Подходим к архиву, знаменитому РГАЛИ, огибая гаражи и помойки. Вспоминаем попутно: в прошлом году в новостях промелькнули сюжеты - как архив пытался от мусорки отгородиться. Безуспешно, как видно. Впрочем, атмосфера снаружи и там, внутри, - это две разные атмосферы.
Договаривались, что времени нам уделят здесь - часа два с половиной. Вышло шесть с хвостиком, и этого показалось мало. Время тут часами-минутами не измеришь - блуждая в закоулках эпох. Затягивает, как в воронку? Назавтра после нас тут ждали актера Михаила Ефремова. Миша, как его тут ласково назвали, готовился к вечеру памяти Игоря Кваши. Когда-то и сам Кваша, с которым в архиве очень дружили, трудился здесь над своей книгой мемуаров.
Ну да, говорят, есть тут такое: аура. А то, что электрики там кабели тянут, так это, не обессудьте, перманентное усовершенствование быта. Здание еще пленные немцы строили после войны. Год назад передали наконец на баланс еще один корпус, напротив, бывший трофейный архив (20 лет за него бились). Хозяйство старое, сложное, требования к архиву суровы, ремонты неизбежны.
Входим в самое заповедное и заветное, хранилище, - уже в бахилах. Двери как в бункер, внутри не жарко: температурный режим. Чинно коробки по стеллажам. В коробках - сокровища. Протянешь руку - коснешься Ахматовой. Или Маяковского. Или Эйзенштейна, их тут не счесть. Некоторые опечатаны: до такого-то года.
А потом… нам откроют записную книжку Марины Цветаевой. Буквы, строчки тщательны и аккуратны. И вдруг - между листочками засушенный цветочек. Не хуже той самой слезы Мандельштама, между прочим, - цветочек крокуса, вложенный еще рукой поэта, помнящий ее дыхание.
Опять лирика? Тонкие вибрации чуда? Привет из страшного далека? Назовите как хотите - но и самый бесчувственный тут что-то да ощутит. По правилам хранения цветочки надо бы изъять: мало ли как они влияют на бумагу. К счастью, ни у кого в архиве не поднялась рука: оставили Цветаеву, как есть, с гербарием.
Увидим мы и картины художника Татлина, узнаем, каким чудом их нашли и уберегли. Услышим, как появился удивительный альбом "Озорной Эйзенштейн" - и как директора архива Татьяну Горяеву по такому случаю пригласили на Каннский кинофестиваль, пройти, как кинозвезде, по красной дорожке.
Поговорим неизбежно о заботах и проблемах "архива муз". Про завтра уникального учреждения, в котором всем желающим исследователям вместе пока и разместиться негде. А потом… Впрочем, обо всем по порядку.
Никаких секретов
На столике у Татьяны Михайловны аккуратно нитяные перчаточки. Вопрос и придумывать не пришлось:
- Недавно был в гостях у редакции композитор Родион Щедрин, передавший вам часть своего с Майей Плисецкой архива. Вторую часть они передали немцам, которые привели его в восторг - и перчаточки он вспомнил прежде всего… А у нас это еще дело будущего?
Татьяна Горяева: Почему будущего? Это и у нас позавчерашний день. Мало того, я же на глазах у Родиона Константиновича вытаскивала рукописи Чайковского. Я ему даже писала письмо (он же не первый раз об этом говорит) - вспомните, я тоже была в белых перчатках…
- С перчатками разобрались. Давайте о другом: как у вас появляются эти личные архивы? Вот Щедрин с Плисецкой - вдруг взяли и принесли?
Татьяна Горяева: Нас все-таки знают, у РГАЛИ история, репутация. Но бывает по-разному. Что касается Родиона Константиновича и Майи Михайловны, их убедила Екатерина Сергеевна Власова из Московской Консерватории. Она работала в наших фондах, сейчас она доктор наук, занимается Прокофьевым, советской музыкальной культурой. Но от начала переговоров до передачи -- всегда очень долгая дорога.
