Каким, на ваш взгляд, должно быть семейное кино?
Сергей Никоненко: В моем понимании семейное кино - это то, которое можно смотреть матери вместе со взрослым сыном, не краснея, а отцу - со взрослой дочерью, и не стесняться друг друга. "Тихий Дон" в этом смысле - семейный фильм. А еще - "А зори здесь тихие", "Доживем до понедельника" и, конечно, сказки. Сказки наши просто поразительные, они пережили все на свете. Я в детстве смотрел "По щучьему веленью", потом - мой сын, а сейчас - внук Петька смотрит. Надо поднимать искусство, которое пробуждает в человеке человеческие начала, а не низменные инстинкты. На днях я подписал письмо среди многих других деятелей кинематографа о том, чтобы возродить киностудию имени Горького. Это чуть ли не единственная в мире была киностудия, которая снимала фильмы для подростков и юношества.
Людмила Хитяева: На фоне того негатива, который мы видим по телевидению, на фоне того, что оболгали все советское время и отравились боевиками, кровью, стрельбой, расчлененкой, - на фоне всего этого вдруг появляется кинофестиваль "В кругу семьи", светлый и добрый. Мы все уже больны и отравлены. И фестиваль нужен как самое дорогое и эффективное лекарство в наше "больное время".
Римма Маркова: Культуры у нас нет, все подменил футбол и хоккей. Поэтому то, что вы делаете такой фестиваль - это замечательно. Я приветствую, чтобы молодежи все-таки показывали картины, которые были до развала Советского Союза.
Петр Зайченко: Последняя работа, за которую получил много призов, это "Сибирь. Монамур" режиссера Славы Росса. Чем хорош этот фильм? Он поднимает в том числе и проблему семьи, связи между поколениями. Когда мне вручали приз имени Михаила Ульянова в Москве, у меня спросили, что главное в моей роли? Так вот главное - если мы упустили детей, то надо спасать внуков. В этом смысл моей роли.
И как воспитывать подрастающее поколение?
Татьяна Судец: Я одна из старейших участниц этого фестиваля. И во всех городах, где мы его проводили, и в Екатеринбурге, и в Иркутске, и в Якутии, и в Волгограде - везде огромный интерес к нему. Потому что все уже соскучились по хорошим добрым фильмам. Наши зрители - в основном дети. У них нет фильмов, которые были у нас: ни художественных, ни документальных, ни мультфильмов, ни фильмов о героях. Я много езжу по стране, преподаю в университете культуры, веду курс режиссуры художественно-речевых программ. Часто сталкиваюсь с тем, что очень многие молодые люди не знают нашу литературу, не знают наших героев, хотя бы по современным стилизованным фильмам об Илье Муромце и Алеше Поповиче. Сейчас идет масленица, и в Столешниковом переулке, в Москве, на Масленице наряду с русскими скоморохами, которые были олицетворением Масленицы, вдруг появляются персонажи венецианского карнавала. Я считаю, это недопустимо.
Сергей Никоненко: На съемках фильма "Станица" снималась выпускница щепкинского училища, очень красивая девушка по имени Саша. Я возьми да и подскажи ей: ты в этом месте запой какую-нибудь русскую песню. А она на меня так посмотрела: "А я не знаю русских песен". Я был в шоке. "Ты какое училище закончила?" - "Щепкинское". При Малом театре. А там вокал у них преподает мой приятель Саша Подболотов. "Ну "Из-за острова на стрежень" хотя бы знаешь?" - "Нет". "А "Матушка, матушка, что во поле пыльно?" - "Не знаю". Я приехал в Москву, набрал телефон Подболотова и высказал все, что о нем думаю. "Какой же ты педагог! У тебя 25 студентов. Каждый выучивает по одной песне, они на экзамене друг перед другом их поют, и каждый знает 25 песен!" А то что это за безобразие? В профессиональном вузе, где преподают вокал... Гневу моему не было предела.
Есть ли у вас идеал учителя?
Сергей Никоненко: Я хорошо помню своих учителей. Я учился в послевоенной школе, она, конечно, очень сильно отличается от современной. Школа была мужской, до седьмого класса мы учились отдельно, и только в восьмом сели за парты вместе с девочками. В девятом классе я своей соседке по парте, а она была очень красивой, написал стихи: "Валька Дмитриева, ты - обалденной красоты, ноги стройны, груди - дыни, как у греческой богини". А она мне ка-а-ак даст книжкой по лбу! "За чтоооо? Дура, что ли?" - "Сам дурак!"
У нас был учитель, Борис Дмитриевич, зайдя в туалет и увидев, что мальчики курят, он в одну секунду сбрасывал офицерский ремень и пряжкой их бил. Попробовал бы сегодня кто-то из учителей ударить ученика, это же подсудное дело. А тогда мамы приходили и просили: "Борис Дмитрич, моего-то поучил бы?" Безотцовщина сплошная была в классе. Отцы мало у кого были. Мне повезло: мой отец был ранен, но выжил. Но удивительно: даже те, кому доставало от Борис Дмитрича, на него никогда не сердились. Потому что он не нарушал один очень важный закон: он никогда не вызывал мать в школу. Справлялся сам, по-мужски. Мамы и не знали, хотя на одном месте оставался очень серьезный отпечаток от пряжки его ремня. Но и мы "расправлялись" с Борис Дмитричем. Дождемся его после школы, заготовим каждый по три - четыре снежка, и когда он появляется, "обстреливаем" его. 30 человек - это 120 снежков в него летит. А он охает, отряхивается и смеется, довольный. Такая школа была.
