Счастливцевы и несчастливцевы
Давайте сразу уточним: на чем вы сейчас добирались?
Сергей Пускепалис: На метро. Пробки страшенные, это ж невозможно. У меня товарищ восемь часов простоял. Если хочешь куда-то успеть, надо на метро ехать, а если делать нечего, то можно и на машине.
В "Метро" сюжет крутится вокруг судьбы пяти неудачников, среди которых и ваш герой, маленькой девочки и менеджера в костюме цвета стали, попавшего в подземку случайно. Казалось бы, водораздел между успешными людьми и, скажем так, лузерами проходит по линии асфальта: первые едут сверху, вторые - снизу. А между тем вы вот на метро ездите.
Сергей Пускепалис: Граница, мне кажется, проходит несколько иначе. Тот, кто может опаздывать и подстраивать всех остальных людей под свой график, ездит на машине. А у кого нет такой возможности и кто должен следовать расписанию, вынужден пользоваться метро. Это показатель даже не уровня дохода, а степени свободы. Кто сейчас может похвастаться тем, что у него нет мобильного телефона? Только очень свободный человек, которому никто не нужен. Вообще понятие "неудачник" плавающее: сегодня тебе повезло и ты на коне, а завтра все обрушилось, и ты уже неудачник. Тут главное оставаться человеком, не теряющим надежду, и не подвергать себя страшному унынию. Все может быть в этой жизни, полосы бывают разные. Вот если человек приклеивает на себя клеймо "неудачник" и покорно склоняет голову, дело плохо. Кстати, кто сказал, что люди, которые ездят на лимузинах, ведут радостную жизнь?
Вашему герою дважды в глаза бросается нацарапанная на стекле надпись "лох".
Сергей Пускепалис: Это жизнь пытается повесить на него ярлык. Так бывает: человека деликатного, внимательного к окружающим, не зубастого, не горластого в этих каменных джунглях считают лохом. Ну, да, моему герою понадобилось оказаться в центре катастрофы, чтобы этот ярлык сбросить. Собственно, ему борьба со стихией побоку, ему главное выжить, чтобы потом с любовником жены разобраться.
Помимо съемок в кино вы работаете помощником Олега Табакова в МХТ имени Чехова и открыли в Москве ресторан. Перебрались в столицу окончательно?
Сергей Пускепалис: Нет, фактический адрес прописки у нас по-прежнему в Железноводске. Здесь снимаем квартиру. Но, конечно, основная деятельность связана с Москвой, потому что, к сожалению, в нашей стране все устроено именно так. Любимым делом я готов заниматься где угодно, но вариантов нет. Обидно ужасно, потому что я встречал в регионах много талантливых и прекрасных людей, которые бились головой о стену и не могли преодолеть косность, этот стереотип: "Ну что мы тут, в провинции, можем сделать, если все самое лучшее там, в Москве". Я знаю потенциал этих людей и при этом понимаю, что на местах невозможно сделать того, что они хотели бы.
По той же причине вы перебрались из Ярославля, где были главным режиссером Театра имени Волкова, в Москву?
Сергей Пускепалис: В Москву я перебрался еще тогда, когда из Саратова приехал поступать на курс к Петру Наумовичу Фоменко. Потом работал в Магнитогорске, Ярославле, Саратове, Самаре, и в принципе везде нам удавалось выходить на уровень федерального значения, а потом мы все равно натыкались на яму. Нет никакой перспективы развития, и это ужасно обидно.
Что мешает?
Сергей Пускепалис: Мозги. Заниженная самооценка. Вот это внутреннее ощущение: "Что вы от нас хотите, кому это здесь надо и вообще какой с нас спрос?". При таком подходе любая инициатива сразу же дискредитируется и затухает.
Часто вам удается побывать в родном Железноводске?
Сергей Пускепалис: Как только время свободное выпадает, сразу едем с семьей. Тут самое главное - мысль: вот в том прекрасном месте я живу, а здесь я просто в командировке. Даром, что командировка занимает большую часть календарного года. Поездку в Железноводск надо заслужить. Там ведь красивейшие места, еще бы немножко сервис поменять, и Карловы Вары просто померкнут.
