Причин несколько. Африка, не в обиду Черному континенту будь сказано, по инерции воспринимается в качестве ресурсной периферии (за каждым вмешательством можно угадать коммерческие интересы, будь то уран в Мали или какао-бобы в Кот-д Ивуаре). С момента деколонизации прошло более полувека, но бывшие метрополии, особенно Париж, считают прежние колонии зоной своей ответственности (читай: влияния). Собственную политическую идентичность Африка не обрела, хотя попытки ее создать предпринимаются в рамках Африканского союза и некоторых региональных объединений. И регулярные полицейские операции европейцев по наведению порядка в тех или иных странах стали рутиной.
Россия явно исходит из прагматических соображений. Коль скоро советский идеологический подход к Африке как к зоне распространения "мира социализма" ушел навсегда, не стоит участвовать в тамошней "большой игре" за присутствие и ресурсы, если это требует чрезмерных усилий и затрат. Пусть энергию и средства тратят те, для кого это важнее, мы же сосредоточимся, как однажды выразился Дмитрий Медведев, на сфере своих привилегированных интересов.
Но кризис в Мали имеет еще один аспект, сегодня, пожалуй, наиболее серьезный. События в Северной Африке раскачали устойчивую систему, почти не менявшуюся с середины прошлого века, с той самой деколонизации. Она предусматривала автократическое правление в освободившихся странах, а также соблюдение государственных границ, зачастую произвольно начерченных бывшими колонизаторами. Авторитарные власти ведь помимо прочего подавляли и сепаратистские настроения. Демократическое оживление означало не только банкротство режимов, но и пробуждение вопроса о несправедливости разделительных линий.
Успех революций в достаточно гомогенных Тунисе и Египте воспламенил неоднородные Ливию и Сирию, а крах диктатур там означает, что на свободу вырываются племенные и сепаратистские устремления. Запад, стремящийся не оказаться "на неправильной стороне истории", поддерживает новые силы, косвенно способствуя курсу на изменение границ. Собственно, этот процесс начался еще до "арабской весны", когда под давлением великих держав произошло разделение Судана. Туареги в Мали, вооружившись оставшимся бесхозным ливийским оружием, добиваются государственности и имеют полное право апеллировать к суданскому опыту, однако здесь Запад не на их стороне. Отчасти потому, что из-за спин туарегских националистов маячит "Аль-Каида", а значит, призрак Сомали или талибского Афганистана, ставших инкубаторами терроризма. Отчасти - поскольку легитимация раздела еще одной большой страны, скорее всего, сделает необратимым полномасштабное изменение политической карты Африки. Да и не только ее. Поднимая тему наций без государств, невозможно не вспомнить крупнейшую из них - курдов. Тем более что события в Ираке и Сирии уже подготовили почву для курдского ренессанса. А Ливия и Мали напомнили о внутренней напряженности в соседнем многонациональном Алжире, стране, критически важной для Европы. Захват объекта Би-Пи с множеством жертв - опасная искра.
Каковы шансы погасить разгорающийся костер? При внешней поддержке центральное правительство Мали способно восстановить контроль над ключевыми городами и местностями. Но это не решит вопрос, а лишь отсрочит его. Происходящее в Африке и на Ближнем Востоке - конец колониальной парадигмы, которая в основных своих чертах пережила крушение империй и сохранилась до второго десятилетия XXI века. Последствия могут быть любыми, в том числе весьма разрушительными. Однако проблемы, связанные с финальным демонтажом колониального мира, заведомо невозможно решить колониальными же способами, чем являются вооруженные интервенции под эгидой Парижа или Вашингтона. И долгосрочный эффект будет, скорее всего, обратным желаемому.