Культовый балет ХХ века, в этом году отмечающий 100-летие своей легендарной парижской премьеры, уже числится в репертуаре Мариинского театра. Восстанавливая историческую справедливость, Петербург приобрел реконструкцию спектакля дягилевской антрепризы, которую сделали в США Милисент Ходсон и Кеннет Арчер. Та постановка, несмотря на вековую историю и упреки в отсутствии аутентичности, сохраняет мощь революционного авангарда и упорно не хочет приживаться в роскошных интерьерах императорского театра, тихо существуя в тени классических хитов.
Саша Вальц, одна из главных современных авангардисток, для своей постановки получила едва открытый Мариинский-2. Абстрактные линии, соединение стекла и металла создали для этой "Весны" правильный контекст. А ажиотаж, который вызывает новый театр, привлек на премьерную серию огромное количество публики, для которой имя Саши Вальц - пустой звук. Между тем это хореограф, к деятельности которой сегодня приковано внимание всего мира. И если ее деятельность в качестве соруководителя берлинского Шаубюне - для балетных завсегдатаев не аргумент, то сотрудничество с Opera National de Paris вполне может сойти за патент на признание. Поэтому сам факт, что Мариинский театр смог завлечь к себе эту широко востребованную персону, уже можно расценивать как победу.
Сто лет существования обнаружили в балете Стравинского полифоничность идей. Но животность, неистовство и страсть, к которым приучили интерпретаторы "Весны священной", - не то, что привлекает Вальц. Она рассматривает партитуру Стравинского с интересом и отстраненностью ученого-биолога, и в ее спектакль не только нужно, но и хочется вглядываться, разбирая его не всегда ясные конструкции. В черном прямоугольнике сцены заключено сообщество мужчин и женщин, совершенно банальных в своих утилитарных сарафанах и штанах-рубахах. Над этим миром сначала почти незаметно маячит то ли игла, то ли клинок, во время ритуальных игр постепенно все ближе спускающийся к земле. Потоки людей сталкиваются, рассыпаются, образуют группы, пары и распадаются, чтобы вести процесс бесконечных перегруппировок. Их агрессия не выглядит устрашающей. И даже жертву же при этом не выбирают - просто в какой-то момент одна из участниц оказывается стоящей под стрелой.
Вальц привезла с собой из Берлина не только репутацию, но и профессиональное мастерство. Однако "Весна священная", перетолкованная десятками хореографов, совершенно очевидно не стала поводом для ее откровений: Вальц лишь отметила, что помнит и про языческие ритуалы, и про инстинкты стаи, и про женскую агрессивность и ее же пассивность. В мире этой "Весны" нет не только рудиментов сюжета, как это было когда-то в первой постановке Нижинского и Рериха, но и единой темы.