Где истоки этой национальной беды, ее болевые точки, и как изменить ситуацию к лучшему? Об этом шел разговор на "Деловом завтраке" с Уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка Павлом Астаховым.
Павел Алексеевич, вам пришло огромное количество вопросов от наших читателей, начнем с не совсем комфортного: "Уважаемый господин Астахов, кланяюсь за все, что вы делаете для детей. Но как вы объясните мне, вашему доброжелателю, почему повезли жену рожать во Францию, хотя часто говорите о патриотизме и о том, что наши дети не должны уезжать за границу?".
Павел Астахов: На этот вопрос ответ дал Володя Соловьев, мой большой друг. Он сказал: "Гспода, а вы не путаете патриотизм с подпиской о невыезде?"...
Послушайте, я к тому времени работал адвокатом уже 20 лет, причем не на госслужбе. И, по-моему, заработал право решать, где я отдыхаю, где я живу, где я работаю и у каких врачей наблюдаться моей жене, которая - женщины это хорошо поймут - нашего третьего сына рожала с перерывом в 18 лет. Поэтому, я, во-первых, не мог рисковать здоровьем своей жены, во-вторых, не мог рисковать жизнью своего будущего ребенка. А вы хотели бы, чтобы адвокат Астахов, который был тогда на пике всяких громких процессов, пошел бы с женой в районный роддом, чтобы папарацци бегали за ними и охотились за фотографиями для бульварной прессы? Кстати, тогда, я не был Уполномоченным при президенте, а был адвокатом, и все совершенно нормально отнеслись к этому эпизоду из частной жизни моей семьи. Когда ребенку было два месяца, мы о том рассказали, это опубликовали СМИ. И вдруг, спустя 4 года стали перепечатывать, как сенсацию. Смотрите, вилла в Каннах, смотрите, вот Астахов во Франции. Послушайте, мои дети, которые учились, а третий даже родился во Франции, живут в России. Мои дети, которые учились в Америке, в Британии, живут в России, и работают в России. Уж кого, кого, но не меня надо обвинять в непатриотизме.
Спасибо за откровенность. Перейдем к теме нашей встречи. В самом конце минувшего года, 28 декабря, вышел президентский указ, который вносит изменения в жизнь детей-сирот и ответственных за них взрослых, и все сразу пришло в энергичное движение. Правительство готовит новые постановления и законопроекты. Госдума в приоритетном порядке дорабатывает уже давно там залежавшиеся. Главы регионов срочно требуют у подчиненных местную статистику о положении детей, оставшихся без родителей, поскольку теперь эти цифры сиротского благополучия (или неблагополучия) становятся показателем для оценки их трудов праведных высшим руководством...
Павел Астахов: Указ президента N1688, думаю, можно назвать точкой отсчета. Он, как следует из самого названия, носит характер "скорой помощи": определяет лишь "некоторые меры", направленные в основном на смягчение последствий социального сиротства, а не на устранение его причин.
Ведь, что получается? У нас больше 80 процентов детей, оставшихся без родительского попечения - так называемые социальные сироты, чьи родители живы. Именно они ежегодно пополняют на 60-70 тысяч "бойцов" уже имеющейся армии сирот. Источников этого "пополнения" несколько.
Назовите, хотя бы, основные.
Павел Астахов: Во-первых, социальные сироты - продукт асоциальной семьи, алкоголизма родителей, наркомании, как следствие, жестокого обращения с детьми. Во-вторых, они продукт семьи, попавшей в тяжелую, кризисную жизненную ситуацию - потеря родителями работы, болезнь, ребенок-инвалид и т.д. Третий источник - педагогическая несостоятельность многих отцов и матерей, утрата традиций семейного воспитания, безнадзорность детей из-за чрезмерной занятости или безразличия родителей. Четвертый - психологическая и материальная неготовность к материнству, особенно среди юных одиноких мам, отказывающихся от своего ребенка еще в роддоме или, что еще страшнее, подкидывающих его к чужим дверям. Это далеко не все факторы социального сиротства. И пока мы не разберемся со всеми этими "источниками", не выстроим государственно-общественную систему их максимального минимизирования, сиротство в стране будет только увеличиваться. А, для того, чтобы исправить ситуацию в корне и заняться ранней профилактикой, поддержкой родной детям семьи, для этого нужна программа действий.
Речь, видимо, идет о Федеральной целевой программе "Россия без сирот", о которой сегодня говорят?
