Помните ли вы свой первый приезд в Катынь?
Изабела Сариуш-Скомпска: Прекрасно помню. Это был 1989 год, мы - поляки - чувствовали, что наконец-то живем в свободной Польше. И одним из первых проявлений этой свободы была возможность поехать в Катынь. Мы ездили с экскурсией нашего аналога "Интуриста" - Orbis, и это была туристическая поездка. Там была целая группа людей, которые ехали именно к месту гибели своих близких, но мы скрывали это. Думаю, все прекрасно понимали, что происходит, но тем не менее мы, как положено, сначала посетили Минск и только через три дня приехали в Смоленск и Катынь. В этой группе были пожилые люди, не было уже вдов, но были дети тех, кто погиб в Катыни. И они, как, например, мой отец, не могли потом вспомнить этой поездки. Для них это было таким шоком и огромным потрясением, что отец всегда говорил, что если бы не было его фотографий там, то он бы не поверил, что он там был. Потом мы ездили туда настолько часто, насколько это было возможно, ведь это не всегда было так просто, как сейчас. Это сегодня можно получить визу, купить билет на поезд, вечером лечь спать в поезде в Варшаве, а утром проснуться в Смоленске. Впоследствии мы ездили туда как члены "Федерации катынских семей", председателем которой был мой отец: на закладку памятного камня, во время строительства кладбища и, наконец, на открытие кладбища, которое для нас было равнозначно похоронам наших близких. В прошлом году мне пришлось менять паспорт, потому что он был заполнен российскими визами и белорусскими транзитными визами.
Последний раз вместе с отцом вы были там 7 апреля 2010 года на памятных мероприятиях, в которых участвовали премьер-министры России и Польши?
Изабела Сариуш-Скомпска: Да. Мы с сестрой разделились - я отправилась с отцом 7-го, а она должна была ехать 10-го на мероприятия с участием президента Польши Леха Качиньского. И поехала, но поездом. Когда все произошло, она уже ждала отца в катынском лесу. Я решила участвовать в мероприятиях 7 апреля, потому что у всех нас было ощущение, что мы являемся свидетелями исторического события. Российский лидер такого уровня впервые принимал участие в польских памятных мероприятиях. И для нас - представителей семей - это было необыкновенное событие: мы увидели, как сегодняшний президент, а тогда - премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин преклонил колени в Катыни. Для нас это имело более чем символическое значение. Спустя несколько дней все это затмила авиакатастрофа под Смоленском. Но мы осознавали, что сразу после катастрофы все поменялось и на общечеловеческом уровне. В России был показан фильм Анджея Вайды "Катынь", изменилось отношение к нам. С тех пор прошло три года, не знаю, что сейчас осталось от того сопереживания.
Ваш отец полетел 10-го утром на президентском самолете. Как вы узнали о катастрофе?
Изабела Сариуш-Скомпска: Я вернулась домой в Краков, и утром 10 апреля мы с мамой сели перед телевизором, чтобы смотреть прямую телевизионную трансляцию из Катыни. Одновременно я обменивалась смс-сообщениями с сестрой. Она знала, что мы смотрим трансляцию и подсказывала, где она сидит, чтобы мы могли ее увидеть. Эти эсэмэски еще кружили между нами, когда мы в Польше узнали о том, что случилось. Сестра узнала позже. То есть как узнали? Несмотря на то, что происходящее на экранах телевизоров не оставляло сомнений, мы все равно очень долго надеялись... И до сестры, до тех, кто был в лесу, эта информация тоже просочилась из Польши. Ситуация развивалась очень быстро, но журналисты боялись передавать эту информацию, пока не было официального подтверждения польского МИД того, что выглядело как чудовищная... нет, не шутка, но в это невозможно было поверить! Они были в том же районе, видели этот туман, знали, какие погодные условия, но кто мог предположить... (плачет)
Вы были единственной представительницей семей жертв этой трагедии, кто наряду с руководителями государства произнес речь на церемонии прощания с погибшими в авиакатастрофе 17 апреля 2010 года в Варшаве . Вы процитировали польского поэта Адама Мицкевича : "Если я забуду о них, ты, Господь на небе, забудь обо мне". Мы знаем то, что говорят политики, и то, что пишут в газетах. А как эта память выглядит с точки зрения рядовых поляков?
