Эти и другие вопросы будут обсуждать на саммите G20, который открывается завтра в Санкт-Петербурге. О них в эксклюзивном интервью "РГ" рассказал заместитель министра финансов Сергей Сторчак.
Наша страна председательствует в G20 с декабря 2012 года. А Сторчак курирует в минфине взаимодействие России с международными финансовыми институтами, а также с G8 и G20. Именно он занимается в министерстве организацией работы по подготовке и проведению мероприятий в рамках нашего председательства в "Группе 20".
Сергей Анатольевич, вы не раз говорили, что сегодня одна из главных проблем финансового сектора многих стран - теневой банкинг. Насколько это актуально для России?
Сергей Сторчак: Обращаю внимание: это не криминал, не преступники. Это институты, находящиеся за рамками национальных банковских систем. Они привлекли к себе внимание, к сожалению, достаточно поздно, когда разразился глобальный кризис.
Анализ его причин показал, что прежде всего в развитых экономиках финансовым посредничеством занимаются небанковские организации, то есть структуры, не имеющие лицензий, не попадающие под регулирование или регулируемые недостаточно.
Если учесть, что в США, по некоторым данным, на такой небанковский сектор или теневой банкинг, приходится 40 процентов ВВП - то есть в нем участвует огромное число фирм и компаний с большими финансовыми ресурсами, понятно, что вопрос регулирования этой сферы назрел.
Есть теневой банкинг и в России. Классический пример - терминалы по оплате услуг. Регулятор, надо полагать, достоверно не знает, кто эти автоматы на самом деле держит. Не уверен, что их деятельность специально регулируется. И на самом деле таких структур очень много.
И что "двадцатка" решила делать с теневым банкингом?
Сергей Сторчак: Основную нагрузку в этой сфере взял на себя Совет финансовой стабильности. В нем создано 5 рабочих групп, которые и занимаются изучением проблемы.
Например, одна из групп занимается фондами денежных рынков. Еще одна рынком РЕПО. Любопытно, что в трактовке Совета по финансовой стабильности это тоже теневой банкинг, а у нас в стране классическая деятельность подавляющего количества коммерческих банков. Есть группа, которая пытается выяснить, какие существуют связи между теневым и стандартным банкингом. Причина интереса очевидна: если как следует покопаться в этом теневом банкинге, окажется, что очень много работающих в нем юрлиц создано самими банками. Возможно, отчасти как раз для того, чтобы выйти из-под надзора регуляторов.
Вот и надо понять эти связи, вывести игроков "из тени". В общем, мне самому любопытно, чем завершится эта работа.
Как вы думаете, какая тема на встрече лидеров "двадцатки" будет самой горячей?
Сергей Сторчак: Повестка дня лидеров обширна. Формально там будет четыре сессии, в каждой из них зашито еще несколько подтем. И в общей сложности лидерам предстоит обменяться мнениями и дать поручения примерно по 14 - 16 направлениям.
Но, я думаю, ключевым нервом многосторонней дискуссии может стать такой вопрос, как противодействие размыванию налогооблагаемой базы и выводу прибыли из юрисдикций, где создается добавленная стоимость.
"Двадцатка" раньше налоговыми вопросами не занималась. Обращение к этой теме российская заслуга?
Сергей Сторчак: Интерес "Группы двадцати" к этой теме прямо связан с финансовым кризисом. Доходные части бюджетов большинства юрисдикций стали испытывать серьезные нагрузки в смысле недополучения доходов. Естественная реакция политических руководителей понять, в чем тут дело. Связано ли это только с падением деловой активности или есть другие причины?