Павел Астахов: Речь прежде всего идет о выработке комплексного подхода к решению проблемы. В том ее понимании, что даже дети, так или иначе лишившиеся кровных родителей, должны получать семейное воспитание, расти в замещающей семье. Речь - о концепции новой государственной политики в области борьбы с семейным и детским неблагополучием, которую обеспечивали бы соответствующие законодательные, организационно-правовые, кадровые и финансовые решения. А реализовать все это можно лишь на основе федеральной целевой программы. Свой проект ФЦП "Россия без сирот" мы в начале следующей недели намерены выложить на всенародное обсуждение на сайте Уполномоченного по правам ребенка. Пусть люди обсуждают. Хотим там поставить разные счетчики для голосования. Пусть народ смотрит, вникает и говорит: годится или нет.
Что в вашем проекте самое сильное?
Павел Астахов: Например, понимание того, что у 100 процентов детей, которые сегодня находятся в детских домах, есть родные люди. У 84 процентов есть родители. Это самое главное. Например, есть родственники, которые отказываются от родного им по крови ребенка в силу разных причин. Мы делали исследования, анализ. Причина отказов взять ребенка в 72-75 процентах случаев - плохие жилищные условия. На втором месте - материальное неблагополучие. Дальше следуют такие мотивировки отказов принять маленького родственника, как отсутствие помощи, работы, преклонный возраст... Но главное все-таки - жилье. Открываю в детдоме личное дело ребенка и читаю: "Не могу взять к себе своего племянника, потому что сам живу в стесненных условиях, коммуналка, квартира разделена...". Но если проблема только в этом, если это нормальный, не пьющий, работающий, не асоциальный человек, а малыш - его родственник, можно ведь решить вопрос, помочь?
Жилищный вопрос - тяжелейший для России, как тут поможешь...
Павел Астахов: Можно найти решение. Что делает, например, Аман Тулеев? Вскоре после указа президента, уже 15 января сказал: берёте трех приемных детей - получаете бесплатную квартиру. Берёте одного приемного ребенка и больше - ипотека под ноль процентов на 20 лет. И не надо говорить, что у него регион самый богатый и благополучный. У нас и Тюмень богатая, и Ханты-Мансийск богатый. Кемеровская область, между прочим, на втором месте по количеству детей-сирот в детских домах после Иркутска. Почему Тулеев это может сделать, а другие субъекты - нет?
Случалось, хорошее начинание, предложение, закон не давали того эффекта, на который рассчитывали, только потому, что не были хорошо экономически обоснованы, - не оказывалось средств.
Павел Астахов: Понимаю, что это наводящий вопрос... Когда я в первый раз в конце 2010-го с идеей ФЦП пришел к одному из заместителей министра в минэкономразвития, спросил: куда идти за деньгами? Отвечает: прежде чем в минфин за деньгами идти, мы должны все обосновать. Говорю: давайте обосновывать, рассказываю. Я, придя на должность Уполномоченного по правам ребенка, поездил по стране, посмотрел и ахнул: какие же деньги тратятся! К примеру, раньше думал, что у нас на 20 сирот один взрослый сотрудник в доме ребенка приходится, который с трудом с ними управляется. И вдруг вижу - два взрослых, три взрослых, шесть взрослых на одного малыша... В одном из подмосковных детдомов - на 12 детей 56 сотрудников, которые стоят стеной, не дают закрыть детский дом. При этом и детей в замещающие семьи передавать не спешат: у них же подушевое финансирование. Система сама себя начинает репродуцировать. И никакие уговоры - "детдом можно перепрофилировать в центр подготовки и сопровождения приемных семей, вы сохраните рабочие места, будете работать с теми же детьми, но только в семьях" - не помогают.
Называлась такая цифра - годовое содержание одного ребенка в детдоме 600 тысяч рублей, это так?
Павел Астахов: Во Владимирских детских домах - 420 тысяч. Но есть регионы, где эта цифра в два-три раза больше. Это только содержание плюс еще зарплаты сотрудников, ремонты, хозяйственные нужды. Но содержание ребенка в той же приемной семье обходится бюджетам в разы меньше! Вот вам только один финансовый резерв. И таких резервов в существующей сегодня системе финансирования сиротства можно найти достаточно. - И на мотивирование людей брать сирот под опеку, в приемные семьи, на усыновление. И на те же школы приемных родителей, которые сейчас обязательны, но на которые в некоторых регионах нет средств. И на помощь семьям, оказавшимся в кризисной ситуации, не утратить родительские права, сохранить детей.
