Появление "Сомнамбулы" - любовной пасторали - на мрачном фоне не утихающих скандалов и интриг вокруг Большого театра, превративших жизнь театра в сводку криминальной хроники, выглядит чувствительно: образец Прекрасного из мира "вечных ценностей" как смысл искусства, не теряющий своей актуальности со времен античности. Особенно рельефно эта коллизия звучит в нынешнем контексте сбившихся "ценностей", где понятие красоты - души, человека, мысли, его индивидуальности - вынесено обществом за скобки жизни.
И в этом смысле спектакль "Сомнамбула" есть своего рода тонкая манифестация театра, рассчитанная на публику и сделанная по негласному "заказу" публики, истосковавшейся в потоке стрессов по возвышенной над жизнью красоте. Постановщик Пицци не случайно педалирует в спектакле мотивы вечной, нетленной красоты - природы, стройных, как белые колонны, стволов берез, прозрачных небес с нежным свечением луны. Он вносит в итальянскую оперу интонацию "русской" ментальности, с ее ностальгией по березкам и просторам, с сокровенным образом душевной "чистоты", феноменом "белого балета", инкрустированного в оперу пасторальными танцами селян. Пицци подходит к шедевру Беллини как к "остановившемуся мгновению", как к мигу прекрасного, намеренно не усложняя его переживание концептуальным решением. Мизансцены напоминают балетные - хоровые "каре", обрамляющие дуэты и соло певцов, действие подчеркнуто статично, созерцательно, выдвигает на первый план прекрасное пение как артефакт.
И этот прием, несмотря на его прямолинейность, срабатывает: вся богатейшая красота беллиниевской музыки, так же, как и простодушие, романтизм и несуразности сюжета, "неактуальность" и сердечность "Сомнамбулы", где лунатик-невеста после временных недоразумений счастливо соединяется с женихом на фоне сельской природы, очаровывают в спектакле. Хотя центром его остаются сложнейшие партии бельканто, требующие от певцов специализации, особого качества голосов - подвижных, легких, пленяющих тембром. Большому театру удалось собрать такую команду, хотя и из разных стран мира. В итоге и американка Лора Клейкомб - Амина- "сильфида", романтическая возлюбленная, с нежными, тускловатыми, как старинные драгоценности, колоратурами, и "вторая" Амина - Ульяна Алексюк (Большой театр) - более живая, сочная по звуку, с вокальным "румянцем", как и ее темпераментный партнер Матиас Видаль (Франция) в партии Эльвино, и Колин Ли из ЮАР (Эльвино), поразивший бесшовными длинными фразами и качеством бесчисленных фиоритур, и деликатнейший оркестр под управлением Энрике Маццола, артистичный хор и остальные солисты - спаянной командой воссоздали шедевр бельканто, как живой мир прекрасного, которое никогда не утрачивает своей силы над публикой.