Здесь первыми, надо отдать им должное, высказали беспокойство США. Хотя, честно говоря, они подметили очевидное: многие американские корпорации - лидеры своих отраслей - вывели производство за национальную территорию. И как источники пополнения доходов бюджета стали играть меньшую роль по сравнению с мелкими и средними предпринимателями, осуществляющими производство у себя в стране. Транснациональные корпорации как интегрированные многоярусные конгломераты производят продукцию в разных странах мира. Между тем и за счет внутрикорпоративных трансфертных цен, а также систем внутреннего кредитования имеют возможности уменьшать налогооблагаемую базу. Часто они делают это весьма успешно.
На июньской встрече глав минфинов в Москве страны "двадцатки" договорились обмениваться информацией о налогоплательщиках. Но такой обмен существует и сейчас, чем будет отличаться новый порядок?
Сергей Сторчак: Сейчас обмен осуществляется на основе двусторонних международных соглашений. Можете представить, сколько таких документов подписано у каждой отдельно взятой страны. Только у России их было 80.
Теперь поставлена задача выйти на уровень автоматического обмена информацией в многостороннем формате. Речь идет о том, чтобы страны обменивались налоговыми данными по заранее известным правилам, чтобы каждая юрисдикция получала ей необходимый объем информации по деятельности того или иного резидента. Или нерезидента, который участвует в производстве и сбыте продукции на территории одной страны, а налоги предпочитает платить в другой.
А в получении информации от какой страны в первую очередь заинтересована Россия?
Сергей Сторчак: Однозначного ответа на этот вопрос нет. Экономическая среда меняется очень быстро. Долгое время лидером по инвестициям в России была одна небольшая европейская страна.
После известных событий она это первенство утратила. Но очевидно, что больше всего интерес к оперативному, без бюрократических проволочек, взаимному сотрудничеству в тех случаях, когда у стран большой товарооборот. На нынешнем этапе ключевые партнеры России западноевропейские государства. Соответственно наши налоговики больше всего заинтересованы в развитии отношений с коллегами из этих стран. Но механизм многостороннего автоматического обмена хорош как раз тем, что позволяет быстро реагировать на любые изменения, подстроиться под любые приоритеты.
Россия подняла в "двадцатке" такую тему, как поиск новых источников для финансирования экономического роста. А какой новый поворот здесь возможен?
Сергей Сторчак: В начале нашего председательства для многих партнеров тема действительно казалась неочевидной, потому что, казалось бы, все здесь сказано. Инвестиции традиционно финансируются из трех источников: банковский сектор, финансовые рынки и национальные бюджеты. Но проблема в том, что раньше эти источники работали успешно, из них черпались ресурсы и строились заводы, фабрики и все остальное. Но в посткризисный период начиная с 2009 года инвестиционная активность резко упала. Хотя ликвидность, которой располагают коммерческие банки, не уменьшилась. Она скорее растет, в том числе из-за того, что развитые страны вынуждены проводить политику количественного смягчения.
То есть деньги есть, а в экономику они не идут. Проблема? Проблема. Ее решением мы и предложили заняться коллегам по G20.
И как, найден способ притянуть деньги в экономику?
Сергей Сторчак: Мы согласовали целую программу действий на ближайшие два года, связанную с изучением факторов, оказывающих влияние на перетоки денежных средств из банковского сектора и финансовых рынков в промышленность, в целом в реальный сектор. Дальше она будет развиваться под новым председательством по 5 направлениям.
Первое направление - роль финансовых рынков, прежде всего в национальных валютах. Второе - определение каждым членом "двадцатки" внутренних ограничений, препятствующих долгосрочным капиталовложениям. Третье - государственный капитал, то есть все, что связано с госбюджетами, а также многосторонними банками развития. Четвертое направление - мониторинг влияния реформы финансового регулирования, ставшей самым крупным проектом группы двадцати последних трех лет. Она затрагивает основу основ - банковскую систему, а также в значительной мере еще и финансовые рынки, и естественно предположить, что реформа может сказаться на инвестиционной активности. Наконец, отдельно рассматривается роль частного сектора в целом.
Частный сектор - это что: средства банков, игроков фондового рынка?