Тот же губернатор Ткачев уже решает эту проблему в Краснодарском крае. Он посчитал: "Все равно деньги из федерального и регионального бюджетов идут, я их перераспределяю, и плачу 20 тысяч рублей за ребенка в месяц приемным родителям, которых мы подготовили, обучили"... Да, в первый год на Кубани были возвраты детей в детдома - брак в работе. Но посмотрели, что нужно сделать, усилили сопровождение семей, их подготовку - получилось! Ткачев за год закрыл 16 детских домов, сирот, что называется, стало на всех не хватать. И тогда кубанцы поехали за детьми в Москву, в Новгород. Мне из новгородской опеки звонят: "Что делать, отдавать?". Я говорю: "По закону не имеете право отказать, они могут любого ребенка взять. Плохого ничего нет. Отдавайте". И отдавали. Ровно потому, что у себя, в Новгороде, они приемным семьям платят 6 тысяч, а кубанцы получают - 20.
Я тогда, в 2010-м, у замминистра спросил: "Ведь в последние годы на сиротскую сферу немалые деньги выделяются?". "Да, - отвечает, - огромные". Потом добавляет: "А вы действительно правы. Ведь получается, что с ног на голову перевернуто все"... Так что об экономическом обосновании мы, делая наш проект ФЦП "Россия без сирот", позаботились.
Недавно руководитель СКР Александр Бастрыкин рассказал историю, достойную Чехова, о своем посещении Угличского детского дома. Там 17 детей, на которых приходится 24 сотрудника, три бухгалтера, ковры, стеклопакеты. И такой показатель "детского благополучия", как 147 побегов воспитанников в 2011 году. Спросил ребят: отчего же вы из вашего дома бежите? Они объяснили: холодно, голодно, но к этому уже привыкли, не это пугает, им не дают выйти из детдома. Мальчишка говорит Бастрыкину: хочу деда повидать, а не позволяют. Руководитель Следственного комитета тут же отправляет его со своей охраной на машине к деду. Когда приехали, мальчишка узнал, что дед умер два года назад. Вот такая "детдомовская история". Одна из историй...
Павел Астахов: Я был в 82 регионах. Больше тысячи детдомов, интернатов и домов ребенка проинспектировал, увидел и самое худшее, и самое лучшее. Например, Забайкальский край. Регион сложнейший, 98 процентов детдомов нуждается в капремонте.. Черновская школа-интернат - территория в несколько гектаров, на ней 11 разных объектов, большинство просто заколочены досками. Школа в аварийном состоянии, может завалиться на детей. Трагическая ситуация. И в том же регионе прекрасный детский дом N 2 в Чите, которым занимается мэр города, помогают благотворители.
Часто слышишь возмущенные претензии, адресованные Кремлю: "А что вы для сирот сделали? Вы все виноваты в этом детском несчастье!". Я устал, честно говоря, отвечать-объяснять. Но, если бы я сам там не работал, я бы, наверное, тоже не понял того, что очень много, если не сказать все, зависит от местной власти, от личности губернатора, от региональных чиновников. Рядом с Забайкальем - Амурская область, где очень мощный губернатор Олег Николаевич Кожемяко, хозяйственник. Но, как я выяснил, он многого о проблемах сирот не знал, потому, что просто их от него скрывали, боялись доложить. Мы там, например, обнаружили, что 33 ребенка-сироты по два года живут в детской больнице, потому что в детдомах нет мест. И больничные дети стоят в очереди в приют, в дом ребенка и в детский дом. Вот это катастрофа! Когда вы не занимаетесь этим вопросом, у вас и очередь возникает из детей, которые нуждаются в детском доме.
Приходишь к одному губернатору, рассказываешь об увиденных безобразиях он действительно понимает - проблема: "Господи, что же я не обращал внимания, что же я ничего не сделал? Дай-ка я сейчас займусь". И занимается. К другому приходишь - кувшинное рыло, как Гоголь сказал, сидит, и плевать ему, что там с сиротами.
Как думаете, изменит ли здесь ситуацию 6-й пункт указа, подписанного президентом 28 декабря прошлого года, о том, что теперь эффективность работы губернаторов и их чиновников будет оцениваться и по тому, сколько сирот было передано в замещающие семьи (чем больше, тем лучше), и сколько детей осталось в сиротских домах (чем больше, тем хуже)?
