Инженер-строитель и режиссер по двум высшим образованиям и педагог по призванию, Казарновский тридцать лет назад придумал и создал школу, где учат и воспитывают театром и музыкой. Все эти годы школа была одним из лидеров российского образования, остается им и сейчас. "Но дело в том, что мы вдруг перестали вписываться в существующий образовательный контекст", - не жалуется, а скорее вызывает на "дуэль" Сергей Зиновьевич. За его спиной - плакат "Мелу - мел" и постер с работой известного фотографа Анри Картье-Брессона.
Сергей Казарновский: К нам не применима нынешняя схема подушевого финансирования. Вообще современный принцип "деньги идут за учеником" - самое нелепое, что может быть. Деньги могут идти за банкиром или за нефтяником. Много лет назад мы объединили разные виды образования: дворец пионеров, театральные студии, музыкальную и обычную школы. Сохранив таким образом государству и штат педагогов, и здания. В нашей школе могут учиться 300-450 учеников. Почему нельзя больше? В классе из 25 человек невозможно заниматься танцами. А сейчас чем больше детей, тем больше денег школа получает. Вывод очевиден. Разделить после основных школьных уроков класс на небольшие группы? Да ради бога. Но тогда дайте мне еще 4 здания под танцевальные студии. Это же нереально.
К вам присоединяют другие школы?
Сергей Казарновский: Пока нет, держимся. Знаете, у меня бабушка была директором школы, прабабушка - директором гимназии. И это не были школы-многотысячники. Те, кто глубоко изучает историю педагогики, знают: этап укрупнений уже прошли, например, американцы и в итоге поняли, что идеальная школа - маленькая.
Из вашей школы дети уходят часов в 7 вечера. Не перегружаете?
Сергей Казарновский: Не забывайте, в "Класс-Центре" помимо обычного образования еще танцы, музыка... 80 процентов наших детей все равно ходили бы на занятия после школы, но в другие места. Здесь все под одной крышей. В химии есть понятие "агрессивная среда". Иногда приходится в ней жить и работать. Наши дети живут сейчас в абсолютно агрессивной среде. Мы, взрослые, к ней приспосабливаемся. Дети не могут. Их надо защищать. От чего? От телевидения и компьютера - сто процентов. Да, дети у нас в школе с 9 утра до 6-7 вечера. Но зато на ерунду у них практически нет времени. Разве это не благо?
Вы наверняка уже видели проект профессионального стандарта педагога. Как вам?
Сергей Казарновский: Стандарт - слово неприятное, согласитесь. А уж словосочетание "профессиональный стандарт" настораживает любого, как мне кажется. Хотя задумка хорошая. Этический кодекс - вот о чем надо говорить. Чего я, как учитель, никогда не могу сделать, не имею права? А что делать обязан?
Например?
Сергей Казарновский: Например, входя в класс, я должен "приносить" с собой событие урока, который я буду вести. Этически это очень верно. Урок ведь, как и спектакль, - публичное действие. А в театре есть такое правило: когда артист появляется на сцене, за ним "тянется" шлейф события. Чтобы зритель сразу понял, откуда и зачем пришел этот человек. Так и урок должен начинаться именно с этого. Еще - способы разговаривать с людьми. Можно рассказывать ученикам то, чего они не знают. Но это всегда несколько обидно и унизительно. А этически верно делиться тем, что знаешь сам. Чувствуете разницу? К сожалению, у нас чаще всего выходит первый вариант. Еще одно важное правило для учителя - никогда не требовать благодарности за то, что делаешь. И разговаривать, разговаривать с детьми.
Но всему этому не учат в педвузах.
Сергей Казарновский: К сожалению, в педвузах сегодня многому не учат. Школьные люди - это каста, порода. Их надо отбирать точно так же, как и в театральный вуз. Они должны уметь делиться собой. Отдавать. Учитель - абсолютно актерская профессия. Но посмотрите: в театральные вузы стоят тысячные толпы абитуриентов. А где они у дверей педагогических университетов? И, что самое интересное, баллы ЕГЭ у них примерно одинаковые. Но в театральном есть свое творческое испытание, а в педвузе - нет. Убежден, что в том же стандарте - кодексе учительской этики должно быть написано: педагог - профессия художественная. Каждый человек рождается с чувством собственного достоинства. А любой процесс приобщения к жизни, обучения, воспитания - в какой-то степени процесс принуждения. Как принуждать, не умаляя чувство собственного достоинства? Это искусство. Сделать это может только художник.
Куда поступают ваши выпускники, у которых кроме обычных уроков есть и саксофон, актерское мастерство и джазовый вокал?
Сергей Казарновский: В прошлом году из школы выпустилось два класса - 30 человек. Вот "веер" их поступлений: шестеро - МГУ, включая два психфака, журналистику, трое - ВШЭ на математический факультет, двое - Юридическая академия при правительстве, еще несколько - МГИМО. То есть половина ушла в престижные нетворческие вузы. Другая половина - это Щукинское и Щепкинское училища, школа-студия МХТ, Британская школа дизайна, ГИТИС, ВГиК. И это один выпуск, они учились вместе, обогащая и дополняя друг друга. Это ли не образование?!
Как вы - режиссер и директор творческой школы - относитесь к появлению списков ста фильмов, книг, мультиков?
Казарновский: Меня такие инициативы только радуют. Если в школу приходят элементы культуры через кино, в частности, - это же прекрасно. Важно, чтобы это не стало очередным показателем школы. Подобная отчетность не имеет никакого значения. А исходит она из недоверия к школе, ко мне, как директору. Самое главное - заниматься этим с детьми. Ведь в любом образовательном процессе важно обсудить, что получилось в итоге. Иначе все бессмысленно. Мы, кстати, уже давно смотрим фильмы с ребятами и потом обсуждаем их. Главное - придумать ключевой вопрос, ответ на который команды ищут в двух просмотренных фильмах.