…На переднем плане полотна с гордым названием "Цех тяжелых автоматов" - массивный станок с выписанными технологическими подробностями, отливающий ослепительным металлом на фоне уходящего в безлюдную перспективу цеха с такими же станками. В чем тут идея, где художественный замысел? Не проще ли было это все сфотографировать?
- Да что вы! - чуть не всплескивает руками куратор выставки Марина Лошак перед работой Ивана Хворостецкого. - Какое здесь потрясающее соотношение синего и серого, как тонко художник видит свет, как работает с композицией!
В середине тридцатых советские художники получили госзаказ - создать живописные полотна о буднях и подвигах трудящихся к выставке "Индустрия социализма" (живописная часть проекта - это по большей части материалы той самой гигантской экспозиции из архивов РОСИЗО). Мастерам ставилась задача показать производственные процессы на советских полях и фабриках во всех подробностях: если художник командировался на гвоздильный завод, то на полотне он отображал все стадии производства - от литья до формовки, если писал с натуры фруктовую плантацию, то показывал и взращенные деревья, и весь процесс уборки урожая.
Выставку и открывает огромная картина Семена Павлова "Горячепрокатный цех гвоздильного завода" - по задымленному пространству ползут страшные толстые змеи раскаленного металла, освещая все вокруг в багровые тона. "Сбор мандаринов в совхозе Чаква" Михаила Берингова предстает апофеозом красок: синие горы, оранжевые плоды, красная земля, зеленый грузовик. Николай Глущенко с какой-то импрессионистической свободой вписал в "Мартеновский цех Донбасса" и массивные ковши на тросах и уходящее в степную перспективу голубое небо.
Наверняка это было одной из идей организаторов выставки - показать, как художники 30-х (выросшие, к слову, на русском левом искусстве, многие - участники знаменитого Общества художников-станковистов) ставя перед собой задачи, казалось бы, агитационного свойства, решали и задачи чисто художественные, хотели сказать и свое слово в искусстве. Нередко совершенно новое для СССР, но - вписывающееся в мировые художественные тренды того времени.
Вот, например, "Конвейер сталинградского завода" Александра Бугрина, работа, до буквальности перекликающаяся с ранними вещами Эдварда Хоппера, художника так называемой "нью-йоркской школы" - образец модного в то время американского стиля: детализировано каждое лицо, каждый болтик, так скоро будут рисовать комиксы. Из той же серии - многофигурная, мрачная, совершенно нездешняя по способу написания картина Николая Рябинина, изображающая передачу турецким посланникам советских ткацких станков.
Сходные ощущения поджидают зрителей и в других залах выставки, где собраны фотопамятники социалистической эпохи. Да, в магнитогорском цикле знаменитого Вадима Ковригина изображения все тех же сталеваров в цехах, но сюжеты, композиция ("Рабочие Магнитогорска" - какая игра света и тени на лицах уставших парней!) и способы обработки изображения выдают в друге Родченко, одного из официальных фотографов Сталина, настоящего мастера пиктореалистической школы, подчеркивавшей в фотографии черты живописи и графики. А финальную часть выставки, ее верхний зал, расположившийся под самыми подошвами "Рабочего и колхозницы", организаторы посвятили официальным, обложечным изображениям тех, кто работал на запечатленных внизу станках. И тут художественность уступила место идеологии уже без вариантов.