Здесь можно увидеть свивальники - сшитые из лоскутов длинные широкие ленты, которыми в XIX веке перевивали младенцев, чтобы они были прямы и неподвижны, как маленькие солдатики. А рядом - сменившие их к началу ХХ века длинные младенческие "платья". Предлинные, белоснежные, из батиста с кружевными вставками, они оставляли новорожденным свободу движений и в то же время взрослые могли быстро сменить подгузники через разрез в "платье" сбоку. Про то, что малыш в этом белом одеянии, со шлейфом, свисающим с рук кормилицы, выглядел ангельским созданием (кружавчики - вместо крылышек) можно не упоминать. Так в допамперсную эпоху исхитрялись и приличия соблюсти, и дите сухим держать.
Впрочем, речь шла не только о красоте и функциональности. Представление о мире детства, отношение к ребенку всегда оказывалось лакмусовой бумажкой, проявлявшей концепцию человека, господствовавшую в ту или иную эпоху. Посмотреть на расшитые гладью бархатные камзолы и жилеты XVIII века - все в ажуре. Даже пуговички обтянуты бархатом с вышивкой. Маленький вельможа выглядел точной копией взрослого. Понятно, что про ощущения ребенка, одетого в узкий камзол, галстук, затянутого шнуровкой, мало кого волновало, хотя бы потому, что взрослые страдали также. Юным девицам приходилось еще хуже: на их долю доставалась "броня из тесно прилегающих... пластин китового уса, жесткая и прочная до того, что могла бы сопротивляться каменному ядру". Понадобился Руссо и век Просвещения (не говоря уж о Великой французской революции), чтобы заметить: "телесные и умственные недостатки (детей) происходят почти все от одной и той же причины: их хотят преждевременно сделать взрослыми". Открытие мира детей, отдельного от взрослого, привело к появлению и детского костюма.
На выставке можно увидеть, как революция в умах отражается в перевороте в одежде. В том числе и детской. Впрочем, если якобинские смутьянские идеи шли из Франции, то новомодный рациональный детский костюмчик под названием "скелетон" явился из Англии. К короткой курточке пристегивались на пуговицах длинные штаны, в которых еще и передняя часть могла отстегиваться отдельно. Его шили для мальчиков 3-8 лет. В результате ноги у обладателя "скелетика", казалось, росли чуть ли не из подмышек. Не отсюда ли явно ироническое название? На материке во Франции этот прообраз комбинезона считали "забавным". Прежде всего потому, что в то время длинные брюки были атрибутом костюма низших классов: длинные штаны носили в Англии моряки, крестьяне. Детская одежда, дистанцируясь от взрослой, могла позволить себе "демократичность". Впрочем, глядя на бархатный костюмчик с отложным шелковым воротником, который, говорят, принадлежал маленькому Павлу Нащокину, трудно представить, что эта память о простонародном происхождении наряда считывалась в России начала XIX века.
Если в XVIII веке одежда взрослых была образцом для детской, то к началу ХХ века ситуация стала обратной. Детский костюм (вначале декоративные элементы, а потом и модели) становился образцом для взрослых. Самая невероятная история в этом смысле у "матросок", которые стали униформой мальчиков, потом девочек, дойдя до накидок дам. Среди экспонатов можно увидеть темно-синюю накидку с белыми полосами по краю пелерины, причем на плече эти полосы превращались во вполне декоративный геометрический узор.
В России соперничать в популярности с матросками могли только русские рубашки для мальчиков. Они тоже оказались для них универсальной практичной одеждой. Что касается зимней униформы, то ею надолго стала шинель. Ее носили и гимназисты, и кадеты... Среди неожиданных экспонатов - шинелька с башлыком, точная копия обычной солдатской шинели, принадлежавшая цесаревичу Алексею. Может быть, она была сшита для участия цесаревича в парадах, возможно - после начала Первой мировой. Понятно, что солдатская шинель наследника, как и черкеска с газырями, в которой Алексей появился на снимке 1909 года, своего рода игра во "взрослого". Но показательна сама идея переодевания царевича в солдата. Она, конечно, сродни переодеваниям в "офранцуженные сарафаны" при дворе во времена Николая I. И можно сказать, что это "театр". Но театр, который демонстрирует желаемый идеологический тренд - единство элиты с народом. Последний царевич, расстрелянный в подвале дома Ипатьевых, оказалось, разделил (и предвосхитил) судьбу миллионов своих подданных, полегших под пулями соотечественников. Театр и детская "игра", кончающиеся эшафотом, перестают быть игрой. ХХ век снова потребовал от детей взрослого мужества.
Впрочем, каждый век открывает мир детства для себя заново. Выставка в Историческом музее - возможность путешествия не только в историю, но и в пространство детства, где теплота материнского мира хранит надежду на будущее.