Эксперты "РГ" обсудили сохранение имен защитников Отечества

По официальным данным Министерства обороны, на сегодняшний день учтено более 19 тысяч воинских захоронений в России и почти 12 тысяч - за рубежом, включая Белоруссию, Молдавию, Украину, страны Балтии, Закавказья, Средней Азии и дальнего Зарубежья. Сколько всего в этих братских могилах, можно только предполагать, но по-фамильно известны лишь 2 миллиона 600 тысяч. Еще 1 миллион 300 тысяч погибших военнослужащих нигде не значатся захороненными - они попросту "потерялись", в том числе в результате массовых перезахоронений в середине 50-х и в 60-е годы прошлого столетия. Протоколы эксгумации должным образом тогда не составлялись, либо утрачены. Теперь, спустя десятилетия, восстановить персональную информацию о погибших очень непросто.

Но еще возможно. И в этом оказались единодушны участники Совета экспертов, который созвала "Российская газета".

Официальную позицию Минобороны России на нем представляла  начальник управления МО РФ по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества Наталья Белоусова.

Известный многим поисковикам и пользователям интернета Виктор Тумаркин был приглашен как один из идеологов создания Объединенной базы данных  "Мемориал", Обобщенного банка данных "Подвиг народа" и активный сторонник их развития.

От Центрального архива Минобороны РФ, что в подмосковном Подольске, к нам был делегирован начальник научно-исследовательского отдела Андрей Тихонов.

Многоликое сообщество поисковиков за столом в "РГ" представляли руководитель Смоленского областного центра "Долг" Нина Куликовских, командир отряда "Застава святого Ильи Муромца" Андрей Фетисов (недавно избранный  председателем Координационного совета Российского поискового движения), а также редактор журнала "Военная археология", командир поисковой группы "Рейд" Руслан Лукашов.

Из Тюменской области и Алтайского края на связь с редакцией вышли герои наших публикаций, опытные поисковики Татьяна Кухаренко - школьный учитель, руководитель поискового объединения "Югра", и Николай Чайка - глава Табунского района, командир краевого отряда "Алтай" и тоже педагог.

Пробный шар

Приглашая к диалогу экспертов, мы обрисовали свое видение ситуации и существующих проблем в этой сфере.

Пожалуй, ни у кого не вызывает сомнения, что создание Объединенной базы данных "Мемориал" о погибших в годы Великой Отечественной войны явилось фактором большого общественного звучания и создало принципиально новые возможности для поисковой и мемориальной работы. Вместе с тем, практическая работа с ОБД "Мемориал" показывает, как этот ресурс может быть развит с целью уточнения, систематизации и сбережения персональных данных о павших защитниках Родины.

Дело в том, что бумажные Книги памяти, созданные во всех субъектах федерации, картотеки военкоматов (тоже - бумажные) и прочие носители ПЕРСОНАЛЬНОЙ информации о погибших в годы Великой Отечественной, включая паспорта  братских захоронений и поименные списки к ним, изобилуют множеством ошибок, неточностей и фактических искажений - что отмечают и родные погибших, и поисковики, и официальные лица.

Но главная проблема заключается в том, что новые бумажные перелицовки не защищены от схожих недостатков, а кроме того имеют тенденцию к сокращению (минимизации) персональных данных о погибших, которые еще удалось сохранить. При этом уточняющие сведения и новая информация, добываемая поисковиками при работе в архивах и на местах боев, зачастую остаются невостребованными и не доступными для тех, кому они прежде всего нужны.

Какой из этого выход? Создать наряду с бумажными (и на их основе) электронные базы данных на погибших.

Применительно к братским захоронениям это должны быть электронные паспорта с общим именным списком и персональными электронными карточками на каждого воина. Причем такие учетные карточки должны быть типовыми - единого для всех образца - и сводиться в такие же, типовые, базы данных. По отдельным захоронениям, а также району, городу, субъекту федерации и государству, на территории которых есть учтенные захоронения советских воинов.

