В свои 40 с небольшим лет успел совершить кругосветку на велосипеде, на лошадях пересек степи Центральной Азии, но особым притяжением для него всегда была Россия с ее необъятными просторами. Несколько лет назад шесть месяцев прожил отшельником в избушке на берегу Байкала, о чем написал яркую повесть "В лесах Сибири", выдержавшую во Франции с полдюжины переизданий. С Сильвеном удалось встретиться за день до того, как он отправился в новое трехнедельное путешествие - на этот раз океанское - на паруснике сопровождения трансатлантических гонок "Минитранзат" на яхтах в классе 6,5 метра.
Когда впервые вы побывали в России?
Сильвен Тессон: В августе 1991-го во время путча ГКЧП. Для меня, в ту пору19-летнего француза, верившего тогда словам философа Фукуямы о том, что "история закончилась", оказаться в Москве, где эта история как раз делалась на моих глазах, было событием необычайнейшим. После множество раз бывал в России. Исколесил Сибирь, Урал, Дальний Восток, Черноморское побережье, не говоря уже о западных районах. И каждый раз чувствовал некую связь с этими местами, куда, как казалось, уходили мои какие-то мистические корни.
Пытался в этом разобраться. Наверное, дело в ощущении огромных пространств. По образованию я географ, и все, что имеет отношение к земле, для меня очень важно. Оказавшись в стране, занимающей 12 часовых поясов от Смоленска до Южного Сахалинска, от Карелии до казахских степей, был очарован ее нескончаемыми далями.
В "Лесах Сибири" вы так определили понятие счастья: "Окно с видом на Байкал". Оно в силе и сейчас?
Сильвен Тессон: Конечно. Это понятие, естественно, включает в себя и то состояние, в котором пребывал, прожив полгода в деревянной избушке, построенной геологами в 80-е годы на берегу Байкала, вечного озера, в которое невозможно не влюбиться. Знаете, там я испытал лучшие часы моей жизни. Понял, что время можно приручить. В первый раз надо мной не довлела беспокойная мысль, столь свойственная западной цивилизации, что надо непременно что-то производить, использовать время, куда-то спешить. Для меня Байкал явление особого порядка. Ведь французы, скажем так, живут на территории географически весьма ограниченной. В некоем саду, который прибран, ухожен, но лишен ощущения безграничности, того, что испытываешь в России, в Сибири, на Байкале. Наше самое большое озеро Аннеси, а в длину оно меньше 20 километров. Возьмите русских живописцев Саврасова, Репина, Шишкина. Главные сюжеты их картин - необъятные просторы, леса и степи. А у французских художников? Отдельно стоящее дерево, небольшой поселок, корова, дама в поле. География деталей.
Иногда вас навещали рыбаки, лесники. Как к вам относились? Им не был удивителен парижанин, решивший полгода провести на байкальском берегу?
Сильвен Тессон: Действительно, разнообразие в мое отшельничество время от времени вносили эти люди. Я с ними с удовольствием общался. Иногда, когда путешествую по городам и весям России, меня спрашивают, зачем это французу, живущему в центре Парижа, города моды и роскоши, о котором многие мечтают, понадобилось отправляться, скажем, в Бодайбо, в Комсомольск-на-Амуре или Ванино? Но вот на Байкале таких вопросов не задавали. Тамошние обитатели прекрасно отдают себе отчет в том, что живут в местах исключительной красоты. Лицезрея каждое утро великое озеро, они знают, что это ежедневное свидание со счастьем. Поэтому прекрасно меня понимали.
О чем с ними говорили? Наверное, о жизни, как у нас полагается?
Сильвен Тессон: Конечно, об этом. И наше отношение к ней во многом совпадало по той причине, что для меня, как и для них, леса, озера, реки - любимое пространство обитания. Конечно, их жизнь совсем непроста, порой полна тягот, иногда даже опасна. В случае болезни, к примеру, добраться до ближайшей больницы не так-то просто. Но это настоящая, благородная и честная жизнь. Иногда они поругивали власти, но в этом я больше видел своего рода рефлекс. Какой работник не критикует хозяина, а школьник - учителя? И вот что еще почувствовал: они гордились тем, что сибиряки, и в еще большей степени, что россияне.
Знаете, я давно путешествую по вашей стране. В 90-е годы я почти не встречал людей в футболках с надписью крупными буквами "Россия" или с часами "Ракета" на запястье, тех, кто говорил с гордостью о своей родине. Сегодня же это обычное явление. Российский патриотизм на подъеме, чему я много раз был свидетелем в последнее время. Люди видят, что страна вернула себе державный статус в мировых делах, что наполняет их чувством собственного достоинства.
