Разговор начался с пятничной публикации в "РГ", которая вызвала шумный резонанс. Врачи высказали тревогу в связи с трудностями, которые они испытывают, выписывая наркосодержащие препараты смертельно больным людям против болевого шока. Медики говорят, что порой легче позволить человеку умереть, чем проходить бюрократические препоны, связанные с выпиской и применением таких лекарств. Не нужно ли упростить процедуру? В ответ на этот больной вопрос глава ФСКН Виктор Иванов предложил свои инициативы.
Виктор Петрович, медики - не самый большой поставщик на рынок наркосодержащих веществ. Может быть, пора уже уйти от принципа "презумпции виновности врача" и сделать такие лекарства более доступными безнадежным больным, мучающимся от боли?
Виктор Иванов: Вопрос очень уместный. У нас в сравнении с развитыми странами действительно мало препаратов анестезирующего действия, особенно для онкобольных. Я сам начал эту дискуссию о том, что нам надо решать эту проблему.
В то же время необходимо понимать, что я являюсь директором ФСКН, это полицейская организация. Задача полицейской организации - строго следить за тем, как выполняется законодательство, не уклоняясь ни в правую сторону, ни в левую. Вся структура - оперативно-разыскные подразделения, следствие - работают только в этом ключе. А проблема эта - не полицейская. Наверное, прежде всего это медицинская проблема, но и проблема общества - почему в нашей стране так сложилось. Регламенты по порядку применения наркотических средств, в том числе и для онкобольных, устанавливает минздрав. Наша роль, роль ФСКН - контролировать соблюдение этих уже установленных правил. Именно поэтому мы сейчас ведем активный диалог с министром здравоохранения Вероникой Игоревной Скворцовой.
В каком направлении?
Виктор Иванов: Речь о том, что нужно усовершенствовать существующие регламенты не с точки зрения драконовских мер, а с точки зрения нормальной логики.
Маленький пример. Я собирал представителей Ассоциации дантистов, поскольку они также используют в практике наркотические средства для обезболивания. Зубные врачи все больше используют иностранные зубоврачебные материалы и препараты - закупается все в комплекте. Возникает проблема: в тех комплектах, которые поступают из Германии, наркотические вещества есть, но в очень малых дозах. А наше законодательство негибкое, оно подходит просто: есть наркотические вещества или их нет.
Соответственно, если есть, то правила использования и контроля очень строгие. В результате такого анализа я направил письмо в минздрав, предложил: давайте мы диверсифицируем. Если дозы небольшие, как в той же зубной анестезиологии, то не надо вводить жесткие меры. Конечно, учет должен быть. Но не нужно "перегибать", требовать решетки на окнах, пуленепробиваемые сейфы и так далее.
Это ваше официальное предложение?
Виктор Иванов: Да, эти предложения есть на нашем сайте. Любая проблема решается. Вспомним историю с кетамином, его применением при лечении животных. Кто только не критиковал ФСКН, но ведь, по сути, мы были правы. Если законодательство России запрещает применять анестезирующие средства, содержащие наркотики, частнопрактикующим ветеринарам, значит, запрещает. Я же не устанавливаю правила для ветеринаров. По этим вопросам документы принимаются на уровне правительства. Поэтому, когда разразился скандал, мы подготовили предложение: давайте разрешим частным ветеринарам такую практику. Другое дело, что должен быть жесткий контроль, и надо его усовершенствовать: одна ситуация, когда хранятся тонны наркотиков, сотни килограммов, и совсем другая - когда речь идет о граммах. Моя инициатива поддержана, мы ждем решения.
Если вернуться к паллиативной помощи, безусловно, правила применения наркотиков при лечении устанавливает минздрав. Но всегда при этом идут оговорки: мы соблюдаем требования, которые предъявляет ФСКН. А требования - жесткие. Ну, почему рецепт должен выписываться на пять суток и не больше? Почему суровые ограничения по количеству отпускаемого препарата? Жизнь родственников онкобольного превращается в череду "челночных" перемещений из поликлиники в аптеку и обратно - за следующим рецептом. Почему, если нет в аптеке обезболивающего пластыря в дозировке 150 мг, аптека не имеет права выдать больному два пластыря по 75 мг?
Виктор Иванов: Такого нет, чтобы полицейские указывали дозировки.
Конечно, нет, полицейские не указывают. Но в нормативных документах говорится, что менять дозировки, указанные в рецепте, при выдаче препарата в аптеке строго-настрого запрещено.
Виктор Иванов: Повторяю еще раз. Если в постановлении правительства и приказе минздрава так написано, то мы обязаны это контролировать. Если мы этого не делаем, то тогда прокуратура будет привлекать наших сотрудников, которые этого не сделают.
Но ведь при утверждении эти документы обязательно согласуют с ФСКН.
Виктор Иванов: Это правда. Причем не только с ФСКН, но и с Федеральной службой безопасности, и с министерством внутренних дел, с прокуратурой. И с другими ведомствами - Роспотребнадзором, Росздравнадзором.