Аналогичным образом могут быть сформированы типовые электронные базы данных на всех не вернувшихся с войны земляков - в масштабах района, города, области, республики.

Такие базы данных (их "электронные оболочки") предлагается построить на совместимых с ОБД "Мемориал" алгоритмах работы и поиска - с тем расчетом, чтобы они могли при определенных условиях заменить собой малоинформативные, недостоверные и (что особенно важно) не обновляющиеся бумажные паспорта захоронений, автоматически присоединенные к общей базе документов ЦАМО.

Территориальные базы данных по воинским захоронениям, как и базы данных на не вернувшихся с войны земляков должны быть общедоступными, а наполнять и администрировать их могли бы уполномоченные на то органы и лица в субъектах федерации.

Чтобы понять, как изложенное на бумаге будет работать на практике, предложили реализовать уже в этом году пилотный вариант такой электронной базы в масштабах одного субъекта федерации или в нескольких районах, где велись боевые действия, располагались госпитальные учреждения и есть (были) воинские захоронения.

Выложив на стол эти соображения, продиктованные редакционной почтой и собственным опытом, дали слово экспертам.

Про бумаги и овраги

Виктор Тумаркин: Мы отовсюду слышим, что появление ОБД "Мемориал", которая создавалась по заказу Минобороны России и под его контролем, - это событие, и событие знаменательное. Наверное, все это следовало сделать гораздо раньше. Но технически наше общество оказалось не готово, дозреть надо было. Тем временем умирали вдовы, начали умирать дети, так и не узнав о фронтовой судьбе своих близких, как они погибли, где похоронены. Когда появилась ОБД "Мемориал", на этом направлении наметился  прорыв.

Ключевой смысл заключался в том, что создана была не просто очередная база данных, которых уже много делалось ранее, а были вынесены на всеобщее обозрение реальные архивные документы. Находясь у себя, в разных концах страны, люди смогли находить и сравнивать эти документы, осуществлять самостоятельный поиск. Это дало очень много. И от того, что совместились вместе документы, которые лежат в разных местах, в разных архивах. И от того, что люди смогли исправлять те ошибки, которые допущены в документах - то есть находить информацию, даже если она зафиксирована не совсем так, как это известно в семьях - написание имен, фамилий, год рождения, дата призыва и так далее.

Многие люди стали узнавать судьбу своих близких, находить места захоронений. И к нам, и в подольский архив Минобороны пошли письма: "Мы шестьдесят лет искали, не могли найти. Теперь в ОБД "Мемориал" за двадцать минут нашли".

Но при этом многие не нашли до сих пор. Важно объяснить - почему?

Виктор Тумаркин: Причин этому несколько. Скажу о главных. Во-первых, надо понимать, что было сделано в первую очередь. Были обработаны компактные массивы информации. И прежде всего - фонды безвозвратных потерь Центрального архива Министерства обороны. Это отдельные фонды. По той причине, что все эти документы по потерям собраны вместе, их удалось обработать и ввести в открытый оборот сравнительно быстро.

Да, сама процедура обработка таит свои сложности, но мы про это говорить не будем. Понятно, как обрабатывать компактные массивы. После того, как этот большой объем был обработан, получилось более 20 миллионов записей. Один и тот же человек может встречаться в разных документах. В этом есть определенная проблема, но такое дублирование повышает результативность поиска. Чем больше мы введем для анализа и поиска информации с этих документов (вместе с копиями самих документов), тем больше вероятность, что люди смогут найти следы своего близкого.

Обработав фонды ЦАМО, в которых собраны сведения о потерях, мы занялись подобной же информацией в Военно-морском архиве. А дальше начались уже более точечные работы в других архивах - в Государственной архиве Российской Федерации (ГАРФ), в РГВА - Российском государственном военном архиве. Обработаны и паспорта захоронений, которые хранятся в Министерстве обороны. Раньше за это отвечал Военно-мемориальный центр, теперь это управление по увековечиванию памяти павших при защите Отечества. Такие паспорта - тоже очень большой и очень важный пласт. Но с ним получается не очень хорошая ситуация…

А в чем именно проблема и как вы ее преодолеваете?

