Михаил Пиотровский: Проблема не в том, что у публики низкие запросы. И даже не в том, что публике "подыгрывают" многие СМИ, вполне цинично разыгрывая карту сенсации. Проблема в другом: почему у "человека толпы" сегодня не оказалось альтернативы? Фото: Аркадий Колыбалов
Разумеется, на это всегда наготове ответ, что это читатели, телезрители такие нехорошие. Точно такие, как в песне Галича. Помните? "А из зала мне кричат: "Давай подробности! Все, как есть... Ну, прямо - все, как есть". Если так, тогда у нас блестящие перспективы, потому что самым успешным, "рейтинговым" событием в древности было зрелище публичной казни на площади. В нынешнем варианте - смерть в прямом эфире. Кадры гибели Муаммара Каддафи, бесчетное количество раз показанные телеканалами всего мира, если что и доказывают, то именно то, что мы гораздо ближе к Средневековью, чем думаем.
Мне-то кажется, что проблема не в том, что у публики "низкие" запросы. И даже не в том, что публике "подыгрывают" многие СМИ, скажем прямо, вполне цинично разыгрывая карту сенсации. У владельцев СМИ в конце концов свои коммерческие интересы, а у человека толпы, как во все времена, известная потребность, сформулированная не нами: "Хлеба и зрелищ!". Проблема-то в другом: почему у "человека толпы" сегодня, похоже, не оказалось альтернативы? В этом случае общество резко поляризуется: с одной стороны - власть, с другой стороны - безликая масса примерных членов общества потребления, которые отличаются главным образом маркой машины, на которой ездят, и счетом в банке. Меж тем альтернатива строилась в течение столетий. Я имею в виду такой сегодня непопулярный социальный слой, как интеллигенция.
Лет двадцать назад нам объяснили, что интеллигенция больше не нужна. То ли она все испортила, то ли ничего не может. Замечу, что это не первый раз, когда русскую интеллигенцию сбрасывали с "парохода современности". Собственно, знаменитый пароход 1922 года, на котором большевики отправили в лучшие края цвет философской мысли России, не зря называют "философским". Но, как известно, до этого был знаменитый сборник "Вехи" 1909 года, в котором (я, увы, спрямляю) вина за революционные события 1905 года была возложена на интеллигенцию. В данном случае любопытно, что интеллигенция, как выяснилось, не отвечала ожиданиям ни консервативной части общества, ни большевиков, которые дискуссии не намеревались вести. Она "разочаровала" и тех, и других. В частности, тем, что не готова была поступиться самостоятельностью мысли.
Как ни странно, полупрезрительное отношение к интеллигенции как к "подсобной" рабочей силе, без которой, конечно, лучше обойтись, но не получается, сохранилось и в постперестроечные времена. Слово "интеллигенция" любят заменять западным синонимом "интеллектуалы", подчеркивая разницу: интеллектуалы - те, кто производит интеллектуальный продукт, а интеллигенция - те, кто его потребляет. Но, в сущности, это лукавство. Вы не можете "производить" интеллектуальный продукт, не читая книг, не обсуждая проблем с коллегами, не общаясь с друзьями и соперниками на конференциях... Одно не существует без другого. Причина подмены понятна: интеллектуальный труд рассматривается как "услуга". Университет - это образовательная "услуга", музей - развлекательная "услуга"... Получается что-то вроде службы быта, но для интеллектуального обслуживания бизнес-элиты. Чем плохо? Пожалуй, тем, что многомерную сложность живого интеллектуального труда мы хотим свести к одномерности "услуги". То, что мы таким образом воспитываем "одномерного" человека, кажется, никого не волнует. Другая любопытная замена: вместо "интеллигенции" говорят о "креативном классе". Но креативный класс рожден бизнесом, в частности, потребностями компаний и корпораций в рекламе, промоушне, создании имиджевых технологий и необходимостью манипулировать потребителем товаров. Нужны люди, которые занимаются этим? Безусловно. Является ли их труд интеллектуальным? Разумеется. Можно ли сказать, что только они и есть интеллигенция? Не думаю. Учителя школы и преподаватели университетов, врачи, инженеры, музейщики, на мой взгляд, основа интеллигенции. Это люди сложного интеллектуального труда, и они не склонны к однозначным, одномерным оценкам. И это сегодня самое главное.
Мы, к примеру, обсуждаем, каким должен быть единый учебник истории. Да не нужен единый учебник истории. Должна быть книжка с историческими фактами. Хронология, события, и "дней минувших анекдоты от Ромула до наших дней". Но нужны учителя истории, которые будут учить детей осваивать весь этот материал, открывать разные точки зрения, позиции, подходы исторической науки. Это может иметь плюсы и минусы, но главное, чтобы это было профессионально. Между прочим, непрофессионализм, который расцветает во всех областях сегодня, это тоже плата за пренебрежение интеллигенцией. Если считать, что можно голосованием решать, что должен показывать музей или театр, какая система происхождения вселенной или человека правильна, то почему бы тогда не голосовать за "бозон Хиггса" или за решение математической задачи? Или за проведение хирургической операции? Абсурд, так абсурд до конца.
Смешно ломиться в открытые двери. Но та мысль, что интеллектуальный труд сложен и требует соответствующей подготовки, кажется, нуждается в повторении. Неумение оперировать сложными понятиями, даже понимать языковые метафоры, приводит к той публичной комедии, которую мы сегодня наблюдаем в полемике между одним уважаемым парламентарием с не менее уважаемым главным редактором московской газеты.