А вот во Франции говорить о патриотизме среди интеллектуальных элит считается по крайней мере неполиткорректным.
Сильвен Тессон: Более того, патриотизм стал чуть ли не ругательным словом. Если ты гордишься своей страной и об этом заявляешь, тебя могут обвинить в том, что ты поклонник "демона" национализма.
На Западе, когда рассуждают о русских, об их характере, то и дело упоминают "загадочную славянскую душу". А вы что об этом думаете?
Сильвен Тессон: В этой фразе есть некий штамп, а порой и карикатура. Все гораздо сложнее. Есть особые качества, черты характера у людей, населяющих странную и восхитительную Россию. Меня всегда интересовал стоицизм как учение. Так вот у русских поражают их способность философски относиться к течению жизни, стойкость, спокойное восприятие обстоятельств, в которых выпало жить. Порой это высвечивается в казалось бы незначительных, даже забавных деталях. Помню, в Москве стал ловить машину, чтобы успеть на запланированную встречу. Остановилось, как там часто бывает, самодеятельное такси. Устроившись рядом с шофером, пристегнул ремень безопасности. Водитель удивленно посмотрел на меня и спросил: "А защитную каску не надо?"
И еще одно качество. Широта, щедрость в мыслях и поступках. Порой чрезмерные, что точно подметила мадам де Сталь в одном из своих писем. "Русские, - писала она, - никогда не достигают цели, потому что всегда обгоняют ее, оставляя далеко позади за собой". Все эти ипостаси человеческой природы русских мне очень импонируют.
Ваш интерес к России, стремление ее понять, отбросив предвзятость, находит отклик у соотечественников?
Сильвен Тессон: Увы, не у всех. В основном из-за атмосферы русофобии, которая насаждается в ряде французских СМИ. Им явно не по нутру российский вариант демократии, но мне хотелось бы, чтобы эти журналисты в свое время проявили по отношению к Брежневу хотя бы частицу той смелости в формулировках, которые ныне адресуют Путину. Это меня печалит, как и то, что любимая мною Сибирь, а также Дальний Восток в представлении большинства французов сводятся к триптиху из "водки, ГУЛАГа и комаров". Вот картинка, которая служит тому карикатурной иллюстрацией. Было это осенью 2008 года, когда агентства передали из Москвы информацию о российском солдате, который исполнил песню в стиле "рэп" с острой критикой по отношению к командирам. Ролик попал в Интернет, что вызвало скандал. Солдата, нарушавшего устав, перевели служить в военный гарнизон в Уссурийске на Дальнем Востоке. Так вот французская журналистка с телеканала "Канал плюс" с негодованием в голосе поведала эту историю о "несчастном" молодом человеке, "отправленном в ГУЛАГ за свободомыслие". На деле же парень оказался в прекрасном городе, я там был и могу это подтвердить. Со своим университетом, киноцентрами, театрами, не говоря уже о великолепной окружающей природе, где люди живут в свое удовольствие. Маленький анекдотичный эпизод, но в нем четко отразилось отношение многих французских масс-медиа к России.
В декабре прошлого года вы совершили мотопробег на мотоцикле "Урал" с коляской из Москвы до Парижа. Почему "Урал"?
Сильвен Тессон: Насчет "Урала" очень просто. Прекрасная машина. У нас во Франции даже есть клуб любителей "Урала", которые ценят его за прочность и надежность. Поводом же послужил юбилей - 200-летие Бородинской битвы и зимнее отступление великой армии Наполеона. У нас это событие никого особенно не интересовало, ибо мы забываем историю нашей страны, что обидно. Мне хотелось отдать дань уважения памяти сотням тысяч французских солдат, которые поверили Наполеону, желавшему расширить границы империи до Москвы, и сложили свои головы. Ориентируясь по запискам генерала Армана де Коленкура, километр за километром я проделал тот же самый путь с востока на запад через Смоленск, Минск, Вильнюс.
Накануне мотопробега прочитал немало книг о той кампании, включая письма русских солдат и офицеров как сугубо служебных, так и адресованных родным. В них почувствовал не только размах и глубину трагедии, но и духовную силу, которая помогла эти тяготы преодолеть. И этой силой, как я понял, было осознание участниками войны своей принадлежности к русскому народу.
Перед тем как соприкоснуться с Атлантикой вы только что вернулись с берегов другого океана - Тихого.
Сильвен Тессон: Летал во Владивосток по заданию журнала GЕО. За этим городом, да и всем Дальним Востоком будущее России. У вас поняли, что центр тяжести мировой экономики, а значит, и политики постепенно смещается в Азиатско-Тихоокеанский регион. И вполне вероятно, что через несколько десятилетий мир будет вращаться не вокруг Европы или США, а именно в тех стратегических краях.