Недавно в Японии произошли два, казалось, не связанных между собой события. В первой половине марта правительство приняло решение о ежегодной специальной церемонии по поводу восстановления суверенитета после поражения во Второй мировой войне (Токио, как известно, по Сан-Францисскому мирному договору 1951 года были возвращены суверенные права 28 апреля 1952 года). А во второй половине марта в прокат вышла новая японская лента "Атака на Перл-Харбор" - об ударе по тихоокеанскому флоту США 7 декабря 1941 года, означавшему вступление Японии во Вторую мировую войну.
Совокупность этих событий отражает общую тенденцию - дрейф японской политической и общественной элиты к пересмотру ряда ключевых принципов и установок послевоенной стратегии государственного строительства. Этот процесс можно рассматривать как естественный, поскольку страна адаптируется к новым глобальным реалиям, а соответственно, меняются и отдельные базовые стереотипы. С другой стороны, этап такой трансформации всегда чрезвычайно ответственен, поскольку чреват как положительными, так и отрицательными последствиями, причем, порой необратимыми. Пожалуй, главное, что должны помнить при таком дрейфе политические деятели, стоящие у руля страны, - это уроки истории. Их учет помогает уберечь от новых "старых" ошибок.
Между тем в последнее время из Токио раздаются активные призывы к формированию в Азиатско-Тихоокеанском регионе "новых правил игры" - ради укрепления безопасности и стабильности. При этом рефреном звучит мысль о том, что послевоенный миропорядок устарел и его надо менять, итоги Второй мировой войны, мол, уже не являются чем-то незыблемым.
Понятно, что тема военного прошлого очень болезненна для Токио, который, по единодушному мнению японистов, вместо публичного покаяния и четкого признания своей ответственности за развязывание войны и совершенные в ходе нее зверства и преступления всегда употреблял специфическое понятие - "хансэй" (в буквальном переводе - "самоанализ"). Это не устраивало пострадавших от японской агрессии азиатских соседей, требовавших четких извинений. И "момент истины", казалось, настал в 1995 году, когда председатель соцпартии Японии Т. Мураяма, будучи премьером, более или менее внятно озвучил извинения Токио (хотя его заявление удовлетворило далеко не всех в мире). Однако вскоре социалисты исчезли из правительства (как известно, сейчас они вообще занимают маргинальную нишу на японской политической арене). И впоследствии никто из японских премьеров не повторял извинений. Более того, Япония восстановила министерство обороны (что раньше казалось немыслимым, поскольку противоречит 9-й статье конституции об отказе от войны), а сейчас вплотную подошла к пересмотру основного закона, включая отмену данной статьи.
Следствием этих процессов стало изменение приоритетов во внешней политике, а наиболее ярким проявлением националистического "дрейфа" Японии - ужесточение подходов к территориальным вопросам в отношениях с Китаем, Республикой Корея и Россией. Был даже изобретен новый термин - "территориальная дипломатия". Ее цель - добиться международного признания японского суверенитета над "спорными" территориями", что на деле оборачивается ревизией итогов послевоенного мироустройства. В отношении России такая ревизия проявляется через активизацию необоснованных притязаний на Южные Курилы.
Здесь полезно вспомнить историю. Сан-Францисский мирный договор, завершивший юридическое оформление итогов Второй мировой войны, не был документом, как говорится, "с чистого листа". Он опирался на предварительные договоренности союзных держав, на выводы Каирской, Ялтинской и Потсдамской деклараций, которые четко зафиксировали передачу всех Курильских островов нашей стране, тем самым ясно и недвусмысленно решив данный "территориальный вопрос"!
Но жизнь показывает, что Токио все более демонстративно отказывается признавать эти реалии. Недавно в архиве МИД Японии обнаружили любопытные документы, ранее недоступные исследователям. Кстати, они не экспонировались даже на юбилейной выставке, посвященной Сан-Францисскому договору в октябре прошлого года. Между тем их содержание представляет немалый интерес. В частности, по свидетельству экспертов, направленный в госдеп США заключительный ответ японской стороны на проект Сан-Францисского договора гласил: "Допускаем как неизбежное, оставляя в стороне чувства японского народа, особенно в отношении Курильских островов, фиксирование положений о возвращении Советскому Союзу Южного Сахалина и прилегающих островов, а также передачу Советскому Союзу Курильских островов". Согласно другому документу, премьер-министр Японии С. Ёсида на закрытом заседании кабинета министров 31 августа 1951 года заявил: "Южные Курилы - территории, бывшие ранее территорией Японии и никогда не являвшиеся предметом спора на переговорах ни с одним из зарубежных государств, - точно так же, как и другие территории, потерянные Японией в результате войны и оккупации союзными войсками, отходят от нашего отечества".
