С годами я болезненно ощутил, что ГМИИ им. А.С. Пушкина в списке московских туристических предпочтений занимает не первое место, - Музеи Кремля, Третьяковская галерея, даже Исторический музей, вытесняли его с этой позиции. И.А. Антонова понимает все это не хуже меня. Ведь именно она сделала Музей на Волхонке одним из реальных и живых центров мировой культурной жизни, местом притяжения искушенных зрителей и самой широкой публики. Выдающийся талант И.А. Антоновой, глубокое понимание полифонии художественной истории и обновляющихся течений искусства, наконец, редкое человеческое и женское обаяние при неукротимой воле к совершенствованию окружающего мира, - все это сыграло не меньшую роль, чем шедевры, представленные в экспозиции музея и хранящиеся в его запасниках. Ее дружбы с гениями советского и русского искусства делали честь не только ей, но и им. В этом ряду имена С. Рихтера и Н. Дорлиак должны занять первое место. Именно с ними она создала знаменитые "Декабрьские вечера", куда по сей день стремятся попасть любители искусства. За свою жизнь в доме на Волхонке Ирина Александрова сумела реализовать множество потрясающих проектов, - еретических и для советских, и для постсоветских времен. И это не только такие, всемирно известные, как "Москва - Париж" или "Москва - Берлин". Не только Музей частных коллекций, который по существу взорвал московскую потаенную жизнь собирателей искусства. Идеи создания музейного городка, которые не без оснований сама И. Антонова приписывает И.В. Цветаеву, никогда бы не овладели бюрократическими и народными массами, если бы не ее настойчивость и пропагандистский дар. Мысль о воссоздании в одном музейном пространстве всего множества шедевров, купленных на рубеже ХIХ и ХХ веков московскими меценатами С.И. Щукиным и И.А. Морозовым прежде всего во Франции, родилась у нее давным-давно, а вовсе не перед прямой линией с президентом В.В. Путиным 25 апреля нынешнего года. Воссоздание в Москве великого собрания импрессионистов и постимпрессионистов, которые находились здесь до 1948 года, превратило бы ГМИИ имени А. С. Пушкина в наипервейший музей мира, - и даже (простите меня Ирина Александровна!) без Антоновой. Поэтому И. Антонова так торопится, вынося на публичное обсуждение с президентом России то, что по нормальным правилам должно обсуждаться "под ковром", в неведомых широкой публике бюрократических измерениях.
Но воссоздание подобного собрания, перемещение шедевров из Петербурга в Москву может взорвать мировое музейное сообщество. Да, и не только его.
И дело вовсе не в желании или нежелании Михаила Борисовича Пиотровского отдавать или не отдавать полотна, которые более шестидесяти лет живут в стенах "Эрмитажа". И даже не в том, что за минувшие два десятилетия, что Михаил Пиотровский руководит "Эрмитажем", это великое собрание императорской России стало настоящим музеем ХХI века, продуманно расширив свои общекультурные интересы. Несмотря на то, что "Эрмитажу" никогда и никому не надо было ничего доказывать, - его коллекция и монаршья стать говорили сами за себя, М. Пиотровский приумножил его славу, придав ему новые художественные измерения, получив выдающийся ансамбль всей Дворцовой площади и построив современные здания для запасников.
Но дело не в споре Ирины Антоновой и Михаила Пиотровского. Вовсе не случайно несколько лет назад руководители крупнейших музеев мира приняли решение отстаивать принцип status quo, то есть сохранять существующее положение, сложившееся в музейном мире. У каждого крупного музея, коллекция которого складывалась столетиями, есть свои "скелеты в шкафу", - войны и революции, распады империй и рождение новых государств немало способствовали созданию первоклассных собраний. Говорить об исторической справедливости в данном случае вряд ли приходится. Каждый по своему понимает историческую справедливость. Музейный передел даже внутри одной страны станет опасным прецедентом, который повлечет за собой множество вполне предсказуемых нежелательных последствий. В первую очередь и для ГМИИ им. А.С. Пушкина, и для "Эрмитажа", равно как и для других крупнейших музеев нашей страны. И не только нашей.
Но это вовсе не отменяет возможности соединить великие шедевры рубежа ХIХ и ХХ веков в общей экспозиции, которая может быть попеременно выставлена в Москве и Петербурге. В конце концов делали же мы нечто подобное для зарубежных выставок. Уверен, что
И.А. Антонова и М. Б. Пиотровский - и только они! - найдут наиболее разумное решение, которое окажется благом для музейного дела России, для российской и зарубежной общественности.