Но были и другие учителя, я вспоминаю Александра Федоровича Строганова, интеллигентнейшего человека, удивительного. Он образовывал нас. Говорил: "Вот этот спектакль вы обязаны посмотреть. Культурный, уважающий себя человек должен посмотреть".
Какая роль для вас самая дорогая и какую исполнять вы не согласились бы?
Людмила Хитяева: Я принципиально сейчас не снимаюсь. Одна из последних моих картин - "Покаянная любовь" по Толстому. Там очень хороший состав актеров: Юрий Соломин, Лев Дуров... Моей партнершей была Ира Скопцева, мы играем матерей, у меня дочь, у нее - сын, и единственное, чего желает моя героиня - это выдать дочь замуж. Очень хорошая тема, но, я считаю, она не до конца раскрыта. Почему? Потому что раньше, прежде, чем приступить к съемкам, было по два дня репетиций. Каждый кусок "Тихого Дона" мы оттачивали. Сейчас мы с Ирой Скопцевой сами приходили в гостиницу и отрабатывали сцены, которые должны снимать, чтобы все было органично. А потом что? Приходим на съемочную площадку и нам говорят: этого текста не будет, который мы отработали, а будет другой, и дают новый. Это не искусство, а "тарабание". Это одна из причин, почему пошли такие низкопробные картины. Они никогда не войдут в "золотой фонд" отечественного кинематографа.
С удовольствием пересматриваю старые работы. У меня были великолепные партнеры. Это Петр Глебов в "Тихом Доне"; в "Екатерине Ворониной", первом моем фильме - Вадим Медведев и Юрий Пузырев, актер МХТА. И когда смотрю старые пленки - боже мой, никого уже нет! Как грустно говорить об этом. Ушли из жизни и Петр Глебова, и Евгений Матвеев, с которым я снималась в "Поднятой целине", и моя любимая режиссер Татьяна Михайловна Лиознова, у нее я сыграла в "Евдокии"...
Римма Маркова: Я начала сниматься в 42 года, когда не начинают карьеру, и уже тогда не было подходящих для меня ролей, а сейчас - тем более. Я не снимаюсь в сериалах, в фильмах, где мат и проститутки. Хотя бандершу сыграла в фильме про юность Япончика. Из-за того, что у Бекмамбетова я сыграла ведьму, (я, кстати, не знала об этом!) мне сейчас прислали сценарий, где я вообще должна была сыграть дьявола. Очень хороший, кстати, сценарий. И снимать фильм должен был Хотиненко - режиссер, с которым мне бы хотелось поработать. Но когда я прочла... Фильм называется "Алешенька". Может быть, вы помните эту историю, про то, как деревенская женщина нашла вроде как обломки НЛО и какого-то там "Алешеньку". И вот на этой истории основан сценарий. У меня 99 картин, и я просто обомлела: наконец-то! Эта была бы сотая. Но когда стала читать, поняла, что это не ведьма уже, а дьявол. И отказалась без всяких разговоров. Только представьте: моя героиня прыгает с балкона, ощеривается... Не знаю, кто будет сниматься в этой картине. Очень сомневаюсь, что кто-то из актрис возьмется за эту роль.
Мне предлагали и Вангу, но я тоже отказалась, не смотря на то, что она меня очень интересует, очень. Но - не канонизирована. А я православный человек. И когда спросила батюшку, он сказал - лучше не надо. Так и поступила. 12 серий... Я бы могла все сделать - и забор на даче поставить, и деньги внуку оставить... Но - отказалась. Что сейчас будет - не знаю. Состоится ли сотая картина?
Сергей Никоненко: Я в сериалах не отказываюсь сниматься. Они тоже бывают разные. Конечно, такие, где кровища льется, не беру. Но бывают и другие. "Подстава", например, про шашни старого козла. Вот этого старого козла я и играю. "Станица" - отраженная кущевская история. У меня там очень драматическая роль, отца братьев-бандитов. Один - законченный подонок, а другой вроде как может еще вернуться к человеческому облику, и вот на этом разрыве строится роль. Моей партнершей была Нина Усатова... Сериал о Людмиле Зыкиной, там я опять полковник, ищу бриллианты нашей великой Людмилы Георгиевны, которые пропали. Но помимо современный событий там ретроспективно идет история ее жизни: молодости, зрелости, зенита славы.
Но самой дорогой для меня ролью стала совершенно маленькая, но запоминающаяся роль - в "Ералаше". Боря Грачевский предложил сыграть дедушку, который танцует брейк-данс. И когда пришел спортивного типа танцор, показал мне несколько движений, а я стал их развивать, он сказал: "Сергей Петрович, мне вам показывать нечего". Вот эти слова - масло для моей души: еще что-то могу.