Госпрограмма включает девять подпрограмм, которые "направлены на формирование благоприятной инвестиционной среды, развитие малого и среднего бизнеса, создание благоприятных условий для развития рынка недвижимости, совершенствование государственного и муниципального управления и стимулирование инноваций". Инновациям уделялось много внимания, в том числе и на правительственном уровне, и до принятия программы. Однако каких-то выдающихся результатов в инновационном развитии до сих пор нет. С чем это связано и может ли госпрограмма действительно помочь решить существующие проблемы?
Ирина Дежина: Инновациям действительно в последние годы (как минимум в последние пять лет) уделялось немало внимания. Однако что понимается под вниманием? Надо разделять действия и шумовые эффекты. Появились программные документы и стратегии, форсайты и дорожные карты, выделяются немалые бюджетные средства по различным мероприятиям федеральных целевых программ, введен ряд налоговых льгот и других мер косвенного регулирования. Качество реализации мер очень разное, но результаты есть, пусть и не выдающиеся. Однако они мало видимы, их не умеют представлять на понятном обществу языке. Одновременно и это усугубляет ощущение стагнации, ведутся бесконечные разговоры, часто в жаргонизмах, понятных узкому кругу лиц: о формировании инновационной экосистемы, строительстве "инновационного лифта", мегапроектах и мегагрантах и тому подобное. Инновационная тематика стала "заговоренной" в прямом и переносном смысле этого слова. Как ни странно, это мешает реальной работе.
Новая программа вряд ли будет способствовать появлению прорывных решений. Более того, не вполне даже понятно, зачем сделана подпрограмма "Стимулирование инноваций". Она во многом повторяет другие стратегические документы, а ее задачи и целевые индикаторы слабо связаны с ожидаемыми результатами. Так, результатами должны стать: повышение экономической активности субъектов экономической деятельности, появление новых рынков и технологий, обеспечение технологической модернизации, повышение интеграции России в глобальную инновационную систему, повышение эффективности использования бюджетных средств. Как же предполагается оценивать их достижение? Подпрограмма предлагает измерять это по удельному весу организаций, занимающихся технологическими инновациями (показатель при желании легко наращивается либо убавляется), доле заявок на регистрацию патентов (не задаваясь вопросом, нужны ли патенты и будет ли их кто-то лицензировать) и тому подобным показателям затрат и объемов. Скажет ли нам все это о расширении рынков, вхождении в глобальную инновационную систему, появлении новых продуктов, о том, что модернизация свершилась? Вряд ли. Но самое главное, в программе нет описания того, как сделать так, чтобы то, что до сих пор не получалось, получилось бы. Все описано в императивном ключе - будут взаимодействовать, производить, улучшать и совершенствовать. А почему раньше этого не делали? В общем, можно было бы на что-то надеяться, если бы подпрограмма была написана хотя бы в такой логике: что мы хотим? Стать частью глобального, открыть новые рынки, использовать новые технологии. Далее: если мы часть глобального, значит, надо больше открытости, зарубежных специалистов приглашать в Россию, еще что-то... Если хотим новые технологии, то будем заимствовать (у кого и в каких областях?) или со своим прорываться на новые и старые рынки (со своим - с чем? для чего?). То есть на каждый посыл должен быть принципиальный ответ - ход, далее раскрываемый в конкретных действиях.
Госпрограмма также призвана повысить эффективность работы естественных монополий. Некоторое время назад они должны были принять ПИРы (программы инновационного развития), однако эти инициативы не были особо успешными. Должны ли инновации в крупных компаниях, в том числе естественных монополиях, внедряться насильственно, "из-под палки" или эти компании сами должны ощутить потребность в них?
Ирина Дежина: На мой взгляд, должно быть сочетание того и другого. С одной стороны, должно быть конкурентное давление, чтобы компании стремились заниматься инновациями, с другой - корректирующие меры государства также важны. Однако это должно быть не прямое указание компаниям - "выделите деньги на инновации", а более тонкие инструменты воздействия. Может быть, через техническое регулирование, экологические нормы, энфорсмент.
Просто заставить написать ПИРы и показать прирост расходов на НИОКР не имеет большого смысла, да и проверить это достаточно сложно. В НИОКР можно записать разные виды расходов и формально выполнить ПИР. Кроме того, в российских условиях есть такая проблема, как взаимная приспособленность компаний и государства: одни спрашивают по определенной форме, другие научились по ней рапортовать. Мирный альянс сложно разрушить, если только не появится группа радикально недовольных и способных что-то сдвинуть с места. Это, кстати, и будут своего рода инноваторы.
Существует мнение, что крупный бизнес не заинтересован в инновациях, в то время как для малых предприятий инновации могут стать конкурентным преимуществом. Согласны ли вы с этим мнением? Насколько сильное влияние инновации оказывают на конкурентоспособность российских предприятий?