Виктор Тумаркин: Работа по составлению паспортов началась в 1991 году. А потом развалился Советский Союз. Получилось, что из ряда советских республик что-то передали. Допустим, Белоруссия передала очень много. Украина передала кусочки. Латвия передала один Лиепайский район. Литва, Эстония, Молдавия не передали ничего к моменту развала СССР. Выяснилось, что даже в российских регионах было передано далеко не все. Во многих паспортах списки захороненных очень часто содержат просто инициалы, даже нет имени-отчества. Идентифицировать человека с распространенной фамилией по этому списку сложно. В то время, как в райвоенкоматы по месту захоронения приходили документы, карточки из военкоматов по месту призыва, идентифицирующие людей. Но в паспортах этого нет.

Можно ли на этом основании утверждать, что в военкоматах больше персональной информации, чем они включили в паспорта захоронений, отправленные в Министерство обороны?

Виктор Тумаркин: Беда в том, что я не могу сказать, какая информация есть сейчас в военкоматах. Это отдельный очень важный вопрос.

Резонно предположить, что паспорта захоронений составлялись по единой форме, утвержденной еще Минобороны СССР.  А в ней никаких "отвлекающих" подробностей не предусмотрено. И военкоматы просто вынуждены были отсекать значительную часть персональной информации о погибших, которая у них была, и все прочие "частные" детали, связанные с конкретным захоронением…

Виктор Тумаркин: Повторю: я ничего не могу сказать о том, как составлялись эти паспорта. Мы получили их в готовом виде в Министерстве обороны - для ввода в ОБД. И можем анализировать лишь то, что имеем.

Паспорт предъявите

Поставим вопрос иначе и адресуем его тому, с кем вы взаимодействуете в Минобороны: не пришла ли пора провести более содержательную паспортизацию воинских захоронений с учетом современных технических средств и ясным пониманием, зачем и для кого мы это делаем?

Наталья Белоусова: Вначале я бы хотела прояснить вопрос, касающийся баз данных Министерства обороны. В соответствии с законом "Об увековечивании памяти погибших при защите Отечества" Минобороны как уполномоченный орган в области увековечивания памяти ведет централизованный учет и паспортизацию воинских захоронений. В рамках этой работы созданы и продолжают пополняться Объединенный банк данных "Мемориал" и Обобщенный банк данных "Подвиг народа". Мы должны быть благодарны корпорации ЭЛАР, которая воплотила наши идеи. Уверена, что наше сотрудничество продолжится. Тем более, что уже разработана конкурсная документация по дальнейшему развитию банков данных "Мемориал" и "Подвига народа". Заниматься ими будет наше управление.

Что касается паспортизации воинских захоронений - это серьезная болевая точка. С учетом того, как она проводилась в 90-е годы, сегодня нужно проводить ее заново. И этот вопрос мы намерены вынести на заседание рабочей группы российского оргкомитета "Победа". Хотим обсудить, как нам это сделать лучше, качественнее. Персональные данные по фамилиям вводятся, но этого недостаточно, чтобы понимать, сравнивать, сопоставлять данные и, как результат, сокращать число неизвестных в учтенных захоронениях. Мы планируем расширить круг источников и провести новую паспортизацию. О точных сроках ее проведения говорить сложно, но к 70-летию Победы это следовало бы сделать. Как минимум, для начала нужно усовершенствовать существующие формы паспортов и затем, через субъекты федерации, проводить основную работу.

Так или иначе у себя в России мы это сделаем. Но как быть с государствами Содружества? Надеюсь, нам поможет соглашение "Об увековечении памяти о мужестве и героизме народов государств-участников Содружества независимых государств в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов", которое подписано в 2011 году главами восьми государств, но вступило в силу только после того, как его ратифицировали три государства, включая Россию.

