Скульптурные изображения вождей в "Музеоне" лишены пьедесталов

Теперь памятник Дзержинскому, свергнутый с одноименной московской площади, стоит в зоне искусств, в новом городском парке "Музеон", где ваш корреспондент и решил прогуляться солнечным осенним деньком. Надо сказать, Феликс Эдмундович чувствует себя в "Музеоне" вполне уместным рядом с каменными истуканами Горького, Свердлова, Сталина, Калинина и самого Владимира Ильича. В солнечный октябрьский денек вся эта компания отбрасывала черные зловещие тени, которых, впрочем, никто не боялся. Дело в том, что скульптурные изображения вождей в "Музеоне" лишены пьедесталов, главенствующих высот. Они, как и остальные скульптуры в этом парке, соотносятся с масштабом человека. Оттого на скульптурные портреты здесь смотрят не снизу вверх, униженно задрав голову, а прямо или даже сверху вниз. В "Музеоне" скульптура взаимодействует с людьми, говорит с ними на ее скульптурном языке.

Создатели этого парка применили человеческий масштаб ко всему, что они тут сделали. Ну, например, здесь очень много удобных и даже уютных уголков, закоулков и лавочек. Есть даже лавки, на которых можно лежать, вытянув ноги: у них такой специальный замечательный рельеф. Но главное - это деревянная дорожка, этакий парковый проселок, широкий мощеный тротуар, ходить по которому одно удовольствие. Помните, как у Городницкого: "А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят, как половицы". Эти половицы не скрипят, но ощущение того, что ты дома, - возникает. Пройдите по этому тротуару метров сто, и вас неизбежно посетит простая мысль: человеческий масштаб - это масштаб пешехода, а не автомобиля. Поэтому не трассы и развязки в центре города впишут нас в европейский контекст, а пешеходные зоны и тихие парки с осмысленным содержимым. Один "Музеон" приближает Москву к европейскому стандарту куда убедительнее, чем все реконструкции Ленинградского, Ярославского и Дмитровского шоссе вместе взятые. Лично я не против этих реконструкций, но сейчас речь, как вы, вероятно, догадались, о другом...

Мне повезло: в тот день в парке завершался фестиваль "Тбилисоба". Завершая и свою прогулку, я безо всякого разрешения санитарного врача Онищенко купил себе двести граммов "Саперави" в пластмассовом стаканчике, два хачапури с картошкой и сыром, водрузил все это к подножью памятника Джугашвили и, вдохнув свежего ветерка с Москвы-реки, мысленно, но без запинки произнес тост: "За то, чтобы Дзержинский всегда оставался на площади искусств, а не наоборот!".