Так называют весьма агрессивное сообщество почитателей "великого и могучего" с врожденной грамотностью. Кто такие лингвоэкстремисты и от кого они защищают родной язык? На эти вопросы "РГ" отвечает директор Института лингвистики РГГУ Максим Кронгауз, только что выпустивший новую книгу "Самоучитель олбанского".
Если говорить о свежем срезе речи Интернета, то учиться "олбанскому", наверное, уже поздно. Все эти "Превед, медвед!", согласитесь, в прошлом...
Максим Кронгауз: Вам важно поймать явление в пик его популярности. А мне - когда уже понятно, что оно значит. Сегодня мы понимаем гораздо больше, чем в 2006-2007-м, когда "аффтар жжот" был в моде. Во-вторых, под "олбанским" я понимал не "язык падонков", не язык какой-то субкультуры, а специфические особенности русского языка в Интернете. Они живы и будут существовать дальше, потому что есть языковые механизмы, которые порождают эти явления.
А откуда взялось это странное слово - "олбанский"?
Максим Кронгауз: Впервые оно появилось в 2004 году в обычном написании - "албанский" и обозначало всего лишь "редкий, никому не известный язык". Когда некий англоязычный блогер Scottishtiger высокомерно поинтересовался, что это за язык, на котором сделаны русскоязычные подписи к понравившимся ему фотографиям, ему ответили: "Албанский". Самодовольство американца вызвало ярость в блогосфере. Сразу же был организован флешмоб "Уроки албанского русского". В блог Scottishtiger писали комментарии с предложением "учить албанский". Теперь это указывает на некомпетентность и снобизм собеседника. К слову, когда перед выходом нового альбома Мадонна выложила у себя в блоге обращение к своим русским фанам, сделанное с помощью программы автоматического перевода, русские блогеры объявили акцию "Научим Мадонну писать по-албански!"
Что ужасного она написала?
Максим Кронгауз: Ну вот небольшой отрывочек: "Для моих русских вентиляторов (fans). Я хочу лично приветствовать вас к моему блог... Не забудьте купить мои новые исповеди альбома на танцульки..." (Для тех, кто не понял, певица обратившись к своим фанатам, напоминает, чтобы те не забыли купить ее новый альбом "Исповедь на танцполе".
Если "падонки" не в моде, то кто теперь на острие стиля?
Максим Кронгауз: Вы правы, если кто-то продолжает эти игры в "аццкого сотону", значит, он безнадежно устарел. Устарел не в смысле возраста - очень часто новые явления в Интернете осуществляются как раз людьми вовсе не юными. Здесь вопрос в том, что сегодня называется креативностью, творческой способностью. Те, кто общается по-прежнему на языке "падонков", выглядят провинциальными, находящимися на периферии языковой моды. А в центре - другая культура. Я ее назвал бы новой сентиментальностью. Девчоночье сюсюканье характерно не только для рунета, это мировой тренд. В Сеть пришло много девчонок, которые разговаривают "по-девчачьи": отсюда эти миленькие словечки, типа "печалька", "ванилька", бесконечные уменьшительные суффиксы, какие-то междометия типа "мимими" - реакция на что-то миленькое, пушистенькое, высшая степень умиления. Апофеоз сленга - слово "няшка" или "няшечка" - просто что-то, от чего испытываешь это самое умиление. Оно происходит из субкультуры фанатов японских мультиков. Но при этом замечательно выглядит по-русски. Кажется, что оно состоит из одних ласкательных русских суффиксов - квинтэссенция сентиментальности.
Смысловое поле "печальки" понятно: "Лето подходит к концу. Печалька!" и грустный смайлик. А что значит "ванилька"?
Максим Кронгауз: Ванильки - это субкультура. Девушки - романтичные, любят одежду мягких ванильных тонов, курить, сидя на подоконнике, пить кофе. У них тонкие талии и шеи, а еще они часто испытывают "печальку".
Расцвет новой сентиментальности связан с гламуром?
Максим Кронгауз: Если "падонки", выражая время, бунтовали против всего на свете: политики, экономических процессов в стране, культуры, даже против правил орфографии, как это ни смешно звучит, то нынешние модники абсолютно гламурны. Они не бунтуют, а, подражая кино- и мультгероям, создают свой идеальный мир, в который спрячутся.
Если проводить языковые и социальные параллели, то появление граммар-наци выглядит вполне закономерно...
Максим Кронгауз: Всегда существовали борцы за грамотность. Странно то, что нынешние приняли это нелицеприятное звание: "граммар-наци". Судя по социальным сетям, где можно встретить лингвистических экстремистов (ВКонтакте и в Твиттере), объединяются они по правилу: важнее поправить собеседника, указать на ошибку, чем выслушать, что он говорит. Граммар-наци заботятся не о том, чтобы все говорили и писали без ошибок, а прежде всего просто хотят подняться на более высокую ступень по некоей социальной лестнице, которая устанавливается с помощью языка. Главная к ним претензия - они разрушают коммуникацию. К слову, у самих граммар-наци ошибок встречается немало, но придираются они к каким-то стандартным неправильностям, например, к наличию или отсутствию мягкого знака в глаголах на -тся, -ться. Суть спора их не интересует. В Интернете уже появились юмористические заметки о граммар-наци. В одной такой рассказывается, как они избили русского националиста за то, что безграмотно написал на стене торгового центра "Европейский": "россия для русских". "Тут ко мне подбежали три здоровых парня, стали избивать меня и орать: "Почему Россия со строчной, где тире, имбецил?" - рассказывал 20-летний пострадавший. Нападавшие оказались выпускниками филфака. "Не мог он ямба от хорея, как мы ни били, отличить", - по-филологически сострили они.
И все же приличный человек может быть безграмотным?
Максим Кронгауз: В разные периоды современной истории России на этот вопрос отвечали по-разному. Скажем, в 90-е годы в обществе (я не говорю о круге университетских преподавателей) считалось неприличным мало зарабатывать. А вот писать безграмотно или говорить - это личное дело каждого. Если кто-то поправлял кого-то, ему могли попенять, что он ведет себя невежливо. Мол, в человеке масса других качеств, кроме грамотности. Сейчас хороший русский вновь вошел в "джентльменский набор". Стали популярны тренинги для сотрудников компаний.Хотя результат иногда анекдотический. Как-то звоню в интернет-магазин. Собираюсь оплачивать продукты по карточке жены. Первый вопрос: "Как зовут владельца карточки?" Называю имя жены. Следующий вопрос: "Мария, что вы хотите заказать?" Голос у меня далеко не женский... Молодого человека на том конце провода обучили алгоритму действий: сначала выяснить имя владельца карты, потом обратиться к нему по имени... Впрочем, сам факт, что такие тренинги проводятся, говорит о том, что хорошая речь становится в определенных сферах обязательной.