Он был образцом преданности кинематографу - бескорыстной любви ко всему, что составляет само понятие "кино", от выходящей из употребления кинопленки до стрекота старых кинопроекторов. Для него как для выдающегося историка кино имело значение все - вплоть до царапин на изношенной, но уникальной копии раритетного фильма, до чудом сохранившихся срезок не состоявшейся картины. Из всего этого с жаром настоящего поэта он умел восстановить, как мамонта по кости, образ Золотого века кино, когда оно еще владело не киосками с попкорном, а умами человечества.
Главный хранитель бесценной киноколлекции Госфильмофонда, отдавший этому делу более полувека, Владимир Дмитриев бросался за нее в бой с решимостью и романтической отвагой Дон Кихота. Напоминал беспамятливым, что достаточно одной искры, чтобы эти богатства взлетели на воздух: кино десятилетиями снималось и печаталось на горючей пленке. В СССР Госфильмофонд специально построили в экологически чистой зоне и даже самолетам было законодательно запрещено летать над Белыми столбами, - в "новой России" ему все чаще грозит уничтожение, и Дмитриев не уставал бить по этому поводу тревогу.
Свой фестиваль архивного кино он создавал по типу былых творческих семинаров в Доме творчества кинематографистов в Болшево - туда ежегодно приезжали творцы, чтобы учиться делать кино на лучших образцах ушедшего в Лету искусства, там обнаруживались сокровища российской киношколы и штучного мастерства. Фестиваль продолжил их дело, но туда приезжали теперь в основном киноведы - молодые режиссеры из новых поколений не торопились учиться и считали, что все уже умеют сами. И это для Дмитриева было настоящей болью: он видел, что рвется связь поколений, уходят традиции, размываются профессии, что новое кино в подметки не годится старому.
В подборе фестивальных программ он был настоящим публицистом: выискивал в архивах исторические параллели новейшим общественным процессам - и это каждый раз было поразительно. Он все время искал способ выбить "искру истины" из этого столкновения старого материала и его новых интерпретаций.
Мало кто знает о масштабе его усилий по собиранию крупиц истории нашего кино, разбросанных по странам и континентам, большим и малым зарубежным архивам, по частным коллекциям. Благодаря этим усилиям Госфильмофонд и его фестиваль смогли впервые увидеть отечественные фильмы, которые считались утраченными навсегда, - как, например, "Мой сын" Евгения Червякова, кинематографического импрессиониста 20-х годов, все картины которого числились среди погибших. Именно Дмитриев настойчиво внедрял первый принцип архивиста: для истории важно все, и великое, и то, что кажется незначительным и случайным. В Госфильмофонде никогда не было цензоров - и это он ценил как величайшее завоевание суверенной территории по имени Белые столбы. Он, как никто, понимал, что в кино, на его зыбком магическом экране, сохраняется дыхание ушедшей жизни и угасших эпох. Что в этом смысле какая-нибудь немудреная "Королева бензоколонки" для истории не менее важна, чем этапный шедевр Михаила Ромма "Девять дней одного года". И сетовал, что наше современное кино неспособно ничего сохранить из нынешней жизни, кроме амбиций его авторов. Он понимал это как беду всей нашей культуры.
Когда рухнул СССР, и вся многоэтажная система идеологического надзора над искусством перестала существовать, именно усилия Владимира Дмитриева и его коллег позволили восстановить многие фильмы крупнейших мастеров в их оригинальном, первозданном, авторском виде: на полках кинохранилищ ждали своего часа исходные материалы каждого фильма, негативы, контратипы, фонограммы, даже монтажные срезки. Эту скрупулезнейшую исследовательскую работу в кино можно приравнять к фундаментальным академическим наукам - она хранит, изучает и систематизирует первоосновы кинематографического творчества.
Последние годы жизни Владимир Дмитриев посвятил очередному этапу спасения киноистории - оцифровке и реставрации фильмокопий, делая их доступными для новых поколений.
В апреле 2013 года Киноакадемия "Ника" увенчала Владимира Юрьевича Дмитриева премией "За вклад в кинематографические науки, критику и образование". Сам Дмитриев уже не мог прийти ее получить - был тяжело болен. Теперь мы прощаемся с ним навсегда. Нет сомнения, что его дело продолжат его ученики и последователи. Но все наше кино понесло невосполнимую утрату, масштабы которой тоже оценит только история.
Между тем
Прощание с Владимиром Юрьевичем состоится в среду, 10 июля в московском Доме кино, оно начнется в 12:00 мск. Похороны пройдут в тот же день, предположительно, это будет Хованское кладбище.