- Внезапные находки, открытия случались на этом непростом пути?
Татьяна Горяева: Как ни странно, чудеса происходят. Вот совсем недавно − телефонный звонок, из трубки: "Я - сын Николая Заболоцкого, хочу передать в архив всю переписку папы, начиная с его с 1930-х годов, с его писем из лагеря". Конечно, такие минуты дорого стоят.
Или открывается дверь, входит исследовательница из читального зала: "А я сейчас обнаружила в деле автограф Чехова". Представляете?
Давида Самойлова мы получили архив сейчас полностью. Очень много фондов современных. Сейчас передает свой архив Эльдар Александрович Рязанов…
- Он сам предложил свой архив?
Татьяна Горяева: Сам. По частям передает. Есть такие люди, у которых на протяжении всей жизни присутствует историко-архивное сознание, как я это называю… Вот у нас огромный фонд Чуковского. И в свое время Елена Цезаревна Чуковская передала нам архив его дочери, Лидии Корнеевны. Это очень важно, соединились целые эпохи.
- А кому-то, наверное, негде вещи хранить, старые бумаги кажутся ненужными, их выбрасывают. Такое ведь тоже случается?
Татьяна Горяева: В последние 20 лет мир очень изменился, люди стали легче менять место жительство, уезжать, продавать свои квартиры. Хорошо, если позвонят: приезжайте, заберите, завтра выброшу. А чаще… Вот в приемной у нас стоит пианино Алексея Михайловича Ремизова из Пензы. Сохранилось чудом. Правнук его переезжал - знакомые позвонили нашей сотруднице, мы забрали пианино, выброшенное уже на улицу, настроили, починили. Такое бывает тоже…
***
- Видимо, не все достается архиву бесплатно?
Татьяна Горяева: Очень много безвозмездно передается. На приобретение государство выделяет нам скромные средства, но мы находимся в условиях дикой конкуренции из-за всевозможных аукционов, черных рынков… В советские времена, кстати, очень много покупалось. А сейчас это вопрос очень острый - в условиях массового коллекционирования, которое, правда, трудно назвать коллекционированием, скорее, просто "инвестирование", "вкладывание средств".
- А скромные госсредства - это, извините, сколько? Все-таки что-то выкупать вам удается…
Татьяна Горяева: Нам выделяется миллион рублей. И мы практически единственные среди федеральных архивов, кто имеет возможность приобретать. В прошлом году продолжили частями приобретать коллекцию Зильберштейна. Туда входит Дж. Гарибальди, А.С. Грибоедов, рукописи которого мало сохранились, И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский. У наследников были приобретены автографы Леонида Андреева, художника Василия Шухаева, поэта Давида Самойлова.
- Много таких ценностей "проплывает” мимо РГАЛИ - потому что денег на них нет?
Татьяна Горяева: Иногда коллекции предлагают - а мы не можем найти средства. У государства на все не хватит. Спонсоров у нас нет, к сожалению. Обращались в банки, в фонды - безуспешно. Им интереснее купить одну картину и немедленно выставить ее в музее, чем отдать в архив. Так потеряли часть коллекции Мандельштама, которая принадлежала его младшему брату, а мы ведь главные хранители его наследия… В начале 70-х нам поступил фонд Юрия Павловича Анненкова, по завещанию вся остальная часть из Парижа должна была тоже достаться нам. Но часть принадлежала его жене и была передана другим владельцам. Таких масштабных потерь много, и их можно было бы избежать, если иметь экстренную поддержку попечителей.
Один автограф, конечно, может греть душу коллекционера, но нам важен комплекс, глубина и полнота коллекций. Вроде бы все понятно, но… Вот у нас огромный архив писателя Алексея Ремизова, недавно наследники предложили еще часть. И в Министерстве культуры меня вдруг спрашивают: ну зачем вам так много Ремизова? А потом из СМИ я узнаю, что архив куплен, но для Государственного литературного музей. Я, конечно, очень рада за коллег. Но такое решение вызывает много вопросов. Хотелось бы более продуманных подходов, а не просто: у этих уже есть -- надо, чтобы и у тех немножко было.
