Росстат опубликовал предварительные итоги 2012 года. В частности, оказалось, что реальные доходы нашего населения выросли на 4,2 процента, реальная зарплата - на 6,9 процента. А по итогам 2011 года эти показатели были значительно скромнее: рост реальных доходов и зарплат тогда составил всего 0,4 и 2,8 процента соответственно. Значит ли это, что кризис благополучно миновал?
Александр Суринов: Инфляцию немного удалось удержать. Плюс ко всему были приняты меры, связанные с повышением зарплаты. Серьезно поднялась зарплата в отраслях социальной сферы, сразу как только заговорили о том, что надо выйти на среднюю зарплату по экономике региона. В культуре, образовании, здравоохранении ситуация серьезно улучшилась. Видимо, и в 2013 году этот вектор будет продолжаться, потому что губернаторы теперь должны за это отвечать.
Мы видим и другие интересные вещи по итогам прошлого года. Например, уменьшилось соотношение между средней зарплатой и зарплатой в финансовом секторе. Но финансисты и так у нас в лидерах, поэтому, может быть, ничего страшного. Сельское хозяйство, к сожалению, продолжает отставать. Но это особая отрасль, здесь много доходов в натуральном виде. А врачу, учителю где деньги брать? Или от нас в подарок в качестве благодарности за хороший труд, или заработную плату, что более правильно.
У нас сейчас идет очень неплохая тенденция по уменьшению дифференциации зарплат. Несколько лет назад превышение заработков десяти процентов самых высокооплачиваемых над десятью процентами самых низкооплачиваемых доходило до 25 - 30 раз. Сейчас - 16 раз. Это серьезное сокращение неравенства в распределении фонда оплаты труда.
Это тоже очень неплохой фактор, потому что в нашей стране неравенство в распределении заработков одна из главных причин неравенства вообще в распределении доходов населения. В этом плане мы от европейцев серьезно отличаемся. Мы повторяем путь американцев, но мы все-таки люди, выросшие при социализме. У нас другой менталитет. В странах Евросоюза неравенство в доходах меньше, чем у нас. Это особенность европейской цивилизации. Вот и у нас неравенство в распределении фонда зарплаты перестает играть серьезную роль, это тоже неплохо.
Что у нас происходит с бедностью?
Александр Суринов: Сейчас у нас есть информация за 9 месяцев прошлого года. (Правила просто такие, что правительство сначала должно утвердить прожиточный минимум, а потом мы, отталкиваясь от этого, рассчитываем уровень бедности.) Но в любом случае у нас доля бедных сокращается. Если брать сопоставимый период 2012 и 2011 годов, то количество бедных сократилось на три миллиона. Это при том, что цены на товары, которые покупают бедные, росли быстрее общей инфляции. Но доходы бедного опережали инфляцию.
С этого года действует новая потребительская корзина. Она как-то повлияет на количество бедных в стране?
Александр Суринов: Это повлияет на наши оценки бедных. На количество бедных не должно повлиять. Я сейчас не хочу опережать события, мы пересчитаем динамический ряд и тогда поговорим.
Сейчас стандарт потребления повысился, то есть сама величина корзинки будет выше старой. Это означает, что формально бедных должно быть больше. Но это формально, по расчетам так получится.
Однако у нас все время s стандарт потребления. Когда государство чувствовало в себе силы, повышало стандарт потребления, тем самым соглашаясь на то, что пусть формально бедных будет больше, но их можно будет прокормить. Стандарт потребления должен расти. И в новом законе о потребительской корзине установлено: каждые пять лет будем менять, увеличивать стандарт потребления.
Слово читателям. Анатолий Карпов, пенсионер из Волгограда, пишет: "Я одного не пойму, по статистике у нас все в "шоколаде", инфляция около 6 процентов. Я пенсионер, не покупаю дорогие продукты. И когда я вижу, что мои расходы из месяца в месяц увеличиваются, и отнюдь не на полпроцента, то мне страшно хочется послать всю эту странную статистику, думаю, догадались куда".
Александр Суринов: Нам тоже пишут подобные письма.
Виктор Кораблев из города Долинска Сахалинской области утверждает, что реально инфляция составляет не 6,6, а 31 процент. Люди ощущают инфляцию значительно выше, чем ее называет Росстат.
Александр Суринов: Есть некие средние цифры. У каждого из нас своя потребительская корзина, а значит, и своя инфляция. Пенсионер, условно говоря, купил полгода назад мешок сахара по такой-то цене. Сахар закончился, он пошел снова покупать - сахар стоит других денег. Или пошел за колбасой в один магазин, а там такой нет. Пошел в другой магазин - вроде бы похожая колбаса, но другого производителя. Все это влияет, как вы сказали, на индивидуальное восприятие роста цен.
Росстат регистрирует цены ежемесячно примерно в 60 тысячах торговых точек, включая 1,5 тысячи автозаправочных станций. Кроме того, еженедельно собираются цены на ограниченный круг товаров, в том числе и на бензин. На нашем сайте можно ознакомиться с еженедельной экспресс-информацией по ценам на бензин, которые наблюдаем в центрах субъектов Российской Федерации. И каждый может сравнить цены, зарегистрированные нами, и те, за которые он приобрел бензин.
