Между тем у медиков появился особый термин, обозначающий зависимость от мобильного телефона "номофобия", в США открыты клиники для лечения интернет-зависимости, а в Германии учителям запретили появляться в социальных сетях. Нужны ли гаджеты в школе? Чего от них больше - вреда или пользы? На вопросы "РГ" отвечает профессор, заведующий лабораторией психологии развития Психологического института РАО, вице-президентом Международной ассоциации "Развивающее обучение" Борис Эльконин.
Борис Даниилович, мои дети-третьеклассники вместо новой книжки просят подарить им айфон или айпад. Учительница ставит оценки в электронный дневник и задает задания по электронной почте. Неужели без гаджетов и Интернета ни школа, ни дети уже не могут обойтись?
Борис Эльконин: На тему культурного и цивилизационного кризиса написаны тома. Дети в каком-то смысле сейчас находятся впереди родителей. Когда мне надо сделать презентацию для доклада, я зову девятилетнюю дочку, которая со всеми этими делами разбирается быстрее и лучше меня. У нас, взрослых, нет времени угнаться за детьми, нам немного чужда детская лабильность опробования всего нового. Ребенок говорит родителю: "Ты пробуй, никаких образцов нет. Можно ткнуть пальцем сюда, или сюда, или вот сюда..." А взрослый боится сделать что-то не так. Думаю, в Европе или Америке такого поклонения гаджетам, как у нас, нет. У нас они пока в моде, а там стали нормой, как стиральная машина, которая есть в каждом доме.
Но останется ли у наших продвинутых детей интерес к книге? Ведь даже среди гаджетов на электронные книги приходится только 5 процентов. А бумажные версии, наверное, нынешние школьники и вовсе читать не станут.
Борис Эльконин: Давайте разберемся, почему все эти айпады, айфоны и прочие компьютерные игрушки ломают традиционную систему представлений? Потому что человек с ними становится гораздо более самостоятельным и может сам пробовать искать новые знания. Вместо того, чтобы носить с собой 25 томов энциклопедии, можно обойтись одним айпадом. А умным человеком, в частности, считается тот, кто может сам себе сделать справку. И когда ребенок в поисках информации влезает в Википедию или другой ресурс, он оказывается более самостоятельным, чем некоторые родители или учителя.
Может быть, учитель в школе скоро вообще будет не нужен?
Борис Эльконин: Учитель останется в качестве эксперта и консультанта, а не в качестве инструктора, как сейчас. И книги дети будут читать, и письменная речь не исчезнет. Но в том, что слово "щас" становится нормальным, а в эсэмэсках кто-то не ставит запятые и заглавные буквы, виноваты не гаджеты. Виновата школа, где синтаксис преподается из рук вон плохо. Вообще, для чего нужен синтаксис? Для того, чтобы понять, где я делаю паузу и акцент. Если "МАМА мыла раму", то следующее предложение "А папа сидел в пивной". Если она МЫЛА раму, то я драил стол. Синтаксис - это способ выделить главную мысль и ее оттенить.
Грамотность убита не компьютерами, а преподаванием. Вам не очень нравятся гаджеты, а есть родители, у которых, наоборот, паника - если мой ребенок к трем годам не будет играть на компьютере, то он бешено отстанет от сверстников. Середина в том, что и айфоны, и айпады нужны хотя бы для того, чтобы не таскать с собой двадцать килограммов книг. Но, что самое важное, к этим устройствам нужны умные программы, которых сейчас в школе нет.
Как же нет? Есть электронные учебники.
Борис Эльконин: Это обычные учебники, только на экране. Какая разница, где напечатан текст? У гаджетов гораздо больше возможностей, но особые школьные программы к ним стоят очень дорого. Мы с сотрудниками пытались подготовить лицензированную обучающую программу дочислового периода математики для шестилеток. Оказалось, ее цена больше 100 тысяч долларов. Таких денег не нашлось. И, кстати, в началке надо сидеть за компьютером как можно меньше, лучше что-то делать руками - рисовать, лепить, мастерить, клеить...