Этим соглашением предполагается обмен данными и по воинским захоронениям, и персональными данными захороненных. Мы сейчас говорим о разных государствах, такова реальность. Но мы не сможем разделить лежащих в могилах солдат - россиян, украинцев, казахов. Это наши общие могилы. По этому соглашению предполагается, что ответственность за содержание захоронений, их паспортизацию будет нести государство, на территории которого наши общие советские захоронения находятся. Думаю, уже в ближайшее время страны, подписавшие и ратифицировавшие упомянутое соглашение (а это, помимо России, Армения, Белоруссия, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Таджикистан и  Украина) определят национальные уполномоченные органы, с которыми будет взаимодействовать наше управление. И один из первостепенных вопросов - паспортизация воинских захоронений в странах СНГ.

Сейчас в ОБД данные таких паспортов во многом устарели. Идет процесс урбанизации, расширяются города, меняются контуры застройки. Все, что происходит с воинскими захоронениями - их укрупнение, благоустройство, должно скрупулезно учитываться. И, конечно, должна сохраняться вся ранее  существовавшая информация о погибших и те сведения, что открываются заново. По мере накопления такой информации, будем изымать из ОБД "Мемориал" старые паспорта и вводить туда новые.

Возможно, это будут не бумажные паспорта, а их электронные аналоги?

Наталья Белоусова: Мы уже никуда от интернет-ресурсов, от компьютеров не уйдем. Но пока что именно бумажные носители являются образом, то есть подтверждающим документом. Взять, для примера, обязательную государственную дактилоскопическую регистрацию. С этой целью изначально создается карточка. И уже затем к ней вводится некий шифр в электронном виде. Но карточки тоже хранятся.

Никто и не призывает уничтожать бумажные носители. Напротив: все, что зафиксировано на них, а тем более, если зафиксировано в годы войны или в первое послевоенное время, уже стало документом эпохи и должно быть сохранено для потомков. Причем, сохранено и в бумажном оригинале, и в цифровой его копии - вот в чем задача! Но перелицовывать куцые бумажные списки погибших к тем же паспортам захоронений или, например, переиздавать бумажные тома книг памяти с множеством ошибок и неточностей - зачем? Особенность бумажного документа в том, что его уже не исправить. Наши читатели призывают активнее использовать и вводить в оборот современные инструменты учета и сохранения персональных данных.

Виктор Тумаркин: ОБД "Мемориал" надо воспринимать как банк архивных документов. Это основной момент. Основная информация в них та, что содержится в архивных документах - в том виде, в котором эти документы выпущены. Поэтому в таких  документах уже ничего не правится. Приходит множество писем с просьбами исправить. Именно для этого введен специальный раздел для пользователей, чтобы они могли к записям давать свои уточнения. Но этот раздел отделен от основного официального банка, в котором содержится информация из архивных документов.

Андрей Тихонов: В ОБД "Мемориал" можно вносить изменения только после того, когда в Центральном архиве Министерства обороны пройдет процедура согласования тех данных, что нашли и задокументировали поисковые отряды. Однако эту, "бумажную" часть, далеко не всегда и не все добросовестно выполняют. Даже акты захоронения не везде своевременно оформляют. Прежде, до того, как райвоенкоматы стали отделами областных комиссариатов, за этим еще худо-бедно следили и выписывали соответствующие карточки. А сейчас просто нет людей. И если мы что-то упустили, то по документам военкомата восстановить уже ничего нельзя.

А в ЦАМО готовы принимать такого рода документы от поисковых объединений?

Андрей Тихонов: У нас функция немного другая. Но эпизодически мы это делаем.

А внутри поискового движения какие бродят настроения, и как выстраиваются отношения с официальными структурами?

Андрей Фетисов: Важные для нас перемены произошли и происходят в связи с принятием этой весной поправок в закон "Об увековечивании памяти погибших при защите Отечества". Теперь на законодательном уровне определено, что поисковая работа является формой увековечения. Раньше под таким углом нашу деятельность не рассматривали. Закрепив это как данность, закон ввел соответствующие правовые рамки и назвал федеральный уполномоченный орган, который должен вырабатывать единые для поискового сообщества правила работы и единые формы отчетности.

