"Пробуждение весны" - первая Ваша премьера в сезоне. Почему выбран этот материал?
Кирилл Серебренников: На самом деле, подготовка к этому спектаклю шла давно. Артист театра имени Пушкина Лёша Франдетти долгое время ходил по театрам с желанием запустить этот мюзикл. Пришел и к нам, в "Седьмую студию". До этого в 2009 году, как только на Бродвее вышел спектакль, позвонила моя подруга, сказала, что "Spring awakening" - это мой материал, и описала все в подробностях. Я, конечно, про это забыл. И вдруг таким неожиданным образом он ко мне вернулся. Дальше началась долгая работа по покупке прав, согласованию, переводу. Всё сошлось в этом году, и мы решили выпускать спектакль.
Вы хотели выпустить это как первую премьеру, как манифест?
Кирилл Серебренников: Нет, так получилось. Сегодня любой текст про свободу выглядит как манифест.
При выпуске у вас оказалось много технических проблем, из-за которых пришлось даже отложить премьеру. Сейчас все налажено?
Кирилл Серебренников: Да, последние спектакли уже гораздо лучше - мы пригласили работать лучших специалистов. Ведь то, из-за чего я отменил премьерные спектакли, - были только отчасти проблемы с аппаратурой, здесь больше - человеческий фактор. В драматическом театре вообще плохо с подготовкой профессионалов, работающих со звуком, светом, видео. Всех более-менее хорошо слышащих и понимающих забирает себе шоу-бизнес, а в театр часто идут мало что умеющие люди. А у нас - много микрофонов, живой оркестр, надо их свести. В "Пробуждении весны" - все живьем. Да и совершенно новый звуковой пульт, с которым почти никто не знал, как работать. Но теперь пришли спецы, и все наладилось.
Среди программ "Гоголь-центра" в этом сезоне появились две новые - "Гоголь-кино" и "Медиатека". Расскажите, как возникла идея организации именно медиатеку.
Кирилл Серебренников: Нет места, где можно посмотреть старые спектакли. Людям, которые занимаются театром, негде посмотреть шедевры Мнушкиной, Брука, Варликовского, Лепажа и прочих. Мы договорились собрать записи серьезных режиссеров, так или иначе повлиявших на современный театр, чтобы можно было их посмотреть в свободном доступе. У нас по всему театру будет несколько точек. Приходишь, садишься, перед тобой монитор, всё подключено к единой базе. Включаешь, выбираешь, смотришь.
Как Вы выбираете себе людей в команду?
Кирилл Серебренников: Я, честно говоря, мучительно переживаю сам момент выбора, причем, даже если выбираю я. В кино я не люблю кастинги. Невозможно по кастингу понять о человеке ничего, потому что у него стресс, у меня стресс. Я очень долго к людям приглядываюсь, мы о чем-то разговариваем или молчим. Достаточно мучительный процесс. Я точно знаю, что театр делается командой, каждая позиция здесь, от администратора на входе до пресс-атташе, очень важна. Не тот человек - и все будет не так.
Как должна осуществляться смена лидеров в театре? Это оказалось одной из самых острых сегодня проблем.
Кирилл Серебренников: На самом деле, в России так чудовищно болезненно происходит смена поколений именно потому, что о ней никто никогда не думает. В нашей парадигме никакая смена даже не запланирована. Все тут навсегда, пожизненно. Лучше ничего не менять - вдруг будет хуже. Лучше уж так, чем неизвестно как. Кабы чего не вышло. Потому и настоящее постоянно сличаем с прошлым, вместо того, чтобы прошлое пересматривать и переосмысливать с позиции активного проживаемой жизни, с позиции приобретаемого опыта.
Вы бы хотели прийти в театр, как пришел в "Практику" Иван Вырыпаев - с постепенной передачей дел? Или самому передать так.
