"Выставка № 5" похожа одновременно на студенческий кэмпинг, окруженный цветными майками на веревках, лабиринт с вырастающими невесть откуда башнями-крепостями и бродячий цирк, на арене которого всех тварей по паре. Словом, аттракцион, да и только.
Но нет, это музей. Как скромно называет его куратор - "Музей всего". Названием он, кстати, обязан своему однофамильцу по имени Уильям. О 85-летнем Уильяме Бретте, живущем на отшибе, точнее - на далеком британском острове Уайт, Джеймс Бретт прочитал в газете. Уильям обустроился в доме, который был когда-то сельской школой, где он учился. Перенес туда всякую всячину, что накопилась за жизнь и по каким-то причинам ему дорога. Тут можно обнаружить старые комиксы, какую-то особую сеть, которой в 1940-х годах он ловил кроликов ночью, или двойной "стульчак", что в его семье использовали во время войны. Расположил это аккуратно и для всех любопытствующих проводит экскурсии. Местные ребята, заглянувшие в этот аналог современной кунсткамеры, вежливо подивились: "О, да тут просто музей всего!". И Уильям Бретт решил, что это неплохое название.
Джеймсу Бретту название тоже понравилось, и он отправился за разрешением использовать его для своего проекта на остров Уайт. Уильям Бретт не возражал, но приглашение на будущее открытие лондонского Музея всего отклонил. "Я покидал остров раз в жизни. С меня хватит. Мне лучше здесь. Не хочу его оставлять снова", - сказал он. Тем не менее, к новой институции относится, похоже, не без ревности. Когда при нем упоминают о "двойнике" в столице, он обыкновенно отвечает: "Вы видели Музей всего в Лондоне? Чепуха, этот много лучше".
Впрочем, речь не о музеях-двойниках. Личный музей Уильяма Бретта на острове мог бы стать идеальным экспонатом в Музее всего Джеймса Бретта. Если бы его, конечно, можно было сдвинуть с места. Потому что, с точки зрения куратора, школа-дом-музей на острове, в сущности, не что иное, как инсталляция. Другое дело, что автор не называл это художественным произведением, равно, как и себя - художником. Зато его так назвал куратор. Идея, собственно, в том и состоит - собрать и показать произведения художников, которые сами себя таковыми не считают, которые пишут, рисуют, создают инсталляции или макеты фантастических сооружений просто потому, что это - их мир, их дело или страсть.
Получается, что Джеймс Бретт работает с самодеятельными, как раньше говорили, или наивными художниками? Или речь - об искусстве аутсайдеров? Но как только дело доходит до терминов, улыбчивый Джеймс Бретт становится непреклонным. Никаких определений!
"Термины и определяют, и ограничивают. Допустим, вы говорите: "Посмотрите на замечательные работы этого аутсайдера". Замечательно! Получается, что этот художник где-то вне этого мира, а вы, говорящий, наоборот, внутри него, в "центре". С какой стати?", - возмущается он. - "Вы действительно думаете, что можете называть человека, который не видит или не может говорить, аутсайдером? Тогда кто вы сами? Лично мне это напоминает расизм или фашизм. Творческие способности дарованы всем людям. Это право человека. И нет причин выделять "аутсайдеров". Термин, придуманный Роджером Кардиналом для того, чтобы сделать это искусство "видимым", одновременно становится линией противостояния "их" и "нас". Но искусство всегда - о "нас".
С таким же успехом росписи в пещере Альтамира можно считать искусством аутсайдеров. А что? У него же не было профессионального образования! Но с точки зрения того древнего художника, аутсайдеры - это как раз мы. Творческое начало в человеке гораздо старше, чем слово "арт". Фактически творческая жизнь начинается до того, как люди начинают получать образование. Мы творим прежде, чем говорим. Именно об этом музей всего. О возможности оглянуться назад и увидеть, что нас отличает от животных. Все великие и важные изменения в человеческой культуре, идет ли речь о проектах Леонардо или Стива Джобса, возникли в результате творчества".
Нетрудно заметить, как в этом пламенном объяснении политкорректный гуманистический проект обретает обертона антропологического исследования. Но как раз "скользящая", меняющаяся цель и нужна куратору. Благо она обеспечивает свободу маневра между социальным или антропологическим исследованием и зрелищем, к которому не зарастет народная тропа. С этой точки зрения, отказ от определений, условно скажем, искусства непрофессионалов, позволяет легко передвигаться с одного "поля" на другое. Перед нами не точечный удар и даже не композиция, а многоуровневая "игра" с вариативным набором ходов-прочтений. Более того, неопределенность, размытость границ понятия искусства становится ключевым в объединении разных "площадок". В свою очередь, именно "созвездие" целей выводит "Музей всего" на территорию современного искусства. Неудивительно, что проект с энтузиазмом приняли не только зрители, но и арт-институции (например,Тейт Модерн), и кураторы, не говоря уж о художниках.
Почему этот проект увлек таких разных художников, как Джон Балдессари, Энтони Гормли, Леонид Тишков, Синди Шерман или Аннет Мессанже, понять можно. С одной стороны, налицо продолжение любимой идеи авангарда начала прошлого века - расширение границ искусства, поиск истоков его языка и новых форм в архаике или далеких цивилизациях. С другой -искусство тут понимается как своего рода "открытая система", откликающаяся на "возмущения" разного рода полей, неважно - космической природы или нашего бессознательного. С третьей, можно сказать, что технологии web.2 переносятся из виртуальной жизни в реальную: зрители создают фактически контент сами и вовлекаются в процесс обсуждения-отбора, в конечном итоги - в разговор "о жизни, о себе", и о том, что есть искусство.
Но куратору, естественно, тоже работы хватает. Дело не только в отборе самых экспрессивных или неожиданных произведений. Именно Джеймс Бретт создает пространство экспозиции как театральную постановку. Он вообще-то с режиссерским образованием, из киношной среды. "Я не верю в такую вещь, как нейтральное пространство. Ни в городе, ни в Парке Горького нет естественных белых пространств. "Белый куб" - это ложь, которая изобретена галеристами, чтобы заставить произведение выглядеть подороже", - считает Бретт. Его альтернатива "белому кубу" не "черный ящик", а эмоциональное, насыщенное работами пространство. Чтобы возникло ощущение, будто вы попали домой. "Мы показываем не один объект, а сразу 50 произведений одного художника, - говорит Джеймс Бретт. - Главное - представить личность художника. Дать возможность услышать его. 90 процентов работ - это зеркало, в котором отражается личность автора. Поэтому любая экспозиция - это всегда повествование, которое имеет начало, середину, конец".
О чем складывается рассказ, в общем, понятно. Но Джеймс Бретт все же уточняет: "О людях, которых мы встретили, их талантах и работах"... Он все же умудрился избежать определений.
Джеймс Бретт, куратор:
Мы встретили в Казани художника-любителя, который все время пишет портрет Софии Ротару как своей музы. Мы спросили его жену, рисовал ли он ее. Она ответила, что рисовал. Правда, часа через четыре оказывалось, что на полотне снова София Ротару.
Одна из картин, разумеется, тоже с Софией Ротару и цветами, названа триптих. Я удивился: почему триптих? Картина-то одна. Он ответил: потому что она написана поверх двух других работ.
Это очень типично для художников - создавать свои правила. Точно так работают и художники актуального искусства.
P.S.
"Вsставку № 5" сопровождает образовательная программа (лекции 11 мая, 18 мая, 1 июня начинаются в 20.00). Плюс всем желающим (возраст - 5+ ) предлагаются Открытые мастерские по субботам и воскресеньям (с 12.00 до 16.00).