Это - одно обстоятельство. Другое касается статуса поисковых объединений. В прежней редакции закона говорилось, что этим могут заниматься общественные организации. А теперь допускаются и формы общественно-государственного партнерства. И среди первых, кто может активно подключиться к нашей общей работе, называют созданное в январе нынешнего года Военно-историческое общество, которое имеет общественно-государственный статус.

Изнутри виднее

Руслан Лукашов: У тех, кто в поиске, проблемы по существу одни и те же. Могу судить об этом на примере того района, где живу и работаю, и по тем письмам, что приходят к нам в журнал "Военная археология". Родственники погибших обращаются в журнал, в отряд, на сайты - помогите установить судьбу, подскажите, где похоронен, какие сохранились документы. А с персональным учетом погибших, захороненных и увековеченных - на мемориальных плитах или просто на бумаге - в регионах жуткая путаница. Там, где мы чаще всего ведем поисковые работы, в 41-43 годах вели боевые действия несколько дивизий. Мы например, установили, что на одном поле за два дня погибло 207 человек. Нашли медаль "За отвагу", нашли несколько медальонов, которые вывели на этот перечень имен. И что вы думаете? Шестьдесят шесть человек из найденного нами архивного списка уже значатся на городском мемориале как перезахороненные...

До того, как вы их нашли?

Руслан Лукашов: Да. А между тем двенадцать человек из того же донесения о безвозвратных потерях в принципе не могли быть захоронены туда, где теперь значатся их имена. Один расстрелян по решению трибунала, другой умер в немецком госпитале, несколько человек скончались в лазарете совсем в другом месте. А двое по счастью  остались живы...

При этом 80 человек, действительно погибших на этом поле 4-5 сентября 1942 года, не числятся ни в одной из ближайших братских могил. Как полегли южнее, западней, восточней не существующих уже ныне деревень, так и лежат не найденные...

Николай Чайка (по телефону из Алтайского края): Наш Табунский район - тыловой. Казалось бы, тут проще заниматься розыском родных погибших и пропавших без вести солдат, когда это связано с обнаружением их останков. Остались села, остались военкоматы, люди не подверглись тем испытаниям, которые были на европейской части. Но! Та "оптимизация", что до недавних пор велась во всех структурах Минобороны, всерьез затронула военкоматы. Мы видим, что документы по призыву наших солдат, извещения и другая архивная переписка во время такого реформирования утрачиваются. Или военные комиссариаты, уже объединенные, неохотно берут такие архивы, размещают их как придется. Бывает, что бумажные массивы документов вообще теряются. А в них - те самые зацепки, которые помогают во многих случаях восстановить имя солдата.

Поэтому  убедительная просьба: если будет на федеральном уровне создаваться, в том числе для таких случаев, электронная база данных, мы хотели бы организовать у себя ее обкатку. Район у нас сравнительно небольшой, однако с войны не вернулось около 700 человек, и нам важно сохранить память о каждом. Чтобы самим не изобретать велосипед, типовая электронная матрица была бы очень кстати.

А пока суть да дело, к девяти томам краевой Книги памяти мы готовим силами алтайских энтузиастов десятый. В него включаем всех, кто по каким-то причинам был пропущен или чьи имя-фамилия, обстоятельства гибели, какие-то другие факты ранее были искажены. Тираж книги будет ограничен, и совсем неплохо было бы перевести ее в электронный формат. Почему так? Власти края не очень охотно приняли наш проект, потому что нужно искать под него финансы. А между тем материал собран богатый. К этому приложили руку журналисты краевых СМИ Тамара Петровна Дмитриенко, Евгений Владимирович Платунов, поисковики, исследователи, краеведы. У нас свой сайт, форум, но мы порой ощущаем себя партизанами в дремучем лесу непонимания и бездушия...