Сейчас официальные японские власти стараются не вспоминать эти горькие для японской стороны, однако справедливые в историческом контексте признания. При этом уходит из внимания, что именно четкая фиксация итогов Второй мировой войны удержала и продолжает удерживать мир от нового глобального конфликта уже на протяжении почти 70 лет. Уместно также напомнить, что ясное и безусловное согласие Японии с указанными итогами (в частности, в Акте о капитуляции 2 сентября 1945 года) обеспечило ей быстрое восстановление на рубеже 1950-х годов и стремительное развитие в 1960-1970-х годах.
Есть в этом вопросе и еще один немаловажный аспект - Устав ООН, в члены которой Японию приняли благодаря поддержке нашей страны в 1956 году. Статья 107 Устава ООН, в которой скрупулезно выверено каждое слово, чтобы избежать в будущем разночтений, гласит: "Настоящий Устав ни в коей мере не лишает юридической силы действия, предпринятые или санкционированные в результате Второй мировой войны несущими ответственность за такие действия правительствами, в отношении любого государства, которое в течение Второй мировой войны было врагом любого из государств, подписавших настоящий Устав, а также не препятствует таким действиям". Внимательно ли вчитываются в эти общедоступные строки представители государства, которое, кстати, претендует на постоянное место в Совете Безопасности ООН?
Историки напоминают также, что правовую оценку подготовке, планированию, развязыванию и ведению Второй мировой войны наряду с Нюрнбергским трибуналом дал Токийский трибунал 1946-1948 гг. Согласно его вердикту, высшие государственные чиновники милитаристской Японии, кроме императора, были признаны военными преступниками, их ответственность за действия японской армии в ходе войны, направленные против мира и человечества, была доказана. Но из уст японских политиков все чаще слышны сочувственные слова в адрес упомянутых лиц и даже попытки отрицать их вину. (Замечу в скобках, что мне довелось быть на Гавайях в день 70-летия атаки на Перл-Харбор. По этому случаю сюда прибыли три японских круизных лайнера с тысячами возбужденных туристов. Но американцы провели церемонию в своем ключе, сделав акцент на то, что в 1945 году им наконец удалось выследить самолет с японским адмиралом Ямамото, который командовал атакой на Перл-Харбор, и сбить его, громко заявив об уничтожении военного преступника).
Если вернуться к отношениям Японии с КНР и Республикой Корея, то бросаются в глаза аналогии с претензиями Токио к России. Сегодня эксперты с особым вниманием следят за развитием этой темы. Речь, в частности, идет о территориальном споре вокруг архипелага Сэнкаку (китайское название Дяоюйдао) - пяти островков в Восточно-Китайском море общей площадью 7 кв. км. После поражения Японии они и архипелаг Рюкю, включая Окинаву, перешли под управление США. В 1972 г. американцы вернули Японии Окинаву, отдав и Дяоюйдао. Это противоречило Каирской декларации, но в ходе переговоров о нормализации китайско-японских дипотношений и после заключения мирного договора в 1978 г. стороны договорились оставить урегулирование вопроса по Дяоюйдао "будущим поколениям", что способствовало сохранению статус-кво в этом регионе. Однако, как видят сейчас ситуацию в Пекине, нынешнее правительство Японии действует вразрез с былым взаимопониманием, выкупив 11 сентября 2012 г. три из пяти островов архипелага, находившихся в собственности японских владельцев, т.е. фактически их национализировав. Впервые со времени нормализации дипотношений двух стран отдельные СМИ и политологи заговорили даже о ситуации на грани вооруженного конфликта.
Другим примером растущих реваншистских настроений Токио могут служить территориальные притязания на острова Токто (японское название Такэсима, специалистам они известны как Лианкур) - крохотный архипелаг в Японском море из двух клочков суши и трех десятков скал и рифов (общая площадь 19 кв. км), вошедший в состав Японии после аннексии Кореи в 1910 году, а после Второй мировой контролируемый Республикой Корея.
Исторические свидетельства и картографические материалы прошлых столетий, подтверждающие изначальные права Кореи на Токто, а также факты середины прошлого века, не оставляют сомнений в том, что японские претензии на корейский архипелаг - очередная "громкая" попытка пересмотра итогов Второй мировой войны. Острова, по всей видимости, важны для Токио не столько богатыми биоресурсами их акватории, не как перспективный район нефтедобычи, а в контексте показательного восстановления над ними японского суверенитета.
Но в связи с реваншистскими ветрами, подувшими из Токио, нельзя не вспомнить одну важную историческую аналогию. 27 марта исполнилось 80 лет со дня демонстративного выхода Японии из Лиги наций. Токио в тот период противопоставил себя мировому сообществу и пошел в Азии по пути агрессии, результат которой известен.
Хотелось бы надеяться, что Япония явит взвешенный и ответственный подход к вопросам своего исторического прошлого, а это, в свою очередь, создаст предпосылки для спокойного, поступательного развития сотрудничества с соседними странами, включая урегулирование нерешенных вопросов. Нелишне повторить, что будущее строится на основе устоявшегося прошлого, а не через обострение сиюминутных текущих реваншистских настроений.