Эта тройка лидеров присутствует сегодня во всех сегментах энергетического бизнеса: разведке, добыче и переработке углеводородов, сбыте продукции, а также производстве электрической и тепловой энергии. При этом все три концерна являются крупнейшими национальными налогоплательщиками, осуществляют многомиллиардные инвестиции в проекты, питают целые отрасли отечественной промышленности. Более того, "Газпром", "Роснефть" и "ЛУКОЙЛ" обладают значительным пакетом зарубежных активов, их позиция на международном энергетическом рынке постоянно укрепляется. Обладание же ВР почти 20% акций "Роснефти" только усилит эту тенденцию.
Несмотря на существенное увеличение доли государства, я считаю, что такая расстановка сил в российском ТЭКе пока не нарушает общего баланса. Все участники рынка, независимо от формы собственности, имеют постоянный контакт с высшим руководством страны, находят понимание и поддержку с его стороны. Возможный протекционизм компаний, контролируемых государством, будет стимулировать "ЛУКОЙЛ" и другие негосударственные компании к повышению своей эффективности и конкурентоспособности. А за пределами страны российские компании при поддержке руководства государства смогут объединять свои усилия, как, например, они уже делают в рамках Национального нефтяного консорциума в Венесуэле. Однако тенденции последних нескольких месяцев в российском ТЭКе обнажили системную проблему, которая может замедлить развитие страны.
Хорошо помню начало девяностых годов прошлого столетия, когда я был первым заместителем министра нефтяной и газовой промышленности. Да, министерство могло в короткий срок мобилизовать в одном регионе лучшие кадры страны, лучшие на тот момент технологии, задействовать практически всю научную базу. Так, например, были освоены нефтегазовые месторождения Западной Сибири. Но с другой стороны, то же министерство постепенно превращалось в неповоротливую бюрократическую машину, управляемую командно-административными методами.
Магистральные трубопроводы надежно прикрепили Миннефтегаз к Западной Европе, сделали его ориентированным на экспорт. Советская нефтепереработка в основном обеспечивала низкооктановым горючим грузовой автопарк Вооруженных сил и сельского хозяйства. Темные продукты шли на экспорт и нужды энергетики. Все вместе это привело, с одной стороны, к зависимости "нерыночного" советского ТЭКа от глобального энергетического рынка, а с другой, к отставанию от зарубежных стран-конкурентов на долгие годы.
Пока мировые цены на нефть были достаточно высокими, а нефть извлекалась из недр относительно легко, можно было чувствовать себя спокойно. Но именно это успокоение, своего рода наркотик, на мой взгляд, стало одной из причин неготовности страны к глобальному падению цен на основные энергоносители. По мнению некоторых экономистов, например, развал советской экономики стартовал в 1985 году, когда министр нефти Саудовской Аравии заявил о прекращении сдерживания добычи нефти и увеличении ее в 3,5 раза. После этого цены на нефть, нефтепродукты и газ стали падать, а советская экономика начала разваливаться. Словно гигантское существо Голем из древней легенды, которое рассыпалось на части, когда у него вынули изо рта волшебную пентаграмму.
Рекордные 500 млн тонн нефти, добываемой в Советском Союзе ежегодно, оказались в этой ситуации бесполезны, они не смогли выправить системный кризис, и в начале 90-х годов СССР прекратил свое существование. Кто знает, будь в ТЭКе того времени конкурентная среда, может, столь катастрофичного развала мировой державы удалось бы избежать?
В современных условиях стабильных и высоких цен на энергоносители есть соблазн вновь успокоиться в расчете на бесконечный доход и даже подумать о дальнейших приобретениях и поглощениях. Но если мы сегодня не будем инвестировать в НИОКР, то очень скоро можем проспать очередную технологическую революцию.
Добывая нефть и газ, нам нужно больше мыслить категориями следующего века, категориями жизни без нефти и газа. Взбодриться, почувствовать эту реальность нам поможет эффективность и конкуренция. Только их условия должны определяться не индивидуальными подходами, не формой собственности компаний, не ситуативными льготами, а системным рыночным стимулированием высокотехнологичных проектов в нефтегазовой сфере.
Сегодня в мировом ТЭКе представлены компании всех форм собственности. В Саудовской Аравии, Иране, Венесуэле, например, нефтегазовый бизнес сосредоточен в руках одной стопроцентно государственной компании. Есть страны, где государству принадлежит лишь часть нефтегазового бизнеса. Но кто из этих стран является лидером? Не по объемам добычи и экспорта, а по инновациям, технологиям будущего, в том числе в нефтегазовой сфере? Иран? Венесуэла? Саудовская Аравия?