И еще. У военных комиссариатов нет разрешения на подключение к интернету - в связи с секретностью и тому подобное. А если мы самостоятельно, минуя военкомат, находим и распечатываем какой-то важный документа с официального сайта ОБД "Мемориал", он не имеет юридической силы. Чтобы его "узаконить", нужно по старинке писать запросы в архивы Минобороны. А это - многие недели и месяцы…

Наталья Белоусова:  Что касается подключения военных комиссариатов к интернету, будем это обсуждать. На мой взгляд, вопрос решаемый. Обещаю подумать и в отношении электронных матриц. Будут ли это многофункциональные базы данных или просто типовые матрицы электронных книг памяти для республик, краев и областей, пока трудно сказать. Возможно, мы с коллегами из Министерства регионального развития вместе подумаем, как это лучше сделать. Каких-то принципиальных возражений я тут не предвижу.

Татьяна Кухаренко (по телефону из Тюменской области): Если мы получим в свое распоряжение такой универсальный инструмент, это заметно облегчит и ускорит работу с документами. Например, разрозненные базы данных, которые есть в военкоматах, содержат важные для нас сведения об отправке на фронт. По ним можно вычислять бойцов, которые уходили вместе и, возможно, в одно время погибали. Но сейчас, когда имеешь дело только с бумагами, это очень трудоемкий процесс.

Аналогичная ситуация и с книгами памяти. Наше областное поисковое движение на протяжении последних нескольких лет занималось тем, что сверяло печатные книги и дополняло их сведениями из ОБД "Мемориал" и "Подвиг народа". А если по единому алгоритму дополнить их сведениями из военкоматов и тем, что мы находим в архивах, но вынуждены хранить у себя, это станет большим подспорьем для тех, кто устанавливает судьбы своих родных.

У нас район был, к сожалению, местом ссылки в период коллективизации и в 30-е годы. Поэтому многие из тех, кто уходил отсюда на фронт и вернулся живым, перебрались на историческую родину. Так же поступили и многие родственники погибших. И когда к нам обращаются коллеги-поисковики с просьбой установить чью-то судьбу или найти близких, помочь не всегда удается. А единая база данных позволила бы сократить путь таких поисков. Считаю, что идея эта очень актуальна и будет востребована.

Виктор Тумаркин: Мне кажется, постановка вопроса немного смещена. Создается впечатление, что если сделать общий программный продукт, все сразу станет замечательно. На самом деле не станет. Унификация нужна именно в форме, в том наборе полей, которые желательно заполнять на каждого человека. И когда такую форму согласуют, утвердят, она должна стать единой и обязательной для всех регионов. Показателен в этом отношении пример Витебской области. Наши коллеги из Белоруссии создают две формы: одна - на тех, кто похоронен в области, вторая - на тех, кто жил там или оттуда призывался на фронт. По решению областных властей  соответствующие  директивы спущены в районы, туда же переданы унифицированные отчетные формы.

Для того, чтобы такую работу наладить, какой-то особой "оболочки" не требуется. Заполняют обычные таблицы Excel, без специальных программ. К работе привлечены школы, учреждения культуры, другие организации. Главное - идет целенаправленная работа с постоянной отчетностью.

Электронные списки в формате Excel - это всего лишь списки. А предлагаемая нами база данных подразумевает, как минимум, внутренний и перекрестный поиск - чтобы исключить повторы, сделать выборку по фамилии, году рождения и призыва, месту службы, гибели и захоронения (перезахоронения).

Виктор Тумаркин: Я говорил, что ОБД "Мемориал" - это банк архивных документов. То, о чем говорите вы, это на самом деле мемориальный банк. Это два совершенно разных по смыслу банка. У них разные цели и разные функции. Именно поэтому сначала нужно четко прописать функции, а уж потом переходить к созданию унифицированных программ.

Цифра побеждает

Нина Куликовских: Из года в год мы ведем статистику -  сколько подняли солдат, сколько найдено медальонов, сколько установлено имен. И что видим? В последние время устанавливаем больше имен погибших, чем удавалось сделать прежде. Количество найденных останков примерно то же, а имен устанавливаем больше.

