В этом смысле этот проект логично вписывается в "маршрут плавания" "Ковчега". Дело не только в принципе соединения разнородного материала, который создает угол зрения, контрастные сопоставления и гарантирует зрителю нежданные находки. Так, тут можно рядом с рисунками Сергея Эйзенштейна увидеть натюрморт Надежды Удальцовой, а недалеко от коллекции табачной упаковки, купленной на аукционе специально для выставки "100 лет с огоньком", - вырезки из журналов с рейтингом галерей на первой Арт-Москве 1996 года ("Ковчег" входил в первую пятерку). И даже не только в умении найти "общий знаменатель" для вещей и произведений из разных пространств. На недавней выставке образ "сахара", чаепития и "сладкой жизни" позволил показать вместе дореволюционную рекламу шоколадок фабрики "Эйнем" и рисунок Владимира Татлина, натюрморты Надежды Удальцовой и коллаж Сергея Параджанова... В случае итоговой выставки образом повседневности, который легко трансформируется в метафору, становится образ школы. Метафора становления, роста, взросления более, чем прозрачна.
Но, на мой взгляд, едва ли не любопытнее другое - та архивация современности, которой занимается "Ковчег". Кураторы галереи Сергей Сафонов и Игорь Чувилин (с которыми в разные годы были Дмитрий Смолев и Юрий Петухов) работают в том неопределенном пространстве между историей и современностью, которое именуется "настоящим продолженным временем". Нет, они, конечно, не отказываются забрести на берег Леты, давно размеченный искусствоведами (они показывали и офорты Шишкина, и графику Мстислава Добужинского, и живопись Антонины Софоновой, делали выставки группы "13"...), но их, кажется, больше интересует "ничейная" полоса, где еще ощутим жар нынешнего или совсем недавнего времени, где еще слышны живые голоса ушедшего, где художники еще не "забронзовели"... Вероятно, поэтому один из их излюбленных жанров - проекты с несколькими поколениями художников одной семьи ("Три поколения художников Волковых", "10 лет и 17 зим. Петр Митурич и Вера Хлебникова", "Художники семьи Шевченко") или с художниками, вышедшими из одной школы ("Шевченята восторженно на Шевченко смотрят...").
С другой стороны, при таком подходе становится интересна не только художественная ценность работ, но взгляд художника как свидетеля времени. Характерна гравюра с давней выставки графики Виктора Дувидова "Своими глазами" (1994). Название мог бы оценить и автор пьесы "На дне" - "При заходе солнца наша тюрьма прекрасна". Известный театральный художник, Дувидов (сам имевший несчастье пережить тюремный опыт) демонстрирует трансформацию образа камеры, затихшей "после отбоя", в образ кельи, благо в тюрьму явно превращен бывший храм. Точно так же, свидетелем разрухи 1920-х выступает Мстислав Добужинский в серии "Петербург в 1921", в котором знакомые образы классической ясной красоты начинают ассоциироваться не с имперской мощью и веком Петра и Екатерины, а с античными руинами.
Наконец, при "архивном" подходе особую ценность закономерно приобретает то, что отброшено поэтами, художниками. И тут интересными становятся "маргинальные" техники, которые кураторы берут в качестве точки отсчета (скажем, проекты "Цветными карандашами", "Осталось на бумаге", "Камень, ножницы, бумага"). Другой ход - сопряжение "сора", из которого растут стихи и искусство, с самим искусством. Он становится одним из жестких и эффектных приемов кураторов "Ковчега". В проекте "Слушали - постановили" зрители могли увидеть рисунки, которые художники набрасывали на бесконечных собраниях. Отличная возможность заглянуть в творческую лабораторию художника! На той же выставке можно было найти карикатуры Карла Радека, которые он набрасывал на заседаниях Политбюро... Такое сопряжение дает шанс ощутить время почти физически. Это умение дать попровать время на "вкус", на ощупь ярко проявилось в проектах "Память нёба", "Марш энтузиастов", "Аллеи культуры, лужайки отдыха"
Естественно, в таких масштабных проектах "Ковчег" сотрудничал с музеями. Два зала галереи на улице Немчинова, 12 могли принимать богатую коллекцию Петербургской графики, например, из Вологодской областной картинной галереи. Или наоборот, проект "Обитаемые пейзажи Гарифа Басырова" (2007) был показан на шести площадках в центре Москвы, в том числе в музее Востока, Литературного музея, Мемориального музея-квартиры Андрея Белого... Один из недавних эффектных проектов "Альбомы нынче стали редки..." сделан вместе с Музеем А.С.Пушкина на Пречистенке. Но при этом как-то "Ковчег" умудряется соединять масштабность и серьезность подхода с изяществом замысла. Редкое свойство, которым не всякий музей может похвастаться.
Наконец, последнее - юмор. Нет, кураторы "Ковчега" не пытаются "сделать нам смешно". Колорит названий ("Ах, что там такое движется вниз по реке?", "Мешает жизнь Париж", "Шевченята восторженно смотрят на Шевченко...") сюжетов, их сопоставлений рожден самим материалом. Кроме вкуса к деталям, эта изобретательность скрывает еще и любовное тщание, с которым делается каждый проект. Проходных у "Ковчега", похоже, не было.