- РГАЛИ перевели в статус казенного учреждения. Это облегчило или осложнило вашу жизнь?
Татьяна Горяева: Да, по закону от 8 мая 2010 года музеи и библиотеки перешли в бюджетный тип учреждения, а архивы в казенный. У этого есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, государство гарантирует необходимый минимум. Финансируются основные направления архивной деятельности: средства хранения, коробки, папки, оцифровка, микрофильмирование. Зато с другой стороны - теперь мы не можем получать гранты на ту же научную, исследовательскую работу, на многие проекты.
К слову, в этом году обеспечили полную замену электрики, выделив почти пять миллионов. А вот зарплата, к сожалению, уменьшилась на десять тысяч рублей. Прошу коллектив потерпеть. Обещают постепенно повышать заработную плату с этого года так, чтобы к 2018 году она достигла уровня московских зарплат.
***
- Какое количество единиц хранения сегодня в РГАЛИ?
Татьяна Горяева: У нас полтора миллиона. Среди 15-ти федеральных архивов есть не комплектующиеся, например, архив древних актов. А мы же комплектуемся активно. Здесь вся отрасль культурная, начиная с Минкульта, все агентства, театры, киностудии, издательства, вузы, творческие союзы… И, конечно, личные фонды - они составляют половину всего, такого богатства нет ни в одном архиве.
- А зачем вам бумажный каталог? Электронные технологии на дворе, а вы все по старинке?
Татьяна Горяева: Во-первых, у нас не только бумажный каталог, а во-вторых, объясню, в чем его значение. Наш рукотворный каталог уникален. Другого такого в мире по русской культуре нет. Вообще не стоит смотреть на Россию как на "родину слонов”. И перчатки у нас есть, и богатая традиция российской архивистики, что не менее важно. Научно-справочный аппарат, глубина описания, методики, разработанные в РГАЛИ еще в 50-е годы, удивляют многих зарубежных исследователей…
Теперь нам говорят, не надо вести традиционный каталог, тратить рабочее время, рабочий бюджет, сотрудников загружать… Но я за здравый смысл. Информатизация - это блеск, но случись вдруг блокаут, "месть машины”, и мы потеряем всю информацию. Так что бумажный каталог надо беречь, как уникальную интеллектуальную собственность.
А если вы заходили на наш сайт, то могли убедиться, что с информатизацией у нас тоже все хорошо.
- Уже составлен электронный каталог на все ваши фонды?
Татьяна Горяева: В электронном каталоге на нашем сайте представлена информация не только обо всех архивных фондах и коллекциях, но и 40 процентов архивных описей и даже полнотекстовых образов документов уже сейчас в открытом доступе.
- Помимо всего прочего, у вас в архиве хранится целая коллекция живописи Татлина, выставлявшаяся на ура во многих странах. Может, РГАЛИ пора назвать архивом-музеем?
Татьяна Горяева: Мы ежегодно участвуем в среднем в четырех крупных международных выставках. Были выставки в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина, в Третьяковской галерее, в Русском музее… Конечно, статус архива-музея давал бы нам большие возможности. Кстати, "зеркальные" архивы, созданные в свое время на Украине и в Белоруссии по образу и подобию РГАЛИ, имеют такой статус. Но "по умолчанию" мы все-таки считаем себя частью не только архивного, но и музейного сообщества.
- Насколько высок авторитет РГАЛИ у зарубежных коллег, насколько востребована ваша коллекция?
Татьяна Горяева: Очень востребована. Треть наших исследователей - иностранцы. РГАЛИ знают везде и всюду, куда бы я ни приезжала. Другое дело, что в Европе, в Германии, Франции, с невероятным пиететом относятся именно к архивам, а к российским особенно - у нас же в России архивисты на нижайшей социальной ступени.