Как вы это объясняете?

Нина Куликовских: Прежде всего - появлением ОБД "Мемориал". Прежде, когда мы получали сведения по изорванным, истлевшим медальонам - по две буквы из одной фамилии, по три буквы из названии села, места призыва, очень невелики были шансы установить имя погибшего и найти его близких. Теперь, когда к интуиции и опыту поисковиков добавился мощный электронный ресурс в виде ОБД "Мемориал", ситуация в корне поменялось. Мой товарищ и большой специалист в этом деле Андрей Иванович Фетисов "посидит" час-другой в ОБД и, глядишь, как лекало - раз, и наложилось! Бывали ситуации, когда одна буковка в названии села, в его серединке, давала результат, который на сто процентов совпадал, и не было ни малейших сомнений. Раньше мы могли лишь гадать, была ли, к примеру, та или иная дивизия в каком-то конкретном месте, вела ли боевые действия в интересующий нас период, а сейчас очень быстро можно навести соответствующие справки. Поэтому если раньше нам удавалось восстановить за сезон пятьдесят имен, то теперь - двести-триста, и это становится нормой.

Наверное, это связано и с тем, что поисковики стали больше работать в архивах, а не выезжать сразу в полевые экспедиции и наудачу приступать к раскопкам?

Нина Куликовских: Лично я в подольский архив езжу уже пятнадцать лет. Было время, что скрывать, когда в святая-святых, где хранится картотека погибших, приходилось пробираться всеми правдами и неправдами. Я очень понимаю и бесконечно уважаю тех женщин, что там работают и делают все возможное, чтобы помочь в наших поисках. Если в нашей записке буква "З", а такого бойца не находится, они будут и на "С" смотреть. Если фамилия на "О", они подстрахуются и по букве "А"...

У них все профессионально отработано. Но это не тот вариант поиска - потому что колоссальная трата времени. И по эффективности он не идет в сравнение с ОБД, когда можно в своем компьютере находить и перелистывать целые тома архивных документов.

Пожелания к создателям ОБД у вас есть какие-то?

Нина Куликовских: Да. Но они, скорее, не к создателям, а к Минобороны, которому принадлежат интеллектуальные права на этот ресурс. Есть огромное количество солдат, которые учтены и числились без вести пропавшими. А сегодня, когда мы установили их место гибели, у них появилось место погребения, они не переучитываются. В ОБД, как уже было сказано, невозможно вносить такие поправки. И я не уверена, что в регионах - в военкоматах и местных администрациях - организован должным образом такой переучет. Мы сдаем найденную информацию в военкоматы. Сначала в районные и городские, потом, уже сводные данные, передаем в областные комиссариаты. Но там повсеместные сокращения, и этой кропотливой работой просто некому заниматься.

Как и присмотром за памятниками на братских захоронениях. Вся ответственность по уходу за этими могилами лежит на органах  местного самоуправления. Например, в Велижском районе Смоленщины замглавы лично собирает информацию по всем воинским захоронениям. И хотя там имеют паспорта лишь четверть таких могил, за ними следят и ухаживают. А паспортов сейчас не оформляют потому, что это накладывает формальные обязательства по содержанию захоронений. Так что тему справедливо подняли - порядка в этом деле нет.

Наталья Белоусова: Мы по существу вернулись к вопросу о новой паспортизации братских могил. Думаю, в ближайшее время выйдем на такой документ, задающий форму нового паспорта. В бумажном виде он обязательно должен иметь подпись тех официальных лиц, которые нам передают его как источник проверенной информации. И плюс - вариант в электронном виде, где надо прописать все необходимые поля, которые помогут нашему банку данных расширить свои возможности. Такой документ и сами единые формы для проведения паспортизации, я думаю, вынесем для обсуждения на рабочей группе оргкомитета "Победа", а уже потом, с поручениями, разошлем по субъектам федерации.