что и как делать. Довольно страшное ощущение. Правда, возможно, я сама загнала в себя этот дух. Каждый день смотрела ее клипы, слушала записи, и меня вел инстинкт. И еще - страх, что не сумею сыграть. На четвертый день съемок кто-то поселился во мне и не отпускал до самого конца.
Потом был мюзикл "Девять", и Роб Маршал назвал вас инопланетянкой: земля не может рождать людей с такой психической структурой. Получить от него такую похвалу, я точно знаю, нелегко.
Котийяр: (смеется) Это он сильно преувеличил. Я уже настолько земная, что даже в "Гринпис" вступила.
Как вам работалось с Вуди Алленом? Я как-то присутствовала на его репетиции в Лос-Анжелесской опере, где он ставил "Джанни Скикки", и у меня сложилось убеждение, что он не вмешивался в работу артистов, позволяя им делать все, что угодно. А в итоге образовался удивительный ансамбль.
Коитйяр: То, что он - волшебник, все знают. Я обожаю работать с режиссерами, которые дают свободу продемонстрировать зрителю, на что я способна, а Вуди среди них - чемпион, он вообще не ограничивает актера. Казалось бы - можно тянуть одеяло на себя, - а получается цельная вещь.
Адриана стала воплощением женской нежности и деликатности. Поэтому, ваши поклонники так удивились, увидев вас в роли негодяйки Селины в "Темном рыцаре", а теперь вот и в роли Стефани...
Коитйяр: Но мне это интересно! Ну, сыграю я еще одну женственную роль, потом еще одну - и превращусь в типаж. Этого я боюсь больше всего! А такие роли позволяют вырваться из привычного амплуа.
Судя по всему, роль в "Ржавчине и кости" не останется незамеченной. Фильм вызвал колоссальный интерес в Каннах, вы стали лауреатом Лондонского фестиваля. Журнал "Харпер базар" объявил вас международной актрисой года. В октябре вас чествовали на фестивале Американского Института Кино в Лос Анджелесе. И вот - номинация на "Золотой глобус".
Котийяр: Думаю, здесь сыграло свою роль и простое сочувствие моей героине, в одночасье, как ей казалось, лишившейся будущего. Она пострадала - от кого? От животных, которых очень любила, с которыми проводила много времени, была эмоционально им близка!
Потрясает достоверность игры. Трудно себе представить, что должен испытывать молодой, полный сил актер, играющий калеку.
Котийяр: Психологически это очень нелегко. Сначала я смотрела видео с безногими людьми, стараясь понять, как они двигаются, чтобы затем изобразить это перед камерой. Потом до меня дошло, что это - чушь. Одно дело, когда человек - инвалид уже много лет, и совершенно иное, когда только что стал им и не адаптировался к этой страшной ситуации. Поэтому я себя просто убеждала, что это я обезножила и должна теперь обходиться без нижних конечностей. Жутковатое чувство, но - помогло. А еще надо было убедить зрителя в сильном характере героини, ее стоицизме, нежелании спасовать перед обстоятельствами - тут я могла опереться на предыдущие работы. Мне нужно было выстроить из руин старых ролей - новый образ женщины с иной психикой, иной сексуальностью, иной стойкостью. Кроме того, это ведь love story, которой не было бы, если бы не несчастье.
Какое из чувств для вас является определяющим?
Котийяр: Только любовь - она и выведет, и подскажет, и направит. Для себя я давно решила, что самое мудрое решение - полностью подчиниться любви.