- Что касается уважения к архивистам на Западе - неспроста же вы оказались однажды на красной дорожке Каннского кинофестиваля?
Татьяна Горяева: Было и такое. Мы представляли выставку эротических рисунков С. Эйзенштейна и альбом "Озорной Эйзенштейн". Ведь в РГАЛИ самая большая коллекция его рисунков - свыше 5 тысяч. Это был персональный проект директора Каннского фестиваля Жиля Жакоба… Кстати, а в прошлом году наш архив был почетным гостем 62-го Берлинского кинофестиваля (Берлинале) в связи с мировой премьерой реконструированного фильма Сергея Эйзенштейна "Октябрь". И это тоже благодаря нашим документам.
***
- Поэт Юрий Кублановский рассказывал, что передает в архив свои дневники с пометкой "ограничить использование на 20 лет". Много у вас таких "закрытых" материалов?
Татьяна Горяева: Давайте договоримся о терминах, у нас сегодня нет закрытых архивов. Еще в конце 1980-х все фонды, находящиеся в спецхране, были рассекречены и стали доступны для работы в читальном зале. Это были фонды Николая Бердяева, Аркадия Аверченко, Дон-Аминадо, Тэффи и других писателей, находившихся в эмиграции. Но в ряде случаев остаются иные ограничения: доступ к документам личного происхождения. У наследников бывают определенные условия: например, переписка или дневники, которые до определенного периода не выдаются исследователям.
Так, фонды Сергея Есенина, Владимира Маяковского, Марины Цветаевой по воле наследников были ограничены до 2000 г. На особых условиях хранится фонд Владимира Высоцкого: и та часть, которую мы получили от Марины Влади, и та, которую передал его сын, Никита Владимирович. Часть фонда известного литератора, коллекционера Николая Харджиева по его завещанию закрыта до 2019 года. Но таких фондов совсем не много, и, как правило, наследники всегда идут навстречу всем, кто серьезно исследует творчество их великих предков.
- Сотрудники архива, имея доступ к этим к тайнам завещаний, получают зарплаты по 8-15 тысяч - что удерживает их от искушений и соблазнов… Подписывают бумаги о неразглашении?
Татьяна Горяева: Ну, здесь зарплата особой роли не играет. И никаких бумаг никто не подписывает. К нам на работу приходят все-таки (а у нас почти 40% молодежи) сознательно, по идейным соображениям. Есть Международный кодекс этики архивистов, где все эти вопросы оговорены, как, впрочем, и многие другие.
- Дмитрий Лихачев называл музейных работников "последними святыми на Руси". Видимо, это и про архивистов...
Татьяна Горяева: Если честно, то не хотелось бы возвращаться к этим словам, сказанным Дмитрием Сергеевичем более двадцати лет назад, сегодня в XXI веке. Хотя менталитет отечественного архивиста действительно отличается от международного стандарта. И в этом наша привычная российская особость.
***
- Чем вы все же не похожи на своих западных коллег?
Татьяна Горяева: На Западе архивист практически никогда не является исследователем. Во французских архивах, например, вообще нет публикаторских отделов. Нашу же деятельность трудно представить себе без подготовки научных изданий, альбомов и справочников. Хотя ограничительная тенденция теперь появляется и у нас. Речь идет, конечно, о финансировании общественно значимых проектов в рамках Федеральной целевой программы "Культура России". В этом году, например, поддержали наши заявки на издания, посвященные 200-летним юбилеям Михаила Юрьевича Лермонтова и Тараса Григорьевича Шевченко, которые будут отмечаться в 2014 году. Остальные публикации мы можем готовить… уже во внерабочее время.
- Реконструкция зданий РГАЛИ - дело далекого будущего?