Наши читатели утверждают, что статистика показывает среднюю температуру по больнице, а не реальное положение вещей. Вы с этим согласны?
Александр Суринов: Давайте представим две больницы, в одной температура 36,6, а в другой 38. По крайней мере это сигнал, что ко второй больнице надо присмотреться пристальней.
У всех статистиков есть такой "цензор", он называется Международный валютный фонд. Он, в частности, очень детально проверяет расчеты индекса потребительских цен. Нам не поставили высший балл по статистике цен из-за того, что в наших публикациях нет данных по международному классификатору. Теперь мы решили готовить отчетность по двум формам. То есть профессионалы нас понимают и высоко оценивают нашу работу, наши расчеты.
Вообще 6,6 процента за год - это высокая инфляция. В Казахстане примерно как у нас. В Белоруссии заметно выше. Высокая инфляция в Венгрии, если говорить о Евросоюзе. Но есть мнение, что мы занижаем оценки инфляции. Расскажу, как организована наша работа.
Наши регистраторы цен каждый месяц выходят в 271 городе, в 60 тысяч торговых точек (там нет бутиков и социальных магазинов для ветеранов, студентов). Они фиксируют цены. Например, вареная "Любительская" колбаса: регистратор должен найти колбасу именно того завода, который был представлен в прошлый раз. Если ее нет, тогда мы должны сделать замену. Кроме того, по понедельникам регистраторы посещают почти 11 тысяч организаций торговли.
Итак, в понедельник люди зафиксировали цены, передали в наш вычислительный центр. Во вторник мы их обрабатываем, в среду цифры у вас. Я в систему влезть не могу. Не может влезть начальник этого подразделения.
Кто может испортить нам эту статистику? Только внизу, если неправильно будут цены регистрировать. Мы организуем регулярные проверки - выезжаем в регионы, находим неточности. Практикуются и перекрестные проверки статистиков соседних регионов.
Недавно студенты отпраздновали Татьянин день. Раньше имя Татьяна было очень популярно. А теперь появляются сообщения, что девочек все реже называют этим именем. Что скажет статистика?
Александр Суринов: Это вопрос к органам ЗАГС. Мы так хотели, чтобы это была наша статистика, чтобы в переписном листе были фамилия, имя, отчество! Чтобы мы сказали, сколько Ивановых, Петровых, других фамилий, какая самая распространенная, какие самые редкие и т. д. Во многих странах такая статистика есть. Но в нашем переписном листе этого пункта пока нет. Будем думать об изменении закона о переписи населения. Мы хотим и обязательности участия при переписи.
Вы, помнится, ранее обещали, что студентов больше не будут сгонять на перепись в добровольно-принудительном порядке. До микропереписи 2015 года осталось немного времени. Будут ли студенты переписчиками, сколько будет получать переписчик в 15-м году?
Александр Суринов: У меня отношение к участию студентов в переписи двойственное. Конечно, я против принудиловки. Было и чувство неловкости, когда ребята, особенно старшекурсники, устроились в хорошие фирмы по своей специальности, зарабатывали по 30 - 50 тысяч, и вдруг мы их выгоняем на месяц на перепись. Естественно, свято место пусто не бывает.
Но, с другой стороны, многим студентам было бы полезно пообщаться с самыми разными людьми: социологам, политологам, экономистам, демографам, может, даже и будущим врачам. Это отличная школа.
Микроперепись запланирована в 2015 году, в наши нацпроекты мы закладывали стоимость договора с переписчиком в 16 тысяч рублей. Сегодня это неплохие деньги даже для Москвы.
Что нового будет в микропереписи 2015 года?
Александр Суринов: Эта микроперепись предполагает охватить опросом не менее одного процент населения. Ниже опускаться нельзя. Такой охват позволяет нам на уровне муниципальных образований иметь относительно надежные результаты по главным показателям. Это численность, пол и возраст. Конечно, там не будет вопроса национальности. Но тем не менее программа опроса будет шире, чем при переписи населения.
Плюс ко всему мы планируем часть денег потратить на новые методы сбора информации о населении. Мы хотим использовать Интернет, здесь надо тоже вложиться, попробовать, как население готово отвечать нам по Интернету. Самое главное, готовы ли мы создать такую систему, которая позволила бы точно определить, кто находится по ту сторону монитора.
Сейчас очень многие специалисты и не специалисты сравнивают 1913 год с 2013-м. И мы это делали. А когда вы, профессионалы, будете делать сопоставления?
Александр Суринов: Закончится 2013 год, конечно, сделаем. Но и сейчас можно поговорить, чем отличается Россия столетней давности от сегодняшней. У нас 26 - 27 процентов сельского населения, а тогда было наоборот. Конечно, и само население отличается. Тогда стариков было меньше, чем детей, и соотношение между мужчинами и женщинами тогда было более ровным. А сейчас у нас женщин гораздо больше, чем мужчин.
На днях Госдума приняла во втором чтении закон о запрете курения в общественных местах. Вы будете выяснять, курит человек или нет?
Александр Суринов: Увы, наши исследования показывают: мы страна курильщиков. Эту тему мы уже начали изучать с использованием методов Всемирной организации здравоохранения.