Изабела Сариуш-Скомпска: Если говорить о сохранении памяти о Катыни, мне кажется, не стоит судить по тому, что пишут крупные газеты и говорят политики. На это лучше смотреть снизу, как у нас говорят, "с перспективы лягушки". Я преподаю в университете и вижу, что статистика, которая представляет некую общую картину, вводит в заблуждение. Сейчас такое время, что молодежь во всем мире - это общая тенденция - отворачивается от истории. Не только потому, что в Польше, и, думаю, также в России, история трудная, болезненная, но и просто потому, что настали такие времена, когда нужно идти вперед. Но когда ты приезжаешь в маленький город или приходишь в школу и рассказываешь историю конкретного человека, а не безличные цифры, это имеет гораздо более сильный эффект. У нас есть такая акция: " Катынь. Спасти от забвения". Школьники высаживают дубы в память о конкретных погибших там людях, и они будут помнить их имена. И такого рода работа имеет смысл. Если после нас что-то и останется, то именно такие вещи.
А если говорить о памяти жертв катастрофы? Складывается впечатление, что на официальном уровне сейчас все сводится к тому, что погиб президент Польши, что вполне объяснимо. Но, кажется, стирается из памяти, что жертв было 96, и среди них было много других не менее достойных людей.
Изабела Сариуш-Скомпска: Меня иногда приглашают на какую-нибудь церемонию и я спрашиваю: "А там фигурирует фамилия моего отца?" "Нет. Там есть только одна фамилия, а остальные в том числе" "Ну, тогда извините, я на эту церемонию не поеду, это к нам не относится." Да, погиб президент, но где остальные 95 жертв? Впрочем, это вполне объяснимо: увековечивают память известных людей, а все остальные являются как бы фоном. Думаю, это было бы также в каждой стране. Мне кажется, что люди от этого устали, потому что политика сделала свое дело и не останавливается на достигнутом. Общество уже устало от присутствия этого фактора в политической жизни. А если говорить о межчеловеческих отношениях - наша семья сталкивается с огромной доброжелательностью и сочувствием. Я очень часто слышу: "Как вы все это выносите?" Каждый, кто когда-либо терял близких, имел возможность на траур, на рефлексии, мог пережить этот период в покое. У нас не было и нет такой возможности. Эта трагедия принадлежит широкой общественности. Прошло уже три года, но я каждое утро просыпаюсь с мыслью: "Что нового сегодня появится в СМИ в связи со Смоленском и как я это выдержу?" И окружающие нас люди демонстрируют нам свое уважение не только потому, что наши близкие погибли, но и потому, что наши семьи постоянно находятся под страшным давлением и вынуждены все время переживать это заново.
Что касается России, после трагедии здесь была необыкновенная волна сопереживания. Даже мне - журналистке, которая пишет о Польше, звонили знакомые и просили передать полякам слова соболезнования, потому что испытывали потребность выразить свое сочувствие. Вы - родные жертв - чувствовали эту поддержку?
Изабела Сариуш-Скомпска: Да. Для нас было неожиданностью, что россияне приняли наше горе так близко к сердцу. Когда случилась катастрофа, люди из разных стран, которые вообще не интересовались темой Катыни и не понимали, что это для нас значит, начали интересоваться: "Зачем они туда полетели?" Ну разные бывают мероприятия, едет делегация, что-то случается, но это не такое огромное событие. Но и на Западе и в России люди вдруг задали себе вопрос: "О чем вообще речь? Почему они поехали туда в таком количестве?". Первый раз, когда я со своей семьей поехала на место катастрофы, - в июне 2010 года, мы встретили там группу россиян. Это была суббота, прекрасный солнечный день. Среди них был священник. Они пришли помолиться на месте катастрофы. Я была в трауре, и они спросили сопровождавшего нас консула, кто мы такие. И когда консул ответила, что это - дочь одного из погибших в катастрофе, они к нам подошли, поклонились и ждали, пока мы не закончим. То, что это происходило через несколько месяцев после трагедии, было необычайно трогательно! Я знаю, что и спустя год после катастрофы туда приходили россияне. И ведь этот камень на месте трагедии положили жители Смоленска. Да, я знаю, что сейчас в России в общем уже начинают испытывать некоторое раздражение от всех этих теорий заговоров и так далее. Их это не задевает, а нас выставляет в смешном свете. Но мне кажется, что в Смоленске люди, которые все эти годы видели происходившие события, воспринимают все по-другому. Пройдет время, политика изменится, а память, думаю, останется.
Ваши дед и отец погибли в России. В совершенно разных обстоятельствах, но на нашей земле. Есть ли у вас обида?
Изабела Сариуш-Скомпска: Для меня это совершенно не связанные друг с другом вещи. Когда я задумываюсь о своем отношении к России, я имею в виду лишь очень давнюю историю своего деда. Я - следующее поколение. Обиды на сегодняшних россиян нет. История - это история и ее невозможно изменить. Но я хотела бы, чтобы россияне знали свою историю и могли ее правильно оценить. Мы никогда не сможем договориться, если в России будут считать Сталина героем или великим историческим деятелем. Ну а если говорить о смерти моего отца... Она была следствием авиакатастрофы.