"Актерская профессия мучительно прекрасна", - это не просто правильные и красивые слова Александра Збруева. Ни одной роли, сыгранной только из-за денег, ни одного персонажа без врезающегося в память характера, ни одной работы "вскользь", сделанной без души и полной самоотдачи - неплохой итог, к которому Александр Збруев подошел к собственному 75-летию. Мало кто из успешных и знаменитых актеров подобным на сегодняшний день может еще похвастаться. И это имея более восьмидесяти фильмов в послужном списке, в числе которых - "Мой младший брат", "Большая перемена", "Одинокая женщина желает познакомиться", "Ты у меня одна", "Все будет хорошо", "Бедная Саша"...
Вспоминаю о фильме про войну "Пядь земли" и о признании Збруева, что во время съемок он повзрослел на много лет. Во время одного из интервью в гримерной "Ленкома" пытаюсь выяснить, были ли обратные случаи, когда, например, какая-нибудь театральная работа, наоборот, убавляла бы годы. Увы.
- Театр интересен тем, что соответствует моменту, той секунде, в которой мы присутствуем в спектакле. С кем ты сегодня играешь, с кем разговариваешь, изменилось ли что-то на улице или с тобой произошло, - твое "я" вместе с тобой все время выходит на сцену, оно от тебя никуда не девается, - рассказывал Александр Збруев. - Это именно ты сегодня разговариваешь со зрителями. Да, есть определенная дорога, начертанная режиссером и автором, но все равно именно ты идешь по этой дороге, ты - и никто другой. Играешь ли ты хорошего, плохого, убийцу, любовника, кого угодно, но это ты играешь со своими нервами, со своим "я", с тем, что тебе мама с папой подарили. С обаянием - не обаянием, злостью - не злостью, с тем, что тебе дано, если дано, сверху. Поэтому моложе-старше не становишься, этого не происходит... Кино - это немного другое. Когда "Батальоны просят огня" или, например, фильм "Пядь земли" пять месяцев снимали про войну, вот пять месяцев мы и воевали. Грязь, болото вокруг, думаешь, попадет в тебя булыжник какой-то или не попадет. Прешь по настоящему зловонному чудовищному болоту, но почему-то от этого радость получаешь. Какой-то мазохизм: ты, человек с Арбата, живешь сегодня так, как хочешь, насколько возможно комфортно, и вдруг - в болоте. Грязь, пиявки, куда нас завезли? И как тебе из него выбраться? Даже внутренний кайф появляется. Потом, и в этом болоте все равно же есть какая-то сверхзадача, которая должна тебя вывести. Нужно не просто выбраться, говоришь себе, а выбраться для того, чтобы встретить на том берегу ту самую любимую, которую ты не видел пять лет. Это движет. Но за этим наблюдает режиссер, оператор и двое рабочих, которые на тебя свет направляют, и им сухо и хорошо...
Его отношения с властями складывались драматически в первые же пять лет его жизни - они прошли в ссылке. Отца, замнаркома, расстреляли в 37-м. Матери - актрисе - позволили родить ребенка в Москве и с грудным младенцем сослали как жену врага народа под Рыбинск. В коммунальный Арбат с мамой Збруев возвращался уже в "сознательном" возрасте. С тех пор: не был, не участвовал, не состоял...
Его первой платонической любовью стал Театр Вахтангова. От его дома до Театра было 100 метров. Збруев ходил туда на все премьеры, причем приглашал с собой весь двор. Его и "в артисты" - на экзамены в Щукинское училище - провожали всем арбатским двором. Вахтанговскую актерскую школу он постигал на курсе Этуша. А потом более полувека посвятил театру "Ленком". Из театральных парадоксов: за 52 года, как Александр Збруев работает в "Ленкоме", встреч с классикой было не так уж и много - Боркин в "Иванове" Чехова, Клавдий в "Гамлете" Шекспира, Городулин в "Мудреце" по Островскому, мистер Астлей в "Варваре и еретике" по "Игроку" Достоевского. Сегодня в его репертуаре четыре названия спектаклей - "Женитьба", "Все оплачено", "Ва-банк" (по "Последней жертве"), "Вишневый сад". Все герои в его исполнении яркие, объемные, колоритные - Анучкин, Машу, Флор Федулыч Прибытков, Гаев. К юбилею их список не пополнится - новой роли подарено не было. "Если бы я был жаден до ролей, я бы, наверное, очень страдал и переживал от этого, - признавался как-то в разговоре, сегодня звучащем особенно злободневно, Александр Збруев. - Я так же, как и все актеры, тщеславный, но что-то во мне есть именно в этом плане нетеатральное. Я на это смотрю спокойно. Может, надо было бы ломать себя... Возможно, я не настойчив. Я не умею постучаться в дверь и сказать: вот надо бы мне эту роль сыграть. Я не умею так, и никогда этого не делал. Я никого не осуждаю при этом..."
Понадеемся, что еще есть время все исправить?