Павел Астахов: Когда "сиротская" графа полтора года назад исчезла из перечня показателей эффективности губернаторской деятельности, мои сотрудники за голову схватились: "Павел Алексеевич, кошмар: теперь они просто забудут этот вопрос! Зачем им заниматься сиротами, пусть они в больницах годами живут, пусть они по приютам мыкаются..." Так оно и происходит. Мы говорим про школу приемной семьи, а новый губернатор в ответ: "Слушай, у меня тут свои проблемы. У меня тут мост, который падает, рушится, у меня 60 километров дороги до аэропорта надо тянуть. Меня не будут за сиротские дела бить? Не будут. Всё, забыли!" И ничего не делалось. Сейчас показатель вернули. Сейчас за это будут бить. И я буду носить служебные записки президенту, и говорить, этого руководителя надо к порядку призвать, и того - тоже. Сейчас я готовлю президенту тематический отчет о положении детей за 2012 год. Акцент в нем делается именно на эффективность работы регионов. Потому что все вопросы, которые вы сейчас задаете, все равно приходят к такому вот "кувшинному" губернатору, который сидит и ничего не делает. Наплевать ему на детей-инвалидов. Наплевать ему на приемных детей.
Читатель Олег Степанов из Екатеринбурга задает вопрос: "Нам говорят в Америке 19 приемных детей убили, а сколько в России убито? Я слышал цифру 1200 ребят".
Павел Астахов: В этой сфере все время некорректные цифры приводятся - в зависимости от источника. Тут беда еще и в том, что сведения о детях-сиротах, пострадавших от жестокого обращения в детских учреждениях, приемных семьях в официальной статотчетности не выделяются, что, конечно, не правильно. В то же число - 1200 детей - входят и дети, умершие в результате болезни, несчастных случаев, тех же ДТП, например. Если же говорить о злом умысле: по оценкам специалистов, в год бывает 2-3 случая, когда ребенок погибает от рук приемных родителей. Так, по вине усыновителей, опекунов, попечителей, приемных или патронатных родителей в 2010 году погибли два ребенка, а в 2011-м таких случаев не зарегистрировано.
Читательницу Татьяну А. из города Петропавловск-Камчатский беспокоит большое число действующих на Дальнем Востоке иностранных агентств по усыновлению.
Павел Астахов: Да, в Дальневосточном федеральном округе эти агентства очень активны. Биробиджан, например, в 2010-м вообще вышел в лидеры по переселению детей за океан: американцы в тот год усыновили в пять раз больше сирот из Еврейской автономной области, чем российские граждане. Я тогда сказал руководителю областного департамента образования: "Вам надо поставить памятник". "За что?" - спрашивает. "За то, - говорю, - что у вас так активно идет усыновление. Но памятник нужно поставить в Вашингтоне". Поменяли потом того руководителя. Надо сказать, что после нашей проверки они занялись этим вопросом. Просто до этого никто не брал в голову: почему это такое большое количество западных агентств-усыновителей здесь трудится?
Почему?
Павел Астахов: Думаю, это такое серьезное давление. Я не сторонник теории заговора, но, факт остается фактом: все население Дальнего Востока, включая Якутию, которая по своему размеру в девять раз больше, чем Франция, составляет 7,5 миллиона, сейчас уже даже меньше. А только в одной китайской провинции Хэйлунцзян с городом Хэйхэ, который стоит напротив Благовещенска через Амур, 155 миллионов населения. То есть даже никакой войны, ничего не надо. Это первое. Второе: есть же несколько теорий по поводу того, что обезлюживание территорий приводит к тому, что в конце концов территории эти занимают те народы, которые нуждаются в расширении собственных. Плюс ко всему на памяти знаменитое выступление Мадлен Олбрайт, когда она сказала, что это несправедливо, - Россия владеет третью всех богатств, всех залежей мировых ресурсов, поэтому надо подумать о том, чтобы поделить. Так что, здесь вывод напрашивается сам собой, который, кстати не я, а один из руководителей Госдумы мне сформулировал в ответ на мое недоумение по поводу неумеренного вывоза иностранцами сирот из этого федерального округа. Он сказал: "А что вы хотите, это вывоз наших людей, прежде всего детей, с Дальнего Востока. Обезлюживание территорий. Кто был на Дальнем Востоке, прекрасно знает, что Камчатка гораздо лучше Аляски. По всем природным условиям. Здесь мягче климат, шикарная природа, здесь запасы золота, серебра, никеля, вольфрама и много чего еще, и это все не разработано".
Посмотрите, где у нас в основном работают агентства по иностранному усыновлению. Москва и Московская область - 20 агентств. Санкт-Петербург - 18. Понятно, Москва. Здесь центр, столица. С Санкт-Петербургом тоже вроде бы все ясно. Теперь смотрим Дальний Восток по его регионам - 22, 20, 18 агентств. Такие же цифры, как Москва и Санкт-Петербург. Но разница-то в населении несравнимая! В одной Москве людей больше, чем на всем Дальнем Востоке, в два раза... Я ответил на ваш вопрос?