Должен сказать, вы правы в том, что когда-то установленные правила меняются крайне медленно. И это, конечно, нужно менять. Правила писались, когда обезболивающие пластыри еще не применялись. Если минздрав и специалисты-онкологи предусмотрят другой, более простой порядок их использования, значит, так и надо будет делать. И мы будем соблюдать это. Мы - просто правоприменители.
Другое дело, что у меня есть еще и другая ипостась. Я еще являюсь председателем Государственного антинаркотического комитета. И мы работаем над предложениями по упорядочению отпуска наркотических средств. Я выступаю за то, чтобы у нас применялись те же правила, что и в развитых странах. И люди получали необходимые средства обезболивания, и для зубов, и для онкобольных, и при других заболеваниях с тяжелым болевым синдромом, и для ветеринарии, в частности, тоже.
Может быть, вы готовите предложения и по аптекам? Сейчас наркотики отпускает строго ограниченное число аптек, как правило, государственные муниципальные, которых у нас очень мало. Когда в Московской области муниципальную сеть купили коммерсанты, то люди лишись обезболивающих с наркотиками, потому что их продавать стало некому. Был оглушительный скандал. Правила продажи жесткие: аптека должна иметь отдельное помещение, металлическую дверь, решетки на окнах, сигнализацию, сейф и так далее. В Европе для продажи наркотиков просто устанавливают стационарный, прикрученный к полу сейф. Были ли у нас в последнее время реальные случаи нападения на аптеки? Нужны ли такие строгие правила?
Виктор Иванов: В ноябре прошлого года ФСКН выступила инициатором демонополизации возможностей торговли наркосодержащими препаратами. Мы предложили разрешить продавать такие препараты не только государственным, но и частными аптекам. Обсуждение было серьезное, очень много дебатов было. Сейчас закон уже принят, ситуация будет меняться.
А жесткие требования к хранению?
Виктор Иванов: Случаев, когда группа наркоманов ворвалась бы в аптеку и вскрыла сейф, я не знаю. Тем не менее речь все-таки идет о специфических препаратах. Поэтому, повторюсь, подход должен быть дифференцированным. Если наркотические средства не содержатся в больших количествах, то не надо ужесточать требования: воздвигать железобетонную стену, решетки в палец толщиной. Должны быть разумные меры. Сейчас минздрав такие меры разрабатывает. Мы это согласуем. Мною дано поручение совместно с минздравом отработать эту ситуацию для разумного адекватного правоприменения.
В редакцию вы принесли муляжи наркотиков, чтобы показать их в том виде, в котором они поступают в Россию из-за рубежа. Насколько велика героиновая угроза, которая к нам идет из-за границы?
Виктор Иванов: Отмечу, что Афганистан занимает первое место в мире по производству героина и гашиша. 95 процентов мирового производства героина сосредоточено в Афганистане, из них половина направляется по так называемому "северному маршруту" через Среднюю Азию в Россию.
В основе этих продуктов лежат растения. Опиум и героин производятся из опиумного мака, который в период цветения выделяет млечный сок. Его собирают и распределяют по лабораториям в Афганистане. Так, только на севере страны, в Бадахшане, находятся сотни нарколабораторий. На каждой работает порядка 25 человек, то есть не один десяток тысяч жителей Бадахшана задействованы на производстве "тяжелых" наркотиков.
В последнее время наметилась тенденция обработки скотч-ленты, которой упаковывается пакет с героином, собачьим жиром. В частности, недавно была проведена спецоперация по ликвидации крупного наркоканала из Афганистана, в ходе которой было изъято 187 килограммов героина. Каждая упаковка была обработана специальным жиром, чтобы запах наркотика не уловили собаки.
Сколько стоит пакет с героином?
Виктор Иванов: Его оптовая цена, вы понимаете разницу между оптом и розницей, составляет 100 тысяч долларов. Один килограмм - это 100 тысяч долларов. Но этот пакет, если его распространить в розницу непосредственно наркопотребителям, приносит 1 миллион долларов.
Отмечу, что контрабандный ввоз героина в Россию - это прямые инвестиции в организованную преступность. При этом самое циничное в том, что распространителями наркотиков являются сами потребители. Героинщику нужно в день порядка двух доз ценой около трех тысяч рублей, в месяц получается 90 тысяч. Откуда у наркопотребителя, который уже потерял работу, вынес все ценное из дома, такие деньги? Если он не примет дозу, то у него начинается болезненная ломка. Такими образом, он становится сам курьером дури - продал десять пакетиков, одиннадцатый получил бесплатно. Но через некоторое время человек начинает деградировать и утрачивает доверие у самих сбытчиков наркотиков. Поэтому наркопотребители вынуждены идти на преступления, чтобы найти деньги на очередные дозы. По статистике, 90 процентов всех уличных преступлений совершают именно наркопотребители. Именно поэтому необходимо, чтобы в нашей стране кто-то занимался этими людьми. Нужны квалифицированные специалисты, которые помогут человеку освободиться от наркозависимости.
Полный текст "Делового завтрака" с Виктором Ивановым читайте в ближайших номерах "РГ"