Но беседы никак не получается. Фергюсон предпочитает нечто более крепкое, чем разговор с заезжим журналистом. Переводит разговор на нечто светское и предлагает "подойти вон туда, в угол зала". А "вон там" щедро разливают, и тренер скромно пристраивается в конец очереди, противясь единодушному предложению толпы пройти к стойке без всяких ожиданий. В Англии народного героя знает каждый. Народ знает маленькую слабость своего Ферги, а Ферги не стесняется своего народа.
Потом идет вручение престижных призов, на котором в самом конце сэр Алекс Фергюсон должен вручить приз другой национальной легенде, сэру Бобби Чарльтону. Но процедура получается какой-то скомканной. Ферги выходит на помост с абсолютно пурпурным лицом, здорово контрастирующим с его благородной сединой. Что-то говорит, вернее пытается сказать. Но вместо ожидаемого мною порицания разодетой публики получает порцию громоподобных аплодисментов и бодрое, типично футбольное: "Ферги, давай Ферги!" Знаменитый ведущий деликатно подхватывает сэра Алекса под локоток и завершает представление под одобрительный хохот: "Пойдем, Алекс, я тихонько отведу тебя домой и бай-бай".
Да, есть в футбольном мире несколько человек, которые заслужили право не стесняться своих маленьких пороков. И великий, если не лучший тренер конца прошлого, начало нынешнего века среди них. 26 лет с одной-единственной командой, когда наставники чуть ли не всех клубов мира меняются, будто моментально изношенные перчатки. Бесконечная раздражающая чехарда с заменой одного на другого, третьего, десятого. А он вел "Манчестер Юнайтед", выиграв с ним больше трофеев, чем клуб получил без него за всю историю существования.
Он не был паинькой. Орал на футболистов, которые иногда за глаза называли его "сукиным сыном". Спорил с судьями. Слегка и не слегка нарушал режим. Но всегда этот человек с типично шотландскими манерами оставался обожаем. За что? За бесконечную преданность делу. Королева тонко почуяла народную привязанность к сыну помощника жестянщика. Может, и родившемуся в конце 1941-го Алексу было уготовано по наследству неуютное, но какое уж есть, местечко на огромной судоверфи, если бы не футбол. Он бил, забивал, пробивался вверх. Торжественный зал клуба "Глазго Рейнджерс", за который он играл где-то до далекого 1967-го, еще в 1994-м был увешан его портретами. И мне, пару месяцев освещавшему игры этого клуба, за который играли наши киевляне Михайличенко с Кузнецовым, все время приходилось слышать не всегда вежливые, по-шотландски резкие сравнения современных игроков и тренером с Фергюсоном. Все они заключались в одном: нынешние - шелуха от орешков, а вот Ферги!
Фергюсон начал в заштатном клубе с зарплатой 40 фунтов в неделю. Даже мне, заштатному стажеру местной газеты, перепадало гораздо больше. Но он дошел до миллионов: и в зарплате, и в количестве поклонников. Самые злостные лентяи не могли не выложиться до конца, когда он изнурял их и обязательно себя непосильной работой на тренировках. Его малоизвестные шотландские клубы поднимались все выше и выше, выигрывая на родине, все, что возможно.
И все же Ферги засиделся в Шотландии. И он, и особенно жена никак не хотели покидать родину. Было бы время и я бы рассказал почему. Если коротко - то это государство в государстве, лучше которого нет и не может быть для истинного шотландца. Тут даже фунты собственные, шотландские, которые не в каждом банке обменяют на "настоящие", британские.
Но приглашение от "МЮ" отклонить было невозможно, иначе затухание, и известность местного масштаба. Случилось в 1986-м и, как выяснилось, на всю футбольную жизнь. Я знал еще двух вот таких же тренеров. Для них судьба клуба была собственной. Это Ги Ру из скромного французского "Осера", и наш торпедовский Валентин Козьмич Иванов. Ру - всегда сама вежливость и галантность, даже внешне напоминающий Фергюсона, выводил свой полунищий клуб на верхние этажи богатого чемпионата Франции. Вот с кем было приятно общаться. А Валентин Козьмич был тренером неистовым, только с таким его, именно его "Торпедо" и выживало, огрызаясь и отбиваясь, в нашем суровом футболе. Иванова время от времени выгоняли, и в один из таких периодов он пришел в большую газету обозревателем. Все было бы хорошо, если бы не крошечное но: как-то получалось, что о чем бы и о ком бы не говорили, в центре все равно оставалось "Торпедо".
Вот также и Фергюсон. Три года в "МЮ" он провел на грани увольнения. Просматривал новых игроков, налаживал игру и взаимопонимание с хозяевами, болельщиками и журналистами, которые требовали его немедленного увольнения после каждого неудачного для клуба сезона. Но потом он выиграл Кубок Англии и Ферги дали нечто вроде карт-бланша. Вечный спор, который сгубил не одну тренерскую карьеру. Что надо? Быстро кого-то прикупить, вбросить в бой и выиграть. Или строить команду, рискуя быть уволенным еще после какого-нибудь десятого тура. Алекс Фергюсон терпеливо шел вторым, редким теперь путем. Такое позволяется не каждому.
Ему позволили и получилось то, что получилось. Покупка нашего Андрея Канчельскиса многим виделась сомнительной, а в результате полностью оправдалась. Но когда Ферги пригласил француза Эрика Кантону, я был почему-то уверен, что из "МЮ" они уйдут оба, причем очень скоро. Я знал этого парня по игре во Франции. Не было на поле большего наглеца, хама, грубияна, чем он. По произнесенному им на поле можно было изучать французский мат. Вот какого француза надо было укрощать шотландцу. И укрощение строптивого прошло прямо как в шекспировской пьесе. Кантона - настоящий забивала, только с плохим характером. И даже этот отвратительный характер хитроумный Ферги обратил на пользу "МЮ". Эрик превратился в бойца, бомбардира, помощника. Он на первых строках золотой летописи "Манчестер Юнайтед". Редчайший феномен: француз не просто прижился в английском клубе, а стал его знаменем.
Было много еще чего. Кубки, медали, удачнейшие походы за европейскими трофеями. Но c f Алекс никогда не держался за победный состав. Его "перестройки" клуба напоминали по решительности нашу, политическую.
Как ни странно, Фергюсон каким-то верным чутьем выстраивал отношения с хозяевами клуба. И даже когда ими стали американцы, это не повлияло на позицию тренера. Вот это и является для меня загадкой. В нашу эпоху "победа только сегодня", сэр Алекс чудом сохранял право на эксперименты. И они, почти всегда, приводили к успехам.
Его уход в "за 70" не стал уж таким большим сюрпризом. Еще зимой прошлого года в британской прессе появились намеки, что Ферги вроде бы не прочь заняться то ли подготовкой, то ли консультациями олимпийкой сборной. Была проложена тропа к отходу, на которую великий сэр Алекс и вступил майским уик-эндом. Посмотрим, куда она приведет Фергюсона, оставшегося в Совете директоров "МЮ".