Кирилл Серебренников: Не забывайте, что "Практика" - частный театр. Его руководитель, Эдуард Бояков, показал пример, как вообще это должно делаться. Через несколько дней у меня будет встреча с замечательным Маттиасом Лиллиенталем, работавшим в берлинском "Фольксбюне" в его звездные времена. Так вот, сейчас после успехов и триумфов он возглавляет мюнхенский "Каммершпиле". У него, как и у всякого интенданта в Германии, есть срок полномочий. Он знает, что на работу в театре у него три-пять лет. В рамках этих полномочий он может делать серьезные и важные вещи, а дальше он не на свалку идет, а переходит работать в другой театр, таким образом, происходит постоянная ротация. Зрителям хорошо, они не успевают привыкнуть, уже что-то новое. Художникам хорошо, нет инерции и усталости. Меня пугает, когда годы ничего не меняется, когда каждый день одно и то же - и это навсегда... Мне важно знать, что я свободный человек, что театр - это не вериги или тазик с бетоном, в котором стоят мои ноги. Я хочу знать, что я волен уйти в любой момент - и нет никой драмы, я просто иду дальше.
Вы лично готовы?
Кирилл Серебренников: Я не просто готов, я постараюсь показать пример, как надо, чтобы это происходило.
Буквально пару дней назад из Департамента культуры ушла Евгения Борисовна Шерменева, занимавшаяся театрами.
Кирилл Серебренников: Я считаю, это потеря для Московского театра, потому что Женя - умный, толковый, прогрессивный и досконально знающий театр человек. И, надо отдать должное, умеющий у себя внутри примирять и классический театр, и театральных "экстремистов". Ее интересовало только, хороший театр, или плохой. Хороший театр в любом виде она поддерживала и помогала. Она, конечно, не пропадет.
Нет боязни, что на ее место придет совершенно другой человек?
Кирилл Серебренников: Мне кажется, вообще не надо ничего бояться, надо изжить из себя страх. Страх съедает душу. Бояться можно, что кирпич на голову упадет, будет обидно. Хотя, как мы знаем, и кирпич на голову ни с того, ни с сего не падает.
Есть ли в Ваших спектаклях единая линия, идея?
Кирилл Серебренников: Для меня сезон, в котором были "Околоноля", "Отморозки" и "Золотой петушок", сложился в определенную картину. Я высказался про "социальное". Больше возвращаться к этим вопросам я не склонен. Не люблю повторяться, даже если это было очень успешно. Лучше я пойду в другую сторону и сделаю то, что никому не понравится, но будет для меня важнее и интереснее.
Сейчас вы про что?
Кирилл Серебренников: Сейчас я хочу сохранить спектакль "Мертвые души". Мне кажется, что этот сценический текст - правильный и важный для меня. Я делаю русскую версию своего спектакля в Риге. Разумеется, она будет другой. Артисты, обстоятельства - все другое. Дальше "Обыкновенная история" Гончарова, "Сказки" Афанасьева.
Вы перешли обратно на классику?
Кирилл Серебренников: Да. При этом будет один современный текст. Возможно, одна потрясающая пьеса Майнбурга, и еще одна - Ивашкявичуса. Необходимость ставить современный текст у меня есть постоянно. Это некая режиссерская гигиена.
А что для вас современный текст?
Кирилл Серебренников: Во-первых, это текст, написанный ныне живущим автором. Во-вторых, это про то, что нас волнует. Но я за интерпретационный театр, в этом наше расхождение с "новой драмой". И за режиссерский театр. Есть фигура режиссера, которую сейчас, после века абсолютного диктата, стали всячески вымарывать, устранять. Говорят, не надо ничего интерпретировать - просто прочтите текст. Сейчас очень часто получается, что вместо режиссера оказывается художник-инсталлятор… Место и значение режиссера сейчас переосмысливают, мне кажется это интересным, но не всегда продуктивным.
Для себя я до конца не могу сформулировать - должен ли сегодня режиссер быть такой фигурой, какой она сформировалась в XX веке - абсолютным диктатором, или нет? Он, для меня это несомненно, - демиург, творец театра. Но есть ли акт творения производная только от насилия, от тотальной воли, или нет? Мне интересно найти для себя другую, не авторитарную модель. Можно ли иначе делать спектакли, оставаясь автором? Короче говоря, я за режиссера, за авторский взгляд. В "Гоголь-центре" будут работать именно серьезные режиссеры-авторы. И лучшие актеры.