Это также, на мой взгляд, стало свидетельством определенной, если хотите, импровизационности этого перехода. Как иначе объяснить не только то, что неожиданный уход такого влиятельного, даже знакового для российской элиты чиновника не был никак властями объяснен или прокомментирован, но и то, что на высокую должность Суркова не был назначен преемник, а его обязанности легко растворились между коллегами. Если его аппаратные обязанности без особого труда могут взять на себя другие, то как отнестись к тому, что с уходом Суркова практически ликвидирован пост вице-премьера по модернизации? Как окончание очередной политической, но не имеющей поддержки на самом верху кампании? Это уже мы наблюдали не раз. Например, в отношении, почти забытой теперь программы по освоению арктического шельфа, еще недавно считавшейся национальным приоритетом.
Если политическая система России в последние год-два в силу разных причин резко активизировалась и пришла в движение, то административная, управленческая система продолжает функционировать в том виде, как она сформировалась давно, когда перед ней стояли другие задачи. Сегодня она все чаще показывает свою неэффективность, неспособность придать динамику стране, являясь, скорее, сдерживающим фактором. С одной стороны, в последние годы было сделано немало пусть мелких, но полезных шагов, направленных на освобождение экономики страны от бюрократизации, однако ни одна фундаментальная структурная проблема не была решена. Так, после многочисленных горячих дискуссий по поводу того, как формировать губернаторский корпус, остается без ответа главный вопрос: какова основная функция губернатора? Является ли он представителем центральной власти в регионе, как это в целом ряде европейских стран, или, наоборот, является главным защитником региона от этой власти, лоббистом региональных интересов на национальном уровне и, соответственно, оппонентом федеральной власти, как это, например, сделано в США или Германии? Таких примеров можно привести много. Каковы, скажем, сегодня функции представителей президента в федеральных округах? Если несколько лет назад можно было хоть как-то представить их задачи, то теперь вообще непонятно, в чем их роль? Есть немало предложений переформатировать эту структуру, нацелив ее, скажем, на межрегиональную экономическую координацию, но, похоже, никто наверху не видит необходимости в изменениях.
Таким же традиционным стереотипом продолжает оставаться федеративная структура страны, которая, мол, является основой ее целостности, единственно возможной формой существования и эффективного управления. Хотя, заметим, никаких особых аргументов в пользу этого заключения никем никогда не приводилось. Нет даже толкового ответа на вопрос о том, в чем именно проявляется федеративная природа России, что такое на самом деле "российская федеративность"? Более того, почему-то считается, что федеративность государства является признаком его демократичности, хотя и тут никто никогда не приводил никаких убедительных доказательств. Если посмотреть на политическую карту мира, то можно найти как федеративные авторитарные страны, так и унитарные демократии. Отсюда возникает старый вопрос о целесообразности существования такого большого количества субъектов Федерации в России и их непонятного юридического и политического разнообразия - от областей и краев до республик, каждые из которых имеет свою, дублирующую соседей систему административного управления.
В результате если политическая система России носит в целом постсоветский характер и худо-бедно ориентирована на нынешние реалии, то система административного управления продолжает оставаться советской как по сути, так и по форме, и лишь подчеркивает необходимость масштабного ручного управления с самого верха. В условиях отсутствия общей и обязательной для чиновников и госслужащих идеологии и дисциплинирующих партийных структур, типа КПСС, она проявляет лишь главные слабости своей советской предшественницы, но не ее сильные качества.