Татьяна Горяева: В прошлом году нам был, наконец, передан в управление соседний корпус бывшего Особого архива, но пока часть хранилищ и рабочих помещений по-прежнему занимает соседний Российский государственный военный архив. А мы сейчас озабочены созданием концепции комплексной реконструкций зданий РГАЛИ, потому что ограничиться косметическим ремонтом нельзя. Тут ведь море всего: заменить все стеллажи, оснастить хранилища новыми средствами пожаротушения, создать инфраструктуру, соответствующую значимости Архива муз и отвечающую современным запросам, - вместительный электронный читальный зал, выставочное пространство, удобные рабочие помещения, наконец, столовая для сотрудников и посетителей. При этом архив должен оставаться в рабочем режиме и для сотрудников, и для исследователей.
- Современные архивные центры на Западе все чаще переезжают куда-то на окраины…
Татьяна Горяева: Я недавно побывала в Париже в только что построенном здании Национального архива Франции. Теперь архив размещается в Сен-Дени. Это какой-то космический корабль из стекла и металла. Как рассказывала директор, материал очень дешевый, а архитектура дает много света. Но мне было как-то неуютно. Со временем обживутся, наверное.
- Разве свет не вреден для хранения?
Татьяна Горяева: Речь идет, конечно, о тех помещениях, которые не предназначены для хранения документов. Хранилища всюду одинаковые, как бункеры. Конечно, важны и условия хранения, но… мы же выносим документы в читальный зал. И реставраторы уверяют, что картине нужно иногда давать дышать, "смотреть"...
Загадка от Пушкина
С главным хранителем мы прошли по хранилищам. Узнали, что оптимальная температура для хранения документов - 18-20 градусов. Повышение температуры на один градус "старит" документ сразу на десять лет. В хранилищах слишком сухо, к сожалению, системы промышленного кондиционирования в архиве нет. Самые раритетные документы хранятся в специальном сейфе. Многие из них, судя по записям, выдавались посетителям лишь раз 10 за шесть десятков лет. Некоторые из них достали и показали - специально для нас.
* Ранний автограф Пушкина - стихотворение "Краев чужих неопытный любитель", написанное в 1817 году (в РГАЛИ сегодня хранится 11 автографов поэта). Стихотворение было адресовано поэтом княгине Е.И. Голицыной, прозванной современниками "Princesse Nocturne". В 1817 г. Пушкин был чрезвычайно ею увлечен, о чем свидетельствует сам текст. Стихотворение было написано после встречи поэта с Е.И. Голицыной в доме Карамзина. По сохранившимся сведениям автограф какое-то время находился петербургского знакомого Пушкина Н.И. Кривцова, затем перешел к зятю Кривцова П.Н. Батюшкову, войдя в состав альбома его жены С.Н. Батюшковой.
* Рисунок Пушкина. "Изображение Натальи Николаевны Гончаровой открыто нашим сотрудником в 70-е годы… К жене Вяземского забежал Пушкин, когда она читала письмо от мужа, она сказала Александру Сергеевичу, что Вяземский передает ему привет. И Пушкин изобразил на обороте свою невесту. Однако нижняя часть фигурки Натальи Николаевны аккуратно вырезана. Что было на нем - загадка для пушкиноведов. Рисунок, вероятнее всего, сделан между 26 мая и 16 июля 1830 г., в период сватовства поэта".
* Письмо Гоголя Белинскому. В истории литературы - документ необыкновенной общественно-политической силы. "В 1853 г. письмо было разорвано на 48 частей. Оно попало к Павлову, секретарю Белинского. Когда к нему пришли жандармы с обыском, он его разорвал на мелкие кусочки, опасаясь, что жандармы могут найти в письме крамольные мысли. Разорванное письмо было конфисковано, но никакого криминала в нем не нашли и вернули владельцу. Так письмо сохранилось. Лишь в 2010 году реставраторы собрали эти кусочки почти в целостное письмо. Отсутствуют лишь некоторые фрагменты".