Опять все упирается в мозги?
Сергей Пускепалис: А что мы хотим? С советских времен прошло не так много лет, и быстро перестроиться не получается. Карловы Вары всегда были нацелены на индивидуальный подход: частная гостиница, при ней доктор. А у нас всесоюзная здравница, когда оздоровить надо сразу всю страну.
Вы собираетесь снимать для "Первого канала" 8-серийный фильм по роману Алексея Слаповского "Пересуд". Для вас, театрального режиссера, это будет дебют в кино. Чем работа режиссера в кино отличается от работы в театре?
Сергей Пускепалис: В театре ты делаешь исполнителей авторами, передоверяешь им последующее воссоздание твоего замысла. В каждом спектакле они - это ты. В кино категорически наоборот, там не на кого положиться, есть только режиссер, а все остальные - исполнители. И там, и там ошибиться нельзя. Если ты что-то не объяснил в театре, человек раз за разом будет портить спектакль - не потому, что он плохой, а потому что режиссер плохо сработал. А в кино, если ты неправильно выбрал себе помощников, то вовсе ничего исправить нельзя. В кино за все отвечает режиссер, в театре половина ответственности все-таки ложится на актеров.
Вы все время играете то врачей, то геологов, то военных. Кинематографу под силу вернуть эти профессии в число престижных?
Сергей Пускепалис: Тут дело только за государством: будут платить хорошие деньги, эти профессии станут востребованными. А уважением в обществе они и так пользуются. Если мы с вами будем сидеть в компании и кто-то скажет: "Я летчик, служу в полярной авиации", - мы ответим: "Ух ты, здорово!". И значение этих профессий не умаляется от того, что за них меньше платят, чем хотелось бы. И в кино на роли милиционеров, как бы мы их ни ругали, на роли военных, врачей берут актеров самых харизматичных, красивых, соответствующих образу настоящего мужчины. Так что кино и так постоянно занимается пиар-поддержкой этих профессий, пусть бы теперь правительство, разрабатывающее табель о зарплатах, этим занялось.
Денди, злодеи, охотники
Образ мужчины в современном мире меняется?
Сергей Пускепалис: А вы посмотрите на Джеймса Бонда. По нему все можно очень точно проследить. Он с каждым десятилетием становится все более собранным, точным и безжалостным. В последнем фильме у него, правда, возникла склонность к рефлексии - англичане не дураки, и, может быть, грядет какой-то новый поворот. Но все равно из аристократичного, слегка расслабленного, не чуждого снобизму денди а-ля Оскар Уайльд Бонд превратился в невысокого, спортивного, эргономичного - такого универсального солдата.
С чем это связано?
Сергей Пускепалис: Со скоростью жизни и объемом сваливающейся на нас информации. Мы знаем, что в данную минуту происходит на той половине земного шара, и это, конечно, меняет человеческую сущность. Человеку испокон веку было даровано благо незнания, он от него отказался, и сегодня человек, владеющий информацией, - бог. Это с одной стороны. А с другой - так ведь и свихнуться можно. Когда лет шесть назад возникла мода на социальные сети, я отчасти из любопытства, отчасти по дури туда залез и тут же понял, что, если я буду за всем этим следить, у меня не останется времени на жизнь. Мне все время рассказывают про мои странички, так вот все это клоны. Более того, я даже свою фамилии в поисковики никогда не забиваю. Я не хочу знать, что обо мне думают люди, с которыми я не знаком.
Важно уже не обладать информацией, а защититься от нее?
Сергей Пускепалис: Совершенно верно. А иначе ты волей-неволей начинаешь подстраиваться, оправдываться, пытаться соответствовать ожиданиям чужих для тебя людей.
Ролей злодеев вам, если и предлагают, какие-то не злодеистые?
Сергей Пускепалис: У меня прекрасный злодей в фильме Славы Росса "Сибирь. Монамур".
Ага, злодей... Полковник, у которого подчиненный отнял проститутку, а тот его просто в другую часть перевел.
Сергей Пускепалис: Ладно, маленький злодей. Наверное, действительно не предлагают.
