06.05.2013 10:09
Общество

Заслуженный врач России Виктор Ан рассказал "РГ" о своем военном детстве

Текст:  Виктор Ан (заслуженный врач России)
Это письмо прислал в редакцию "РГ" известный доктор - Виктор Киманович Ан. Заслуженный врач России, член-корреспондент Российской Академии медико-технических наук, Виктор Киманович оказался человеком такой трудной судьбы, по которой война прошлась не стесняясь. Текст мы редактировать не стали.
Читать на сайте RG.RU

...Всякому, кому довелось жить во время войны, она запомнилась на всю жизнь. И каждому по-своему. Мне было восемь лет или даже чуть меньше, когда произошел случай, о котором я расскажу.

Я родился на Сахалине. Тогда это была территория Японии. Первым языком, на котором я начал говорить, а позднее и писать, был японский. Учиться начал в японской школе, других на Сахалине тогда не было. Когда летом 45-го началась война с Советским  Союзом, поползли слухи о дикости и жестокости  русских солдат, которые скоро должны будут придти в нашу деревню. Говорили, что никого щадить они не станут. Эти слухи поддерживались местными властями. Задолго до прихода Красной армии жители нашей деревни стали строить себе землянки в лесу, подальше от деревни. И когда мы услышали о приближении советских  войск, почти все жители деревни поспешили спрятаться  в заранее подготовленном месте. Вместе со всеми ушла и наша мама, больше опасаясь за нас, маленьких детей. Несколько недель мы жили в лесу, благо время было теплое. Питались, чем придется. Ели скудные припасы, захваченные из дома, ели все, что можно было набрать в лесу. Сухари и крупа быстро закончились.

Время шло, а о "зверствах" русских ничего слышно не было. Вроде, они никого не трогали. Люди стали поговаривать о возвращении в родную деревню. Деревенский староста решил отправить одну семью, так сказать, на разведку. Выбор почему-то пал на нас. Если с нами ничего не случится, следом придут остальные. Староста велел нам повязать на руки красные повязки. И мы пошли - худенькая мама, я и двое моих братьев. Старшим был я, другому брату - шесть, и мать держала нас за руки. Самому младшему - год, он свободно помещался в корзине за материнскими плечами, откуда торчала только его голова. Дорога была хоть и не дальняя, но трудная, каменистая. Она петляла из стороны в сторону, то поднималась вверх, то опускалась. Недалеко от деревни нам встретился автомобиль, двигавшийся навстречу. Он был с открытым верхом. В машине ехали русские солдаты и офицер. Офицер сидел рядом с водителем. То, что это был офицер, мы поняли по фуражке с козырьком. Остальные были в пилотках с красными звездами. Сзади сидели два бойца с винтовками за плечами. Винтовки были со штыками.

Поравнявшись с нами, автомобиль затормозил. Офицер повернулся назад и что-то сказал двум солдатам с винтовками на непонятном мне тогда языке. Солдаты вышли, а машина поехала дальше. Мы пошли, солдаты пошли за нами, держась на расстоянии, - было от чего испугаться! Мама крепко сжала наши ладошки. Наверное, ей было очень страшно, но она старалась не показывать вида. Солдаты проводили нас до самого дома и быстро ушли.

Через некоторое время к дому подъехал уже другой автомобиль. Офицера в нем не было. Рядом с водителем сидел только боец с винтовкой. Сразу вспомнились все рассказы о "страшных" русских, "не знающих жалости ни к кому". Зачем они пришли? Мы думали, они пришли нас убивать. Надо было видеть нас в эту минуту: тощие и грязные, готовые вот-вот разреветься, мы держались за  мамину юбку. Правда, солдаты не были бородатыми и страшными, как нам часто говорил школьный учитель. Это были молодые ребята, опрятно одетые. Зная, что мы не понимает по-русски, один из них поманил меня к себе пальцем как самого старшего. А я еще крепче ухватился за маму. Он улыбнулся и снова поманил меня к себе. Я подошел. Солдаты вышли из дома. Знаками они показали, чтобы я следовал за ними, и направились к магазину, я - за ними. Страх понемногу проходил. Подошли к магазину, он был открыт. Полки были почти пусты, но кое-что все же осталось. Солдаты быстро нашли немного крупы, какие-то консервы и стали наполнять продуктами свои заплечные мешки. Мне тоже стали совать в руки кульки с продовольствием. Уходя, магазинную дверь заколотили валявшимися на земле досками.

Втроем мы вернулись к нашему дому. Увидев меня живым и невредимым, мама чуть не расплакалась от счастья. Все время, пока меня не было, она сидела и держала на руках моих маленьких братьев. Бойцы   поискали глазами стол, потом подошли к нему и молча стали выкладывать продукты из своих мешков. И еще достали что-то. Этим "что-то" оказался русский хлеб. Раньше хлеба мы не видели, его заменяла нам  рисовая лепешка. Что-то сказали на своем непонятном языке, посмотрели на нас и вышли. Потом я услышал звук уезжавшего автомобиля.

Много позже я понял, что сказал русский офицер солдатам. Увидев нас, бредущих с матерью по дороге, оборванных, грязных и голодных, он приказал бойцам проводить нас до дома, чтобы с нами ничего не случилось. Да заодно и поглядеть, как нам живется. Солдаты выполнили приказ и доложили своему командиру. Вероятно, они получили новое задание - найти для нас какие-нибудь продукты. Сейчас, спустя более полувека после этих событий, я вспоминаю с благодарностью этого русского офицера, встретившегося нам на дороге, и русских солдат, не пожалевших для нас своего хлеба. Я до сих пор помню его вкус. Сердца этих людей, прошедших через ужасы самой страшной войны, не огрубели, чувства не притупились, и души сохранили способность чувствовать чужое горе как свое. Армия с такими солдатами воистину непобедима!

История