Сергей Сторчак: Наполнение этого компонента программы предстоит еще определить. Но речь идет прежде всего о том, как задействовать огромные ресурсы институциональных инвесторов, которые накоплены за последние пятнадцать лет. Их сумма составляет, по разным оценкам, до 90 триллионов долларов США - это пять ВВП США. В основном это пенсионные накопления, а также ресурсы, которыми управляют страховые компании.
Сейчас, как правило, за счет этих ресурсов покупаются инструменты вторичного рынка, особенно когда речь идет об акциях. Вопрос в том, чтобы стимулировать институциональных инвесторов приобретать ценные бумаги при первичном размещении акций или облигаций. Юрисдикция, сумевшая предложить инвесторам такие финансовые инструменты, которые их устроят (а для них важны ликвидность, надежность и доходность), получит сильное конкурентное преимущество.
Еще одна российская тема "двадцатки" - финансовая грамотность. У нас ведь уже есть собственный проект по этому направлению...
Сергей Сторчак: Да, у нас подписано по этому поводу соглашение со Всемирным банком. Проект рассчитан на пять лет, но по деньгам небольшой. 120 миллионов долларов на всю нашу большую страну. По условиям своими деньгами в нем должны участвовать и регионы.
Смысл в том, что субъекты выделяют определенные деньги для реализации местных программ повышения финансового образования, а мы их софинансируем. Обычно в пропорции 50 на 50, но соотношение может быть и другим - субъекты ведь разные и мы тоже стараемся быть максимально гибкими. Стартовали с Калининградской и Волгоградской областей. Недавно минфин разослал приглашения присоединиться к программе всем субъектам Федерации. Больше 10 из них направили нам конкретные заявки на участие. Конкурсная комиссия должна будет отобрать 5 - 7 из них для участия в проекте.
Финансовый мир динамичен, быстро меняется, важно создать структуру, которая будет поддерживать уровень финансового образования постоянно, начиная со школьной скамьи и заканчивая глубокой старостью. Поэтому региональные программы повышения финграмотности должны быть спланированы на много лет вперед.
И что в них может быть?
Сергей Сторчак: Да все что угодно! Регионы уже сейчас выпускают специальные брошюры, учебники. Неплохо было бы и в школах иметь предмет "Финансовая грамотность". Любопытные вещи показывают коллеги из других стран. Например, в ЮАР стали популярны игровые фильмы на тему ошибок, которые допускают люди при использовании финансовых продуктов. Чаще всего они связаны с получением кредитов: не там взяли, не на тех условиях, неправильно использовали. Это все воплощается в игровую форму, показывается по ТВ в прайм-тайм. Я думаю, у нас тоже есть спрос на подобные материалы и они обязательно появятся.
Если наши планы будут реализованы, это станет самым конкретным вкладом в финансовую безопасность граждан. Вот посмотрите, разве мое поколение кто-то учил пользоваться кредитными карточками? Многие люди о них раньше даже не слышали, а теперь у них на руках инструмент, с помощью которого можно получить доступ к товарам и услугам, практически не имея денег. Как в этом разобраться? Мне кажется, об этом обязательно надо говорить.
А чем завершилась и завершилась ли эпопея с созданием Росфинагентства, которое должно было управлять средствами Резервного фонда и Фонда национального благосостояния?
Сергей Сторчак: Мы прошли первое чтение законопроекта о создании Росфинагентства. Но наша идея о создании агентства в форме ОАО в Госдуме поддержки не нашла.
Сейчас вопрос о создании какой-то новой структуры взамен Росфинагентству не стоит. Мы выполняем решение президента и работаем совместно с Банком России над тем, чтобы предложить альтернативные способы повышения эффективности управления средствами фондов. Первый шаг - внесение изменений в порядок инвестирования средств, накопленных в ФНБ, в различные инструменты и расширение числа разрешенных валют. По сути это попытка найти альтернативу тому, чтобы передавать средства фондов в управление Росфинагентству.
