Пора, пора! рога трубят;
Псари в охотничьих уборах
Чем свет уж на конях сидят,
Борзые прыгают на сворах.
Выходит барин на крыльцо...
А.С. Пушкин. "Граф Нулин", 13-14 декабря 1825 г.
Миновали дряблые оттепели. Снега обступили Михайловское. Побег из ссылки давно продуман. Оставалось ждать, когда наладится санный путь. Вчера кучер Петр привез известие о смерти в Таганроге Александра I, и стало ясно, что откладывать задуманное более нельзя. Пробраться бы в Петербург, а там - друзья. Они вымолят ему амнистию у нового царя или помогут уехать за границу. Лучше все поставить на карту, чем медленно гибнуть в этой снежной пустыне. Пора, пора! рога трубят...
Пушкин открывает ветхий письмовник. На 93-й странице Пушкин находит образец написания пропуска". Измененным почерком (от имени тригорской помещицы Прасковьи Александровны Осиповой) Александр Сергеевич старательно выводит на бумаге: "...Сей дан села Тригорскаго людям: Алексею Хохлову росту 2 арш. 4 вер. Волосы темно-русые, глаза голубые, бороду бреет, лет 29..."
Пушкин выдает себя за крепостного П.А. Осиповой, набавляя себе три года (поэт действительно выглядел старше своих 26). В остальном портрет верен.
С собой Александр Сергеевич хочет взять садовника Архипа Курочкина. Пишет о нем в пропуске: "росту 2 ар. 3 с половиной вершка, волосы светло-русые, брови густые, глазом крив, ряб, лет 45..."
Завершается документ так: "...в удостоверение, что они точно посланы от меня в С.-Петербург по собственным моим надобностям и потому прошу господ командующих на заставах чинить им свободный пропуск..."
В конце Пушкин ставит дату: "Сего 1825 года. Ноября 29 дня. Село Тригорское что в Опоческом уезде". И старательно подписывается: "Статская Советница Прасковья Осипова".
Прасковья Александровна мирно почивала у себя в Тригорском, когда Пушкин под видом ее крепостного покинул Михайловское и отправился в Петербург. Произошло это рано утром 1 декабря (12-го по новому стилю).
Но, не успев отъехать и нескольких верст, Пушкин с садовником Архипом вернулись обратно. Архип, очевидно, вздохнул с облегчением. Ведь добрая помещица Прасковья Александровна вряд ли простила бы такой дерзкий побег своему крепостному.
Согласно тому, что рассказал позднее сам Пушкин своим друзьям, заяц перебежал ему дорогу, и он, посчитав это дурной приметой, повернул назад. "А вот каковы были бы последствия моей поездки. Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтобы не огласился слишком скоро мой приезд, и следовательно попал бы к Рылееву прямо на совещание. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы с вами теперь, мои милые..."
Казалось бы, после неудачной попытки побега ссыльный поэт должен впасть в уныние, а он спокоен и светел. В два дня пишет свою самую веселую поэму - "Граф Нулин". Иногда в поисках рифмы Александр Сергеевич поднимает глаза от рукописи и, грызя кончик пера, глядит в окно, на огород. Вдруг какой-то комок метнулся и, осыпав свежий снег с куста, исчез. Пушкин улыбнулся. Так заяц влетел в поэму рифмой к слову "издалека": "...у огорода мы затравили русака".
Ну в поэме, может, и затравили, а в жизни заяц спокойно себе побежал к лесу. Он будто приходил проведать: как там Пушкин?
Одним из тех, кто слышал рассказ Пушкина о его приключениях в декабре 1825 года, был Алексей Хомяков. В 1833 году Пушкин, верно, улыбнулся, прочитав в одном из альманахов такие строки Хомякова:
Не горюй по летним розам;
Верь мне, чуден
Божий свет!
Зимним вьюгам и морозам
Рады заяц да поэт.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru