Даже те, кто не знает этого имени, наверняка хотя бы один раз видели замечательный фильм "На войне как на войне", снятый в 1968 году на киностудии "Ленфильм" режиссером Виктором Трегубовичем по одноименной повести Виктора Курочкина. В нем играли такие актеры как Михаил Кононов, Олег Борисов, Михаил Глузский.
Там же впервые с экрана прозвучала фронтовая песня "Моторы пламенем пылают, А башню лижут языки...", включенная в повесть Курочкина как живой документ Отечественной войны. Судьба этой песни удивительна... Первый раз ее услышали зрители довоенной версии фильма "Большая жизнь", это был "шахтерский" ее вариант. Во время войны эта песня стала поистине народной и солдатской. Ее многочисленные версии распевали во всех родах войск: танкисты, летчики, артиллеристы и даже партизаны. Потом, уже в наше время, ее исполнил Чиж ("По полю танки грохотали..."), ее текст появился в сборнике арт-группы "Митьки" ("На море танки грохотали..."). Но главное - ее распевает народ: от рабочих до интеллигентов. О Викторе Курочкине, сохранившем эту песню для нас, уже и не вспоминают. В этом есть какая-то несправедливость, но и посмертное счастье писателя (Виктор Курочкин скончался 10 ноября 1976 года). Песня, им сохраненная, стала народной, а фильм по его повести обязательно показывают каждый год в день Победы, как "Иронию судьбы" на Новый год. Это такая слава, на которую никто не может претендовать и которой даже позавидовать нельзя.
Когда-то, прочитав повесть "На войне как на войне", поэт и прозаик Александр Яшин сказал в письме Курочкину очень точные слова: "С моей точки зрения, Ваша книга станет в ряд лучших художественных произведений мировой литературы о войне, о человеке на войне. К тому же это очень русская книга... Читал я Вашу книгу, и ликовал, и смеялся, и вытирал слезы. Все удивительно тонко, достоверно, изящно, умно. И все - свое, Ваше, я не почувствовал никаких влияний. А это очень дорого..."
И это же можно сказать о каждой повести Виктора Курочкина, а их немного - "Железный дождь", "Наденька из Апалёва", "Последняя весна", "Урод". "Все - свое" и "никаких влияний". Ну, разве что Пушкина, которого Виктор Курочкин боготворил, или Толстого, чей Петя Ростов угадывается в главном герое "На войне как на войне" Сане Малешкине, или Чехов с его иронически-здравым взглядом на людей, что особенно проявилось в "Уроде".
"Урод" - повесть о собаке, которой отдавили задние ноги и которая стала... гениальным актером, в отличие от ее хозяина Ивана Отелкова, профессионального актера с "фактурной" внешностью, прекрасного человека, по-своему талантливого, но, увы, не гениального. И это уже не Чехов, а конечно Пушкин с его сквозной темой "моцартианства" и вечным вопросом: почему Господь Бог наделяет талантом того, кто по внешности его недостоин? "Нет правды на земле, но нет ее и выше!" - восклицает Сальери. А правда, между тем, есть, и она в том, что всем Господь Бог дает свой крест. И свое счастье.
Наденька из Апалёва, чье лицо в детстве случайно изуродовала коса, счастлива тем, что душа ее - тонкая, нежная, ранимая, - бесконечно созвучна окружающей ее природе, людям, в которых еще сохранилась душа. Она тот самый "огонь, мерцающий в сосуде" и делающий его невыразимо прекрасным, неважно, какой он - античная амфора или простой глиняный кувшин. И можно ли завидовать искалеченному псу с гениальными актерскими способностями?
Но вот оказывается, завидовать можно всегда...
Повесть "На войне как на войне" вышла даже не в престижном и как бы "опальном" "Новом мире" Твардовского, а в "Молодой гвардии", журнале, который считался в то время одним из форпостов советского патриотизма. Да, эта повесть и о патриотизме тоже, то есть, попросту говоря, о любви к своей родине, которую нужно защищать, потому что в ней и живут эти Наденьки из Апалёва. Но никакой "идеологии" в этой повести не было. Зато был очевидный, "моцартианский" дар в изображении войны, какая-то удивительная музыкальность с первой до последней строчки. Можно ли считать "идеологией" то, что в этой повести заметил тогда еще не идеолог, но один из самых глубоких критиков Вадим Кожинов: эта повесть лучше всех доказывает, что война 1941-1945 годов была войной не армии, а народа, и победа та была победой не армии, а народа? Тем не менее повесть раздраконили в "Известиях" и "Литературной газете". "Ваша книга бьет по всем не умеющим писать, бесталанным, но поставленным у "руководства литературой", как же им не сопротивляться, - написал Александр Яшин. - К тому же и совести у этих людей нет. А ведь многие из них тоже о войне пишут. Если бы не они, и я бы, наверно, долго еще не имел счастья прочитать Вашу повесть..." Если бы не зависть Сальери, узнали бы мы о "моцартианстве" Моцарта?
Отношение к Курочкину в среде так называемых профессиональных писателей и критиков его времени было холодным. Написавший и о войне, и о деревне, и о городе, он не попал ни в один из поминальных списков советской литературы и все еще стоит в ней особняком. Зато с ним дружили Виктор Конецкий и Глеб Горбовский, его уважали Виктор Астафьев и Федор Абрамов. Но главное - в него влюблен народный читатель и зритель. Это ли не счастливая писательская судьба?