По мнению большинства экспертов, сегодня это Соединенные Штаты, которые на внутреннем и мировом рынках представлены исключительно негосударственными компаниями.
Кстати, эти компании являются фактически национальными и даже интернациональными, поскольку за их акционерами - крупными инвестиционными и пенсионными фондами - стоят сотни миллионов граждан США и других стран.
Именно американские компании совершили настоящий технологический прорыв, который сегодня называют "сланцевой революцией". Пока многие эксперты в России спорили о ее перспективах, она стремительно произошла. Сланцевый газ оказался не мифом, не хитрым рекламным ходом, а достижимой реальностью. Только в 2012 году новые технологии позволили США добыть свыше 220 млрд куб. метров сланцевого газа.
Буквально за несколько лет в энергетике этой страны произошли структурные изменения. Импорт газа из-за рубежа прекратился, что привело к падению внутренних цен на него. В свою очередь это способствовало снижению цен на электрическую и тепловую энергию - основные статьи затрат промышленности. Более того, сланцевый газ позволил США увеличить экспорт угля и полимеров в Европу. А началось все с конкуренции - стремления быть эффективнее других.
Эксперты компании ВР прогнозируют, что в текущем десятилетии Штаты смогут занять также лидирующие позиции в мире по добыче нефти. Причем выйти на этот уровень они смогут опять-таки за счет новых технологий разработки сланцев, битуминозных песков и других нетрадиционных источников.
Все эти процессы неминуемо приведут к изменениям мирового, прежде всего европейского энергобаланса, возможному понижению цен на нефть и объемов ее добычи. Европейский рынок газа, например, уже откликнулся на сланцевый бум и рост поставок ближневосточного СПГ (сжиженный природный газ. - ред). Потребители российского газа в Европе сделали уведомления о необходимости пересмотра его цены в сторону понижения.
Российское государство и национальные энергетические компании должны быть готовы к грядущим изменениям и обострению конкуренции на мировом рынке. Я убежден, что российский ТЭК сможет достойно ответить на вызовы мировой конъюнктуры. У нас для этого есть огромные ресурсы, прежде всего арктического шельфа. У нас есть своя "сланцевая нефть" - Баженовская свита на территории Западной Сибири и другие нетрадиционные источники.
Если мы своевременно и качественно проведем модернизацию отечественной нефтепереработки, то сможем стать основным поставщиком дизельного топлива в Западную Европу. Но вывести Россию на новый, качественный уровень развития ТЭК страны сможет лишь при условии, что в нем будет соблюден разумный баланс компаний различных форм собственности, конкурирующих между собой.
Цивилизованная, равноправная конкуренция, как известно, является двигателем прогресса. Приведу наглядный пример. В розничной торговле нефтепродуктами в России представлены несколько отечественных и зарубежных брендов. Все они, разумеется, соперничают друг с другом, борются за каждого автовладельца. Сегодня, в отсутствие очередей и дефицита чем можно привлечь клиента? Качеством топлива и обслуживания. Качественное топливо можно получить только на современном заводе с высокотехнологичным оборудованием. Значит, нужно его закупить и запустить в производство.
В течение последних нескольких лет большинство российских компаний так и сделали, причем потратили на это миллиарды долларов. Зато сегодня в России, как в Европе, есть моторное топливо экологического класса ЕВРО-5. Более того, ряд компаний наладили выпуск своих фирменных марок бензина и дизельного топлива с улучшенными экологическими и техническими характеристиками. Выгодно же от этого всем: автомобили заправляются качественным топливом, горожане дышат посвежевшим воздухом. Компании-производители экологичного продукта получают от правительства премию в виде пониженного акциза на топливо.
Другой пример. Вот уже несколько лет мы ведем дискуссии о равноправном доступе к Арктическому шельфу всех российских компаний, и негосударственных, и подконтрольных ему. Кстати, статья закона о недрах, разделяющая компании по такому принципу, единственная в российском законодательстве. Ни в одном другом законе таких разграничений нет. Позиция министерства природных ресурсов, озвученная на январском совещании по этому вопросу в Новом Уренгое, во многом сгладила разногласия сторон. Некоторые подходы, наоборот, ужесточились. Несмотря на выдачу большинства лицензий госкомпаниям, окончательного решения по вопросу доступа принято не было.