В сериале "Жизнь и судьба" вы играли капитана Грекова, защитника сталинградского дома №6. Как к идее переименования Волгограда в Сталинград относитесь?
Сергей Пускепалис: Да никогда в жизни! Вы что, это имя надо выкорчевать навсегда вообще, и неважно, с чем оно связано, пусть даже с такой великой победой человеческого духа, как битва под Сталинградом. Это какое-то извращение: в Сталинграде победил не Сталин, победили эти несчастные люди, которые там собой вшей кормили. Какой Сталинград, о чем вы говорите! Я вообще за то, чтобы всех этих площадей Революций, проспектов Ленина и улиц Нахимсонов и Сонь Кривых не было. Есть прекрасные Огородные улицы, Садовые - названия, которые связаны с жизнью, а не с катастрофой. Вон в Риге назвали улицу именем Джохара Дудаева, и мы справедливо возмущаемся, а между тем сами даем улицам и городам имена бандитов. Должны быть улицы Гагарина, Эйнштейна, Сахарова - улицы деятелей, благодаря которым люди живут, а не злодеев, из-за которых умирают.
Вы политикой интересуетесь?
Сергей Пускепалис: Я ничего в ней не понимаю. Я понимаю, что сейчас мне не мешают заниматься своим делом, и это самое главное. Каким-то моим товарищам мешают, они ходят на митинги. Я не могу вникать в биографии политиков, их программы и перспективы - мне для этого нужно на полгода бросить все свои дела, и тогда я смогу принять какое-то взвешенное решение. Я знаю, кого мне выбрать в спектакль или кого в кино назначить, - за эти решения я отвечаю. А все остальное для меня, что буря на Марсе. Просто я после каждого политического поворота проверяю: мешает мне новая Дума? - нет. Ну и ладно.
Процессы, происходящие сегодня в театре, вас затрагивают?
Сергей Пускепалис: Я считаю, что главы регионов или городов должны конкурировать на театральном поле так же, как они это делают в хоккее. Они ведь переманивают игроков, платят страшные суммы тренерам, чтобы магнитогорский "Металлург" был круче омского "Авангарда". То же самое нужно делать в театре. Если губернатору будет важно знать, что его театр был на таком-то фестивале, пригласил к сотрудничеству Някрошюса и на год подписал контракт с московской звездой, то сразу в стране начнется движение. Актеры будут с удовольствием работать в провинции, если им предложат хорошие условия, театры будут конкурировать и исчезнет ощущение, что возможности есть только в Москве. Пока на местах сидят люди, которым по барабану все, что происходит в сфере духа, ничего не изменится. А зритель, он везде одинаковый: видит фальшь и не делает скидок на то, что в местный театр никто не едет, потому что нет ни зарплат, ни квартир, ни перспектив, и поэтому худруку ничего не остается, кроме как всю жизнь смешить публику постановками Рэя Куни. Вот будут наши руководители интересоваться, следить - а кто там сейчас в театре котируется? - дело наладится. Посмотрите на Олега Павловича Табакова: он как видит, что где-то что-то забурлило, сразу в МХТ приглашает.
Экстремальные развлечения любите? Охоту?
Сергей Пускепалис: Нет, когда люди на вертолетах или квадроциклах гоняются за несчастной косулей, которая в этом лесу живет и на холоде спит, это уже не охота, а убийство. Вот если с луком за ней гоняться или с плевалкой, тогда другое дело. Я говорю друзьям: "Гоняйся за ней с фоторужьем или догони, сена ей дай". А убить слона из винтовки - я в этом особой отваги не вижу.
Свой ресторан вы назвали "ГСМ" в честь отца, который на чукотском аэродроме отвечал за горюче-смазочные материалы?
Сергей Пускепалис: В честь него, да. И в честь нашей дружбы с моим партнером Германом Громовым. И вообще нам хотелось создать респектабельно-мужское место. Не пацанячье заведение, а бар для взрослых мужчин, где надежно и качественно. Вот, кстати, в образе мужчины многое может меняться, но, мне кажется, надежность - это его отличительное качество. Отличительное от женщины, я имею в виду.
| |
| Видео: Сергей Куксин/РГ |