Читательница Любовь Владимировна Филиппова спрашивает: "Сейчас более 80 приютов созданы при монастырях. Можно ли этих детей усыновлять?". Она почему-то считает, что условия воспитания детей в этих приютах опасны: уничтожается воля ребенка, подавляется его личность...
Павел Астахов: У нас действительно более 90 учреждений, которые опекают детей, относится к Русской православной церкви. Они разные - приюты, детские дома, школы. Например, Свято-Троицкая обитель милосердия в Оренбургской области. Там отец Николай Стремский с матушкой Галиной уже воспитали 70 детей. 31 из них уже выросли, все определились в жизни: одни учатся, другие работают, имеют свои семьи. Сейчас в семье отца Николая и матушки Галины воспитываются 39 детей. Когда они туда приехали, там не было храма. Стоял поселок Саракташ, пьющий, гуляющий, с заколоченными домами. Батюшка начал выкупать эти дома, собирать деньги. Сегодня обитель - это целый детский комплекс: духовное училище, женская школа, мужская школа, приют.
Малый Ярославец, Калужская область, Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь, при котором - приют "Отрада" для девочек, родители которых страдают алкоголизмом и наркоманией. Свято-Никольский приют, у него 63 девочки. Уже было два первых выпуска девчонок, все поступили в вузы. Раифский монастырь в Казани, там только мальчики-воспитанники живут. Суздальский Свято-Покровский, там несколько небольших приютов-домов на 8 девочек. Приют при Алагирском Богоявленском монастыре в Северной Осетии-Алании. Там особая история: матушка Нонна, в прошлом режиссер, принимает не только детей, а и их родителей, попавших в сложную жизненную ситуацию. Монахини их на две недели берут и работают с ними, это своего рода Школа семьи и сопровождения... Я таких примеров еще десятки мог бы привести. Я был в православных приютах и не увидел там никакого насилия над детскими душами с точки зрения вероисповедания, никакой особой религиозности, суровых послушаний...
И усыновлять детей, если они сироты, из таких приютов можно?
Павел Астахов: Можно. И, наверное, нужно: семью, любовь родителей, пусть даже усыновивших ребенка, ничто не заменит.
У вас, Павел Алексеевич, пенсионерка Ольга Ефимовна Долгонюк из Иркутской области интересуется, будет ли создано специальное министерство по сиротам?
Павел Астахов: Я уже много раз говорил, и еще раз повторю: определять задачу так узко - создание ведомства по сиротам - и думать, что это ведомство проблему сиротства волшебным образом закроет, это, простите, глупость, недальновидность, невежество и все остальное. Про неиссякающие источники детского сиротства мы ведь с вами сегодня уже все сказали. Поэтому я всегда имел в виду ведомство, которое занималось бы в полном объеме проблемами семьи, ее поддержки и сохранения, и детей - любых детей, и родных, и приемных, и беспризорников, и талантливых отличников, и малолетних правонарушителей. Мое мнение, что единая федеральная структура, которая бы в комплексе занималась всем этим, нужна. В Европе, в каждой стране такая есть. А у нас 19 ведомств занимаются этими вопросами на федеральном уровне. Вот и получаем РОССИРОТПРОМ - "у семи нянек дитя без присмотра".
Вы не раз говорили, что в России через 5-7 лет детские дома должны исчезнуть. Реально ли это? И как быть с таким явлением, как "детский дом --градообразующее предприятие"? Для небольших городков и райцентров это весомый довод сохранения "объекта".
Павел Астахов: Уточню: это не значит, что детские сиротские учреждения все, как по команде, исчезнут. Сиротские учреждения должны исчезнуть в том виде и в том количестве, что мы сейчас имеем. Сироты есть и будут во все времена и во всех странах. И среди них всегда будут дети, которые могут жить только в интернатных учреждениях, например тяжелые инвалиды, нуждающиеся в специальном медицинском уходе, малолетние правонарушители. А вот для остальных ребят, лишившихся родительского попечения, мы должны обеспечить жизнь в семейных условиях.
Что касается проблемы "градообразующности", - она не так страшна, как кому-то кажется. Сиротские учреждения со всеми своими рабочими местами должны быть перепрофилированы в центры семейного устройства детей-сирот, в центры подготовки и профессионального сопровождения замещающих семей, реорганизованы в детские дома семейного типа, детские деревни "СОС.