Я убежден, что шельф должен не разделять, а консолидировать. В этой связи мы предлагаем использовать международный опыт, в частности, Норвегии, где вопрос участия государственных, негосударственных, национальных и иностранных компаний в разработке шельфа решен в интересах всех сторон. По примеру Норвежского нефтяного директората мы предлагаем создать независимую Уполномоченную организацию, которой госорганы будут передавать заявки на лицензии. В сотрудничестве с минприроды, Росприроднадзором и другими госорганами такая единая организация могла бы проводить квалификацию компаний с оценкой не структуры собственности, а их опыта, эффективности, уровня налоговых выплат в бюджет России.
Мировые тенденции развития нефтегазовой отрасли свидетельствуют о том, что в ближайшее десятилетие разработка новых традиционных запасов даст только 22% от общего прироста добычи, а 78% его планируется получить за счет применения высокотехнологичных методов. Россия в этом плане не исключение. Для развития и преумножения ресурсной базы страны в будущем компаниям придется идти либо на морской шельф, либо на месторождения с трудноизвлекаемыми, нетрадиционными ресурсами. И в первом, и во втором случае это потребует новейших технологических методов, а также значительных финансовых затрат.
Для выполнения таких сложных программ и проектов требуется одно очень важное условие - внятная налоговая система.
Во-первых, она должна быть не фискальной, а стимулирующей. Недропользователь должен платить налоги не с первой же тонны добытой нефти, как это происходит сегодня, а с прибыли, получаемой им от продажи энергоносителей и после возмещения затрат на их разведку и добычу.
Во-вторых, налоговая система должна быть стабильной. В нашей отрасли проекты реализуются порой в течение нескольких десятилетий, поэтому нельзя начинать их при одних правилах игры, а завершать уже при других. Иначе у иностранных и российских инвесторов будут возникать сомнения в привлекательности проектов. Во избежание этого инвесторам нужны гарантии того, что экономические параметры, изначально заложенные в тот или иной проект, будут действовать такой период времени, в течение которого можно не только окупить инвестиции, но и получить доходность. Такие гарантии может дать стабильность налогообложения в течение длительного времени. Изменения могут происходить только в критической ситуации.
Правительство России подготовило Основные направления своей деятельности до 2018 года. Согласно этому документу, экспортно-сырьевая модель развития экономики может обеспечить рост только 2-3% ВВП в год. Этого явно недостаточно. Устойчивое экономическое развитие страны предполагает рост ВВП на уровне 4-5% в год. Для достижения этой цели необходима модернизация экономики страны, переход от экспортно-сырьевого к ресурсно-инновационному развитию с качественным обновлением энергетики и смежных отраслей.
Может быть, это покажется противоречивым, но именно нефтегазовая отрасль может стать основным драйвером этих процессов. Уже сегодня нефтяные компании России применяют нанотехнологии при производстве вентильных электродвигателей и реагентов для повышения нефтеотдачи. Мы заказываем у российских металлургов уникальные трубы для бурения сверхдлинных горизонтальных скважин, применяем космические технологии для дистанционного мониторинга бурения. Уникальные технологические процессы и решения используются при добыче на море, особенно на больших, до 2 км, глубинах.
В виде налогов мы даем государству существенные финансовые средства, которые оно может направлять на модернизацию науки, инфраструктуры, социальных и государственных институтов. А в виде капитальных затрат - подряды российским компаниям, развивающие целые отрасли промышленности. Например, для запуска двух месторождений на шельфе Каспийского моря - Ю. Корчагина и В. Филановского - мы планируем потратить более 300 миллиардов рублей. Значительная часть этих средств уже инвестирована на территории России.
По сравнению с миллиардами лет, что существует наша планета, две или три сотни лет добычи углеводородов - капля в море. Именно поэтому не следует делать этот краткий земной период экономической самоцелью, "вещью в себе".
Не нужно растрачивать силы, деньги и драгоценное время на стремление к доминированию над конкурентами в нефте- или газодобыче, на построение нового углеводородного "Голема" - эта цель не оправдывает затраченных усилий: можно легко отстать от стремительно несущегося поезда мирового технологического прогресса.
Нужно использовать ресурсы, дарованные нашему государству Богом и природой для подготовки к переходу на более высокий уровень развития.
Мне верится, что энергетика грядущего будет основываться на принципиально новых технологиях с опорой как на традиционные, так и новые, неуглеводородные источники. Поддерживая конкуренцию и разумную рентабельность отрасли внутри страны, Россия, уверен, обеспечит себе успешный переход на новый энергетический уровень. В этом и есть суть идеологии дня сегодняшнего - ресурсного патриотизма.