"Гончарова, это слово... звучало победой!", - написала Марина Цветаева в книге о художнице. Мы, которые не видели ли дягилевские постановки "Золотого петушка", "Свадебки", "Жар-птицы", к которым она писала декорации, которые не видели даже ее апокалиптической "Жатвы" (1911), пожалуй, только сегодня, благодаря проекту ГТГ, можем не только представить, но и почувствовать тот драйв и мощь, с которым молодая Гончарова ворвалась в русское искусство ХХ века.
Во всех задиристых выставках нового искусства в Петербурге, Одессе, Киеве, Риге она среди первых участников. На программной выставке "Бубнового валета" 1910 года - 33 ее картины. Когда "Бубновый валет" раскололся на "сезаннистов" и "примитивистов", которые в качестве путеводной звезды выбрали простонародное искусство вывески, лубка, подносов и народной иконы, Гончарова, разумеется, оказывается с нашими "дикими". И, очевидно, не только потому, что среди лидеров примитивистов, а потом и лучистов - любимый, Михаил Ларионов. Явно в пику "бубнововалетцам", бывшим соратникам, она записывает в 1911 году: "Сезанн и иконы равноценны, но мои вещи, сделанные под влиянием Сезанна и икон, совсем не равноценны. (...) Я совсем не европеец. Эврика"...
Сегодня понимаешь, что это звучит примерно так же, как у Блока: "Да, скифы мы! Да - азиаты мы! - с раскосыми и жадными очами...". Если Гончарова "не европеец", то такой же, как Блок. Или - как Гоген или Матисс. Другое дело, что ни Гончаровой, ни Ларионову не нужно было ехать далёко на Таити или в Африку, чтобы найти вдохновляющую подлинность архаики, выразительность форм народного искусства. И вот она уже показывает на первой выставке лубка - собственные "современные русские лубки, с жаром участвует в диспуте "Восток, национальность, Запад", организованном группой "Мишень", снимается в первом футуристическом фильме В.П.Касьянова "Драма в кабаре футуристов №13", производит фурор, прогуливаясь по Кузнецкому мосту с футуристами с раскрашенными лицами...
Марина Цветаева приведет свидетельство современника: "Гончаровой нынче кланяется вся московская и петербургская молодежь. Но самое любопытное - ей подражают не только как художнику, но и ей внешне. Это она ввела в моду рубашку-платье, черную с белым, синюю с рыжим. Но это еще ничто. Она нарисовала себе цветы на лице. И вскоре знать и богема выехали на санях - с лошадьми, домами, слонами - на щеках, на шее, на лбу. Когда я спросил у этой художницы, почему она предварительно покрыла себе лицо слоем ультрамарина, "Смягчить черты", - был ответ".
Дерзкий, вызывающий ответ. Она, которая заостряла все черты и превращала краски в огнь пылающий, вряд ли пыталась "смягчать черты".Ее вещи, "сделанные под влиянием икон", ее "Троица" (1910), где у ангелов тяжелые натруженные руки крестьян,ее архангелы и "Евангелисты" превращали любой зал - в собор. И - парадоксальным образом - едва ли не любую выставку - в скандал. На ее выставке в Петербурге в 1914 году цензура арестовывает 16 произведений на религиозную тематику. После выступления художников в ее защиту все картины возвращены в экспозицию. "Спорят и спорят со мной о том, что я не имею права писать иконы: я недостаточно верую. О Господи, кто знает, кто и как верует. Я учусь", - приводит ее слова Цветаева.
Отдельная загадка, как и когда она успевает писать. В 1913 года на своей первой персональной выставке в Москве 33-летняя художница показала более 750 работ, созданных с 1900 по 1913 год. Ошеломленная публика и ехидные критики тогда подсчитывали, сколько дней у Гончаровой уходит на одну картину. А очевидец свидетельствует: "Наталья Гончарова... недавно выставила семьсот холстов, изображающих "свет", и несколько панно в сорок метров поверхности. Так как у нее очень маленькая мастерская, она пишет кусками, по памяти, и всю вещь целиком видит впервые только на выставке".
Хотя нынешняя выставка рекорд столетней давности не побила - в экспозиции около 400 работ, написанных с 1907 по 1959 год, она позволяет увидеть богатство, мощь и разнообразие художественного дарования Гончаровой. Этому способствует и то, что в проекте участвуют работы из 23 музеев и частных собраний, в том числе из Центра Жоржа Помпиду, Музея современного искусства Парижа, Музея моды Гальера, Стеделийк музея (Амстердам), Музея Людвига (Кёльн)... Но основу выставки составили наследие и архив Наталии Гончаровой и Михаила Ларионова, которые по завещанию второй жены Михаила Федоровича - Александры Клавдиевны Ларионовой-Томилиной, в 1988 году были переданы в Третьяковскую галерею.
"Ну это же невозможно осмотреть за один раз!" - почти с отчаянием сказала коллега. Да и не надо - за один. Сюда можно приходить, чтобы посмотреть отдельно - эскизы декораций к легендарным постановкам "Русских сезонов", отдельно - ее эскизы тканей и модных платьев, и даже само платье - ассиметричное, из черного сатина с вышивкой золотой нитью, привезенное из парижского Музея моды Гальера... Отдельно - чтобы увидеть"Крестьянский цикл".... Отдельно - "Испанок", которые на выставке встретились все вместе... Отдельно - огненно-полыхающую "Жатву", "Павлинов" - в египетском стиле и стиле народной русской вышивки.... Отдельно - работы религиозного цикла... Отдельно - футуристические и лучистские работы...
Гончарова, по меткому слову Цветаевой, "точка сращения между Востоком и Западом". Эта выставка - самое убедительное (и восхитительное) доказательство этого тезиса. Слово "сращение" тут, пожалуй, ключевое. Жалко, что из названия выставки оно выпало.