* "Сестра моя жизнь", рукопись книги Бориса Пастернака. "Если Пушкин и Достоевский правили в черновиках, зачеркивая, писали на полях, - то Пастернак относился к своим рукописям трепетно. Всегда писал на хорошей бумаге, всегда прекрасными чернилами. А неудачные фрагменты текста заклеивал полосками бумаги - к сожалению, силикатным клеем: он "съедает" изображение на бумаге. Реставраторы же сделали так, что мы можем видеть, что написано на этих полосках, и что было под ними".
* Картины футуриста Владимира Татлина. "После смерти художника в 1956 году его картины и рисунки оставались в мастерской без присмотра. Друг художника скульптор С. Д. Лебедева предлагала их музеям - все отказывались. Она обратилась в РГАЛИ, где его и приютили. А в 90-х годах архивисты открыли миру Татлина-художника. На сегодня собрание его картин в РГАЛИ по полноте сравнимо только с собранием Русского музея. К сожалению, некоторые работы уже требуют реставрации - осыпается красочный слой. Пока на это нет денег".
Хлебников от Харджиева
Мария Аркадьевна работает в архиве 45 лет, занимается описанием личных фондов и уверяет, что главное в ее работе - бескорыстный интерес к культуре во всех ее проявлениях. Да и какая уж тут корысть за пятнадцать тысяч рублей в месяц. Она занималась научным описанием документального наследия И.Г.Эренбурга, Б.Л.Пастернака, сейчас описывает фонд Николая Харджиева, часть которого вернулась в РГАЛИ недавно из Голландии - после семилетних переговоров. Показывает нам рисунки Хлебникова из коллекции - и с ужасом следит за фотографом, который никак не может успокоиться, выбирая ракурсы.
"Николай Харджиев уехал в 1994 году. Часть его вещей была задержана на таможне: попросили прислать экспертов. Там были его рукописи, документы, личная переписка, рукописи Мандельштама, Маяковского, Хлебникова. После нашего описания начались переговоры о том, кому это достанется. Наш директор на тот момент, Наталья Борисовна Волкова, связалась с Николаем Ивановичем, и ей удалось договориться о хранении этих материалов у нас, но при условии закрытия этого архива на 25 лет.
В 2004 Татьяне Михайловне удалось договориться, что мы сможем познакомиться с тем, что хранится в Амстердаме, помочь им в обработке, это считалось частью фонда Харджиева, который был создан после смерти Николая Ивановича и его жены. Была надежда, что и эта часть перейдет нам. В 2006 году мы поехали, голландцы были благодарны за помощь. И в 2011 году они согласились передать эту часть документов. Так что уже сейчас можно поработать с этими материалами в читальном зале микрофильмов".
Неслучайные случайности
Лариса Бабаева знает все о том, как, какими путями попадают в РГАЛИ личные архивы. И каким чудом, бывают, здесь делаются открытия.
- Вот, например, две истории. Нашему директору дали телефон юриста, который должен был помочь в решении архивных проблем. Она звонит - и слово за слово, в разговоре выясняется, что у в семье юриста хранится письмо А.А.Блока, адресованное их бабушке, ростовчанке Клавдии Петровне Цинговатовой. А у нас в Фонде Блока хранилось письмо Клавдии Петровны - и кто такая Клавдия Петровна, никто не мог понять. Все прояснилось лишь благодаря случайному совпадению.
В 2006 году нам предложили архив Ники Николаевны Глен, известной литературной переводчицы. Разбирая его, мы обнаружили два автографа Шостаковича. Как раз шел год юбилея Шостаковича, и вдруг всплывает первое исполнение Ленинградской симфонии. Она была впервые исполнена в Куйбышеве в эвакуации. А у Ники Николаевны Глен папа был скрипачом Большого театра. Он участвовал в этом концерте и сохранил программку с автографом Шостаковича... Представляете?