Чем больше разных сенсомоторных усилий, тем лучше для ребенка. Для средних классов обучающие компьютерные программы, может, даже более полезны. С их помощью можно делать модели, имитировать, допустим, рост растений на разных уровнях - видимом, молекулярном, клеточном. Тут экран компьютера здорово помогает. У нас в программе Эльконина-Давыдова есть компьютерные материалы в виде разных курсов к физике, биологии. Их выполняла одна из крупных фирм. Пока этот программный продукт качественнее остальных.
В свое время программа Эльконина-Давыдова, которую начал разрабатывать ваш отец, считалась самой перспективной для развития способностей детей. Сколько школ сейчас работают по этой методике?
Борис Эльконин: Может быть, около тысячи. Есть школы, где все учителя до 9-го класса работают по нашей системе, а есть учебные заведения, где отдельные классы учатся по Эльконину-Давыдову.
И какие результаты показывают школьники?
Борис Эльконин: В решении сложных задач, требующих интеллекта они на 15-20 процентов выше, чем у учеников хороших школ. Лучшие, такие, как знаменитая 57-я школа в Москве, я не беру. Но начинать заниматься по системе Эльконина-Давыдова надо с начальной школы, потом включиться в процесс сложно. Вот что это, по-вашему? (Он поднимает палец вверх.)
Один палец!
Борис Эльконин: Наш первоклассник сказал бы: "Это может быть три фаланги, десять сантиметров , а может быть, одна шестнадцатая часть руки". При изучении русского языка у нас принят фонематический принцип. Если коротко, то важно место буквы в слове и ученик при чтении должен смотреть на впереди стоящую букву, а позднее - на предыдущее или следующее слово, предложение. Те школьники, которые учатся по программе Эльконина-Давыдова, пользуются особыми букварями. У нас принята безотметочная система и большое внимание уделяется работе на черновике. Потому что умный тот, кто умеет подготовить действия, а не тот, кто по чужим для него правилам сумел соответствовать каким-то критериям.
А как вы вписываетесь в новые стандарты, требования, которые сейчас предъявляются школе?
Борис Эльконин: Теперь школам не до развития личности. Когда-то по программам Эльконина-Давыдова работало около 13 процентов всех российских школ. Сейчас наших школ стало гораздо меньше, занковцы тоже скукожились, а все остальные программы, типа школа 2000, школа 2100, и прочие, по-моему, очень похожи.
Школа становится все дальше от детей и от родителей. Причем и в прямом и в переносном смысле. Если раньше родители могли проводить ребенка до дверей, то сейчас, в некоторых случаях, - только до ворот забора. А ведь родитель должен обсуждать с учителем, как ему работать с ребенком. Конечно, школа - не рынок, есть определенные регламенты общения, но вся проблема в том, что многие учителя не справляются с этим регламентом. Проще поставить границу: мы здесь, а вы - там. Все вопросы - по интернету.
Наталья Коменикова, пос. Дубки, Тульская область:
В школах вводят интернет-дневники и электронные журналы, которые только травмируют психику учеников. Зная о том, что оценки и замечания попадут к родителям раньше, чем сам ученик, ребенок будет нервничать, заранее готовясь к наказанию, и постарается вернуться домой как можно позже.
Самая незавидная позиция у учителя. Он, как бездушная машина, теперь вынужден "стучать" на ученика, выкладывая, все без исключения, оценки и замечания в сеть. Теперь учителю и учить-то некогда - только успевай заполнять многочисленные интернет-журналы и пиши отчеты. По-моему, минобрнауки совершает большую ошибку, переводя всех и вся на компьютерное образование. К тому же не у всех родителей есть компьютеры, а если и есть, то не все умеют ими пользоваться. Умное чадо так запутает родителя, что тот и не увидит ни интернет-дневник, ни интернет-журнал.
А во что сейчас превратился урок? Учитель, связанный по рукам и ногам, утвержденным в трех инстанциях рабочим планом, не имеет права ни на шаг отступить от бумажки. Даже если ученики не усвоили тему - только вперед, останавливаться нельзя, конвейер включен. Хороший, интересный, полезный урок умер. А ты, вырастивший четыре поколения учеников, устарел. И вот - уходи, потому что не владеешь "компьютерной грамотой". Я не отсталый человек, у меня есть и Интернет, и свой сайт, но почему всех надо загонять в сеть? С непонятным упрямством твердим: урок в прежнем виде устарел. Да не устарел, просто все меньше остается тех, кто может дать хороший урок.