Вы сожалеете, что идея с агентством, которая обсуждалась много лет, так, похоже, и не состоится?
Сергей Сторчак: Поражение есть поражение, и я готов его признать. Хотя и не считаю, что профессионально мы в чем-то ошиблись. А вообще-то важно другое - существует проблема повышения эффективности управления большими средствами, накопленными в наших подушках безопасности. И ее надо решать. Надо попытаться заставить эти ресурсы работать на российскую экономику и стимулировать экономический рост. Если это получится, вырастут и доходы, получаемые от управления деньгами фондов. Но ответственность, связанная с принятием инвестиционных решений, очень высока.
Экономисты весь этот год спорят: то ли у нас стагнация, то ли рецессия. А вы как считаете?
Сергей Сторчак: Причины замедления темпов роста российской экономики нам еще предстоит понять. Почему при высоком уровне цен на нефть мы вдруг стали показывать затухающие темпы роста? Мне лично это не ясно. Из-за того, что упал спрос на минеральные удобрения и металлы? Они все равно не играют равную с нефтью роль в экспорте. Но уменьшение темпов роста ВВП очевидно для всех. А рецессия это или стагнация, важно, скорее, с точки зрения терминологии. Для обыкновенного человека, не теоретика-экономиста, это не так уж принципиально.
Изменить ситуацию можно?
Сергей Сторчак: Все меры борьбы с замедлением экономики на слуху. Они фокусируются на улучшении инвестиционного климата. А это, значит, и повышение интереса широкого слоя людей к частному предпринимательству. Пока статистика показывает, что количество предприятий, прежде всего небольших, сокращается. По опросам общественного мнения, у молодых людей наблюдается четкое падение интереса к индивидуальному предпринимательству. Когда половина респондентов говорит, что хочет пойти работать в госсектор, это очень плохо. Поэтому задача властей обеспечить хорошую среду для предпринимательства. Решим эту задачу, и экономика пойдет на лад.
В мире все не так плохо: американцам каким-то образом удается начать разбег, у европейцев появился "свет в конце тоннеля", определенную динамику показывает экономика Японии. Будем надеяться, что восстановление деловой активности будет проходить на здоровой основе. А это даст сильный импульс к развитию всех других экономик. Для меня это очевидно.
Сергей Анатольевич, когда, наконец, финансовые услуги в нашей стране по-настоящему "шагнут в массы"? Говорим мы о них много, но по большому счету широкое хождение имеют лишь банковские депозиты и кредиты...
Сергей Сторчак: Мы хотим, чтобы россияне имели больше возможностей для приобретения облигаций. Возможно, будет принята норма, что доходы, получаемые от инвестиций в облигации федерального займа, не будут облагаться налогом. Вот вам и прямая дорожка к массовому потребителю. Остается создать механизм, чтобы человек, получив зарплату, мог легко и быстро купить облигации федерального займа.
Один из банков запустил проект по депозитным сертификатам. Необходимо, чтобы люди к такому продукту тоже привыкали.
Важно объяснять, в чем прелесть депозитного сертификата: он, в отличие от обычного банковского счета, ликвидный инструмент. На депозит вы деньги положили и будьте любезны дождаться окончания его срока, прежде чем получите доход. А если будете снимать раньше и откажетесь от договора, то получите только свой вклад, без процентов. С депозитным сертификатом этого не происходит, из него можно выйти без потерь.
Думаю, постепенно все это будет развиваться.
Доходы граждан от вложений в облигации федерального займа могут освободить от налогов.
Страны G20 будут обмениваться налоговыми данными в режиме онлайн, и станет ясно, где компании зарабатывают, а где платят налоги.
Как повысить финансовую безопасность россиян и сколько денег выделить на это регионам.
Почему при нынешних высоких ценах на нефть российская экономика вдруг стала показывать затухающие темпы роста.