О казенном статусе науки
- У нас не реализован потрясающий издательский проект с Пастернаком: факсимильное издание рукописи "Доктора Живаго" с открытыми фрагментами первоначального текста, которые автор в процессе работы над словом заклеивал и поверх писал новый вариант. Научная ценность этих заклеек велика. Можно открыть и увидеть весь процесс работы над текстом. Реставраторы берутся, но это стоит больших денег. По нашим подсчетам - два миллиона рублей реставрация плюс издательские расходы. Таких денег пока нет. Подобные издания делаются в количестве 200-300 экземпляров, рассчитаны на специалистов, коллекционеров. Нужно искать финансирование.
Но, уже два года, как мы лишены статуса бюджетного учреждения, мы казенное учреждение, и гранты на свой счет не имеем права получать. Ищем пути, заключаем договоры с научными институтами, издательствами. Это очень сложный и длительный процесс.
Мы готовим полноценные научные сборники документов, альбомы, справочники. В РГАЛИ за годы научно-исследовательской и публикаторской деятельности выработалась своя текстологическая школа. Ежегодно наши издания получают первые премии в книжных конкурсах и презентуются на международных Книжных выставках. Но это все не берется в расчет. Государство в отношении к нам основывается на том, что мы оказываем услуги - предоставляем справки в Пенсионный фонд, исполняем тематические запросы. Для государства формально мы склад, куда свозят документы на хранение. Сфера обслуживания, казенное учреждение".
* 8 тысяч рублей - зарплата молодого сотрудника РГАЛИ.
* 15 тысяч рублей - зарплата специалиста.
* 1 миллион рублей периодически выделяет государство на приобретение документов для РГАЛИ
* 300 тысяч рублей стоило одно письмо А.С.Грибоедова В.Г.Кюхельбекеру.
* 18-20 градусов - температура, комфортная для хранилищ. Системы увлажнения и кондиционирования в архиве нет.
* К XIV веку относится Пасхальная Агада - самая древняя в РГАЛИ рукописная книга, содержащая изложение пасхального седера и фрагментов библейских текстов, исторических сказаний и молитв на древнееврейском языке. Украшена микрографией XV-XVI вв.
РГАЛИ выпущены:
* Между молотом и наковальней. Союз советских писателей: Док. и коммент. Т. 1: 1925 - июнь 1941 г.
* Марина Цветаева, Борис Пастернак. Души начинают видеть. М.: Вагриус, 2008.
* А.М. Ремизов. Рукописные книги. Спб.: Пушкинский дом, 2008.
* И.Е. Репин, В.И. Базилевский. Переписка. 1918-1929 гг. Спб.: Мiръ, 2012.
* И.А. Гончаров в литературной критике русского зарубежья: Сб. документов и материалов. М.: Центр книги Рудомино, 2012.
* А.П. Довженко. Дневниковые записи. 1939-1956 гг. Харьков.: Фолио, 2013.
РГАЛИ готовятся:
* Шедевры русской культуры XVIII-XX вв. из собрания Российского государственного архива литературы и искусства. Альбом.
* Документально наследие М.Ю. Лермонтова в РГАЛИ. К 200-летию со дня рождения. Альбом.
* Фотографическая история. 1840-1950. Из фондов Российского государственного архива литературы и искусства.
* Живое о живом: Максимилиан Волошин и Марина Цветаева. Альбом.
* Странствующий художник. Путевые дневники художника А.Е. Яковлева.
* О.Ф. Берггольц. Дневники. Т.I (1923-1941), Т.II (1941-1971 гг.).
* Кино: государственная политика и организация управления. 1917-1938 гг. Сборник документов.
Архив основан в 1941 году, частично на базе собрания Государственного литературного музея. В 1954 г. он был назван ЦГАЛИ СССР, в 1992 г. - РГАЛИ.
C апреля 1997 г. включен в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации (наряду с ГМИИ им. Пушкина, Третьяковской галереей, Эрмитажем, Русскими музеем, Госархивом РФ и др.).
"Российская газета" благодарит сотрудников РГАЛИ за помощь в подготовке публикации.