Михаил Пушкин - директор фестиваля "Solo”, поделился своими переживаниями:
- Мы очень долго ждали Роберта Уилсона в Москве. Сейчас мы всего в одном шаге от того, чтобы увидеть его на сцене. Этот спектакль идет крайне редко, он впервые в России и это большая честь для нас и ответственность. Мы все волнуемся и очень благодарны Бобу. На данный момент планируется множество проектов, и я надеюсь, что Уилсон станет частым гостем в Москве.
На пресс-конференции Роберт Уилсон с любовью вспомнил о первой встрече с человеком, вдохновлявшем его не раз. В начале 70х годов Уилсон поставил спектакль "Королева Виктория" в Париже. Во время одного из показов, ему передали, что на спектакль пришел Самюэл Беккет и желает прийти за кулисы, чтобы поприветствовать труппу. Драматург сказал, что ему очень понравилась постановка, особенно текст. Последующие три года Уилсон и Беккет встречались неоднократно и за эти несколько встреч они поняли, что их взгляды на театр схожи, например, их любимый актер - Бастер Китон:
- В тот момент я выпустил спектакль, который шел семь часов, в нем не было ни единого слова. Беккет сказал, что всегда работал с тишиной, во многих своих пьесах, но он никогда не писал так, чтобы тишина длилась семь часов", - вспоминает Уилсон. Сложность в исполнении текстов Беккета с одной стороны в том, что надо играть тишину, а с другой комедию. Обычно Беккета ставят в мрачных тонах, например, "Последняя лента Крэппа", трагическая история про пожилого человека. Если бы это играли Китон или Чаплин, история бы стала комичной. Эта пьеса сама по себе так построена, что требует камерного пространства, наверное, ее можно было бы сыграть и на большой сцене, но в этом случае пьеса бы потеряла что-то важное, что в нее заложено. Уилсон рассуждает: "Мне кажется, что Беккета неправильно ставят, неправильно трактуют, неправильно понимают, он делает конструкцию, основанную на времени и пространстве. Я ненавижу натурализм. Я думаю, что натурализм на сцене есть ложь. Само нахождение актера на сцене - искусство. Ты иначе говоришь, иначе жестикулируешь, иначе ведешь себя именно потому, что ты находишься на сцене. Свет иной, пол иной. Не случайно японцы верят, что бог обитает именно под полом в театре.
Уилсон признается, что очень тяжело быть и режиссером и актером одновременно:
- Я не могу смотреть на себя со стороны, я бы предпочел оставаться режиссером, а не находиться внутри, но время от времени участвую в своих постановках, чтобы почувствовать свою работу иначе, именно изнутри. Я учусь ходить. Посредством опыта. В этом спектакле я произношу первое слово спустя 53 минуты от начала спектакля, а ведь большинство зрителей приходит в театр, чтобы услышать текст, речь.
О Роберте Уилсоне часто говорят, что он стоял у истоков постмодернизма, но сам режиссер признается, что не думает об этом:
- Я просто делал то, что чувствовал, еще мне говорят, что я занимаюсь театром минимализма, а что такое минимализм? Это опять же то, что я хочу делать. Переживать - это мой способ мышления. Работа - это моя жизнь. Меня часто спрашивают, как вы можете так много работать, но я даже не задумываюсь об этом, все происходит само собой. Мир - это библиотека....
Часто говорят, что любой художник работает всю жизнь над одним произведением. Уилсон ставил спектакли, которые длились и 30 секунд, и 7 дней, но, кажется, это всегда была одна история: "Это можно сравнить с рекой, которая течет, или с деревом, которое растет. Пруст говорил, что всю жизнь писал один роман, а Сезанн один и тот же пейзаж…".
Говоря о современном искусстве, Уилсон придерживается идеи Сократа: "Ребенок рождается, зная всё, и задача образования в том, чтобы изначально заложенные знания раскрыть. Классика всегда была и будет, человечество эти шедевры вспоминает и возобновляет. Все заложено в нас с самого начала, просто это нужно снова и снова открывать". Современное искусство может волновать, будоражить, открывать что-то новое, но в любом случае, это то, что мы проживаем. Не все можно свести в область интеллекта. О проблеме нежелания зрителя понимать суть спектакля, Уилсон сказал: "Для человека нормально путаться. Когда ты читаешь хороший роман, ты теряешься - это нормально. Так и в театре, например, в "Эйнштейне на пляже" не надо ничего понимать, эту оперу нужно чувствовать, переживать. Мы не привыкли терять зрителя, но этого не стоит бояться…".
На главный и интересующий всех вопрос "Боб, ты вернешься в Москву?", последовал незамедлительный ответ "Да!", без колебаний…