Во-первых, видео (то, самое, которое в фокусе) в отличие от кино - вроде разговора по скайпу: с толпой с его помощью говорить несподручно. Видеоарт явно не агитатор и не пропагандист, скорее претендует на роль собеседника. Во-вторых, камерный формат фестиваля, пожалуй, соответствует его задачам: не столько порадовать зрителей готовыми выводами, сколько потревожить неудобными вопросами. Эти вопросы упрятаны, на первый взгляд, в оберку сугубо формальных опытов. Вот Таус Махачева помещает в золоченую рамку экран монитора и изучает, будто под лупой, укрупняя детали, картину Франца Рубо "Штурм аула Салты 14 сентября 1847 года". Полотно было написано почти 40 лет спустя после событий - в 1886, когда русское правительство заказало автору цикл батальных полотен о событиях Кавказской войны. Той самой, на которой побывали едва ли не все литературные герои: от лермонтовского Печорина до толстовского Хаджи Мурата... Но художницу интересуют не столько герои (в данном случае - сражения), сколько способ их изображения. Вот Андрей Блажнов показывает почти полторы минуты снятое мобильником "Сооружение" - невысокий круглый столб на углу парковой лужайки. Если не прочтешь в каталоге, что это челобитный столб, поставленный в XVII веке под окнами царского дворца в Коломенском, то не поймешь, с чего это автор так долго вглядывается в ничем не примечательное сооружение, на которое выкладывали челобитные, как сегодня - послания на сайт. Как ни странно, цифровой век изменил не так уж много, как кажется. Даже если речь идет об общении...
Собственно, именно оно и становится предметом интереса кураторов и художников фестиваля "ВидеоFocus". Три выставки, запланированные в его рамках: "Откровение", "Найденное", "Эссе о культуре" (последнее - испанца Авелино Сала), похожи на четкую логическую цепочку. "Откровение" приподнимает покров, скрывающий авторскую позицию. "Найденное" - демонстрирует манипуляции с найденными съемками (от старых фильмов до порно) как с реди-мейдом и превращение "фигуративного" образа в абстрактные композиции. "Эссе о культуре" (открывается 15 июля) обещает показать проекты "вторжения" в пространство города и социума. Тут в фокусе внимания - взаимодействие художника, произведения и социума.
Впрочем, эта тема так или иначе интересует не только испанца Авелино Сала. Скажем, работа "Уроки киргизского" Хаима Сокола на выставке "Откровения" выглядит прямой отсылкой к "эстетике взаимодействия", воспетой Николя Буррио. Эта эстетика индивидуализму буржуазного общества противопоставляет диалог и взаимопомощь. Сокол, собирающийся к друзьям в Бишкек, записывает на видео несколько уроков киргизского языка, пригласив в качестве учителя молодую женщину, приехавшую на заработки в Москву. Шесть мониторов с видеоуроками стоят внутри кабинок, напоминая обычные лингафонные кабинеты. Собственно, проекты, в которых образовательная практика предстает в качестве эстетической, были и в России. Достаточно вспомнить проект Time/Food в Stella Art Foundation, когда художники в качестве бескорыстных шеф-поваров и лекторов дарили всем пришедшим плоды своих трудов и размышлений. Но в проекте "Уроки киргизского" ситуация выглядит обратной - художник выступает в качестве ученика, осваивающего новый язык. Зато его выбор языка и учителя выглядит значимым жестом. Девушка-гастарбайтер становится проводником в мир своего языка, а затем - и в пространство страны с восточными базарами, озером Иссык-Куль, и в мир повседневной ее жизни с точными деталями, как, например, цена билетов в плацкартном вагоне домой... Урок языка предстает способом преодоления социальных границ и открытием богатства, многообразия "чужого" мира.
Любопытно, что "Уроки киргизского" неожиданно рифмуются с давним проектом "Словарь-минимум", который Хаим Сокол и Вера Хлебникова показывали в 2006 году на выставке "Европейская мастерская". Там англо-русский словарь, изданный в начале 1950-х в СССР , предвращался в конце концов в образ стены, мешающей коммуникации. "Уроки киргизского" предстают антиподом "Словаря-минимума". Тот живой язык превращал в мертвый: ядром словаря оказывался набор слов, жестко ограниченный идеологическими рамками. В нынешнем проекте в центре внимания - речь, коммуникация, нацеленная на узнавание и понимание чужого мира. В том числе понимания киргизской женщиной - жизни московского художника. "Словарь-минимум" дублировал символически "железный занавес", отделающий СССР от Западной Европы. "Уроки киргизского" по идее ориентированы на разрушение культурных и социальных барьеров постсоветской реальности. В проекте 2006 года главными становился анализ ограниченного словарного запаса, в нынешнем - формирование нового словаря-минимума, позволяющего понять друг друга.
Если в "Уроках киргизского" автор сливается с персонажем, то Таус Махачева предпочитает имидж исследователя, занимающегося вполне традиционным "демонтажом" рамки, то бишь условий видения и позиции художника-баталиста XIX века. Итогом становится вывод, что полотно Франца Рубо - "это произведение, созданное чужаком для чужаков", которое, правда, становится одним из немногих изображений горцев. В этом случае возникает вопрос, по отношению к кому "чужаком" является Франц Рубо и кто те "чужаки", для кого он выполняет заказ. Очевидно, речь о "чужаках" по отношению к горцам. Не слишком академическое определение любопытно именно тем, что говорит не столько о позиции Франца Рубо и зрителей картины, сколько вводит позицию самой художницы как "своего человека", акцентирует ее самоидентификацию с горцами. Но в отличие от автора-участника в проекте "Уроки киргизского", который моделирует ситуацию преодоления социальной границы между людьми, Таус Махачева, напротив, ненавязчиво демонстрирует, как современный инструментарий художника-аналитика воспроизводит модель деления на "своих" и "чужих".
Любопытно, что при этом картина Франца Рубо оказывается экраном, на который проецируются сразу два прочтения истории Кавказской войны. Один - тот, что существовал в конце XIX века, другой - тот, что предлагает современная художница, предлагая за батальной живописью увидеть пышную раму имперской политики. Выставка "Откровения", одной из тем которой является манипулирование зрительскими ожиданиями, дает шанс задуматься и о "рамке" видения современного художника, который, живя между Москвой, Лондоном и Махачкалой, не чувствует себя "чужаком" ни в одном из этих городов. Почти, как Франц Рубо когда-то в Одессе, Петербурге, Мюнхене...
Словом, "ВидеоFocus", прячущийся за академической суховатостью, выглядит любопытнейшим фестивалем, выставки которого не стоит пропустить.