Ирина Дежина: Теоретически рассуждая, инновации как конкурентное преимущество важны для всех, однако для малых компаний это основа их зарождения и развития. Дать однозначный ответ, насколько сильное влияние инновации оказывают на конкурентоспособность российских предприятий, нельзя. Это зависит от разных факторов. Например, есть сегмент средних быстрорастущих предприятий - "газелей" - для них инновации очень важны. Крупные компании в ресурсных отраслях пока не воспринимают технологические инновации как критически важный аспект деятельности.
Основой инновационных систем в мире принято считать взаимодействие государства, науки и бизнеса. В чем "слабое звено" этого взаимодействия в российских реалиях? Насколько бизнес сегодня заинтересован развивать инновации, какова должна быть роль государства?
Ирина Дежина: У нас есть проблема слишком "сильного звена", а именно довлеющего влияния государства, его патроната, который нарушает баланс между сторонами, разъединяет их, гипертрофирует взгляд на то, как и что надо делать. Согласно теории "тройной спирали" (взаимодействия государства, науки и бизнеса) государство должно быть равным партнером, а не вершиной треугольника.
Можно ли говорить о том, что Россия по-прежнему сильна своим научным потенциалом или он постепенно утрачивается? В частности, в госпрограмме одной из задач прописано создание кадров для инновационной экономики. На ваш взгляд, как должна решаться эта задача?
Ирина Дежина: Если судить по тому, что немало выпускников вузов в области естественных наук находят работу по специальности за рубежом, то Россия по-прежнему сильна своим научным потенциалом. Если же смотреть на ряд других параметров - перекашивающуюся возрастную структуру научных кадров, снижающееся место нашей страны по уровню публикационной активности, недавно ставшие общеизвестными проблемы в подготовке кандидатов и докторов наук, то потенциал на грани исчерпания. В целом тренд негативный, к сожалению, и в основном именно по кадрам, то есть там, где исправить ситуацию быстро нельзя.
В уже упоминавшейся госпрограмме проблему кадров для инновационной экономики предполагается решать через курсы подготовки управленцев и прохождение ими стажировок, причем участие научных организаций в этой подпрограмме ("Кадры для инновационной экономики") не предусмотрено. А измеряться результаты будут по числу обученных и съездивших за рубеж, а не по тому, чему научились и как это смогли применить на практике. Повышение квалификации, приобретение новых навыков через обучение, зарубежные стажировки - это в целом правильный путь. Вопрос только в том, кого обучать, где, как тестировать полученные знания и соответствующим образом корректировать программы. Все эти детали нужно прорабатывать, в том числе обратить внимание на уже существующие тренинговые программы (а их немало) и их результаты. Нужна также конкуренция между "поставщиками образовательных услуг" - российскими и зарубежными.
Насколько проблемы инновационного развития России специфичны? Характерны ли они только для нас или с подобными трудностями сталкиваются и другие страны?
Ирина Дежина: Здесь существуют полярные точки зрения. Первая: Россия не уникальная страна, на нее распространяются общие экономические законы, и поэтому надо тщательно изучать зарубежный опыт и учиться на чужих ошибках. Вторая: Россия совершенно уникальная страна, с особым менталитетом, склонностью к науке и изобретательству, но не к коммерческим приложениям придуманного. На мой взгляд, уникальность есть у каждой страны, именно поэтому у всех складывается по-разному. В противном случае все бы было более или менее предсказуемо. Но есть и проблемы общего плана, характерные для любых стран, например, разности менталитетов науки и бизнеса, и потому сложности в налаживании их взаимодействия. А вот уже способы и скорость преодоления этих проблем в разных странах очень разные.
Насколько вообще международный опыт может помочь нам в инновационном развитии? Стоит ли его учитывать или лучше идти собственным путем? Надо ли нам "догонять" развитые страны в инновационном развитии, например США?
Ирина Дежина: Зарубежный опыт - это ориентир, возможность отслеживать тенденции, попытаться извлечь уроки из чужих ошибок. Догонять США невозможно, мне кажется. Это, может быть, наименее удачный образ для обсуждения проблемы заимствования. С точки зрения менталитета и стиля жизни нам ближе европейские страны, хотя очевидно, что привлекателен именно пример США как самой успешной в инновационном плане страны, к тому же как будто и чем-то близкой - большой территорией, существенными затратами на оборонные НИОКР... Не так давно стал модным термин "умная специализация", означающий, что каждый регион должен найти что-то свое, на чем строить инновационную политику (причем это необязательно должны быть новые прорывные технологические отрасли) и двигаться вперед, развиваться. Проводя аналогию, можно сказать: важно, чтобы страна поняла, в чем состоит ее "умная специализация".
Госпрограмма принята на срок до 2020 года. Насколько оправданно в постоянно изменяющемся мире планировать на семь лет вперед?
Ирина Дежина: Программы должны быть разных типов - и содержащие долгосрочное видение, и краткосрочные, с детальной проработкой. Да, мир меняется быстро, и нужны уточнения, но все-таки важно понимать, к чему стремишься. А если долгосрочных планов нет, то это уже получаются сиюминутные метания. Например, решив написать диссертацию за четыре года, каждый год можно уточнять планы на определенный период времени, но не решать ежегодно: так я пишу диссертацию или нет?